Архив публикаций за август 2004

...Выкачивание денег “под воздух” стало возможным, в первую очередь, из-за слабой научной проработки вопроса. У меня сложилось впечатление, что, сосредотачиваясь на деталях, учёные за деревьями не увидели леса. Я говорю не о столь “существенных” доводах против клонирования, как именовать ли донора отцом или братом клона, как делить наследство донора, считать ли клона человеком и давать ли ему гражданство. Проблема в другом...

Ночь. Часа три. На кухне типовой панельной квартиры, в углу, белеет высокая башня нового холодильника. Завезен он сюда совсем недавно и в лунной тишине мечтательно ностальгирует о заводе, где он родился, о путешествии по железной дороге и на грузовиках, о складах, куда забрасывала его судьба и где он плотно, бок о бок, стоял с такими же, как он, высокими красавцами, одетыми в картонные коробки. И вот в конце концов нашелся угол, где ему, скорее всего, и придется провести свою долгую жизнь.

Уважаемые господа! – начал свою речь Док-л-дчик, пошевелив усиками и слегка раскрыв, для значительности, крылышки – экспедиция на Ялмез закончилась. И закончилась триумфально! Бесспорно доказана теория великого Скор-ня-ква о многообразии вложенности разумов и обнаружена цивилизация находящаяся на начальном этапе такого вложения двух разумов. Кроме того, доказана вездесущность нашей организации живого. Долгий период тяжелых и самоотверженных работ нашего народа по внедрению в разум белковых окончился! (Аплодисменты). Справа от меня сидят два, как видите, различных представителя высшего разума на планете Ялмез. (Одобрительный гул, аплодисменты). Они еще живут отдельно, но генетически они способны объединится в универсальное существо высшей категории подобное нам. Мы приложим все силы для этого! (Аплодисменты). И тогда, наше влияние распространится на самые дальние уголки вселенной! (Аплодисменты).

Тут проснулся я, сэр. Эдна тычет меня мордой. Соскучилась. Поцеловал я ее. Залез в седло, и поехали вниз. Спустились. Решил пообедать у ручья. Зачерпнул воды котелком. Вода замутилась и вижу - желтым блеснуло. Так застолбил я свой участок. Немного, правда, было золота. Как раз Эмме на два года хватило… Эх Евы, Евы…

Прошли годы. В стране началась новая жизнь. Трудно тогда было сразу осмыслить неизбежность крутых перемен в жизни России. К власти пришли люди, многие из которых имели разные подходы к изменению политической и экономической жизни в стране.

Стала грубо нарушаться законность, практиковались массовые репрессии, внедряется коллективизация, раскулачивание.     

Созданные для этого комитеты бедноты под видом раскулачивания поголовно отбирали у простых крестьян кур, алкогольные напитки, скот, а по вечерам, укрывшись в каком-либо доме, пропивали награбленное.     

В начале 30-х годов, работая редактором Наровчатской районной газеты (Пензенская область), Евдоким Чудин не мог спокойно смотреть на произвол, затрагивающий честь и достоинство личности. В газете появились статьи, осуждающие местную власть. Вскоре он был уволен с работы, а через некоторое время его арестовали и посадили в тюрьму.     

На незаконные действия чиновников райцентр города Наровчата он неоднократно писал в Москву, в генеральную прокуратуру, в Верховный суд товарищу Вышинскому. И только через три года он был оправдан и возвратился домой. С этого времени его жизнь круто изменилась. На многие годы его литературное творчество прекратилась. И только в 60-е годы, будучи пенсионером, из-под его пера появились новые стихи:

...Я понимаю папу, мне тоже нравится смотреть на попки, обтянутые бархатом и крепдешином. Они все выпивают и вкусно закусывают, в промежутках между танцами пытаются петь. Даже за столом они обращаются к дяде Пете и папе очень вежливо: товарищ майор, товарищ капитан. Офицеры у нас в полку все лейтенанты, младшие, старшие, просто лейтенанты, кроме дяди Пети, папы и помпытеха дяди Паши. Лейтенанты все очень хорошие и, благодаря им, мой запас шоколада никогда не истощается. Они все молодые… Иногда мы их хороним, когда по два, когда по три. Папа говорит: “Молодо, зелено…”...

...Спустя некоторое время, уже в доме, немного успокоившаяся баба Нюра, то и дело всхлипывая, рассказала, что когда она в очередной раз коснулась верёвки, то ощутила под своими руками… чьи-то ещё, холодные, как лёд, с тонкими, костлявыми пальцами. Пальцы эти шевельнулись, явно пытаясь схватить её за руку, но она вырвалась и закричала… Она была уверена, что рядом с собой никого не видела, да и рук-то этих ледяных не видать было тоже. Больше она не запомнила ничего. Ни того, как завизжал в смертельном страхе Шарик, ни того, как отпрянув от верёвки, наступила она ногой на край таза и упав, расшибла себе колено, ни того, как Гарик тащил её за руку в дом, а она, с выкатившимися от ужаса глазами, подвывала тоненько и против своей воли пыталась вернуться на ТО место…

 Я – звезда. Нет, не эстрадный какой-нибудь звездун, не выскочка-нувориш. Нет. Свой титул "звезды" я ЗАРАБОТАЛ. Заработал потом и, нередко, между прочим, кровью. Причём, собственной...

…Я оказался в большой зале – чёрный мрамор и зеркала. Колонны, тожественные дорические колонны; огромные массивные столы, словно вросшие в пол, большие многосвечёвые светильники под потолком, даже посуда и приборы – всё было из чёрного, до блеска отполированного мрамора. Зеркала… Зеркал было очень много. Они настолько гармонировали с чернотой обстановки и были так искусно расположены, что одновременно исполняли несколько функций. Зеркала напрочь исключали возможность появления у гостей мыслей о некоторой мрачности залы и интерьера, во много раз увеличивая численность гостей, одновременно с этим раздвигали стены помещения до бесконечности. Свет свечей, тысячекратно отражённый от великого множества зеркал, не оставлял тёмным ни единого уголка в зале, даже самого потаённого. Более того, сами гости не отбрасывали теней, хотя, возможно, не только из-за совершенства освещения. И, наконец, эти сотни громадных зеркал исполняли свою основную функцию – давали присутствующим точное представление о том, как те выглядят...

 ...Долго ли, коротко ли, да только сладилось дело у Филимона и Любушки. Венчание на субботу назначили. И только молодые в церкви кольцами обменялись, как вдруг ахнул народ: священник ризу скинул! Глядит Филимон – перед ними уж не поп, а король трефовый стоит; глянула Любушка – обмерла: "суженый"!!!
      Бросились Филимон и король трефовый в драку жестокую – только рубахи трещат, да глухие удары слышно, да кровь льётся. Любушка криком звериным крикнула, оземь ударилась. Народ из храма вон повалил – давка в дверях… А церковь огнём голубым заполыхала, жарко, дым чёрный клубами! И как только последний гость из церкви выбежал, так вся и рухнула. Остались там лишь Филимон, да король трефовый, да Любушка, без памяти лежавшая…

Солнце уже садилось в пышно багровеющие облака, скрытые от глаз верхушками могучих сосен, стоявших в тайге, как полк на плацу перед строевой подготовкой, а рядовой Бобрушев всё шёл и шёл по едва заметной звериной тропе. Автомат больно колотил в спину; душный влажный воздух выжимал из него пот, подобно тому, как он сам вчера выжимал воду из чужого кителя. От пота и наворачивающихся время от времени слёз щипало глаза, которые от усталости были, словно полны песка и застились порой мутной пеленой от длительного недосыпания. Тогда Бобрушев присаживался на ближайшую корягу и, отхлебнув раз-другой из фляжки, прикрывал на пару минут глаза. Всё вокруг немедленно начинало качаться, проваливаясь куда-то и тогда, вновь поднявшись, он шёл дальше… 

  ...Свой боевой нож я назвал Рэмбо. Почему Рэмбо? Всё просто: это был точно такой же нож, как у Джона. Какой он из себя – может увидеть каждый, если посмотрит "Рэмбо: первая кровь". Так что, описание излишне. А вот впечатление от него можно выразить весьма неоднозначно: бр-р-р!
      В общем, вшил я себе в штанину карман-ножны и пошёл в школу. Учусь я, если это можно так назвать, в одиннадцатом классе общеобразовательной школы № 85. Скорее, тусуюсь среди прочих. Школа, вообще-то ничего, типичная тупо-совковая. А вот мудака того, который идею двинул про добавочный год срока, я бы лично порешил... Повезло же родакам: всего по червонцу оттянули. А тут одиннадцать паришься...

   Настоящим довожу до Вашего сведения, что 03.12.2003 г. в 17-30 некто Тигран Свиристелко в нетрезвом состоянии пришёл ремонтировать проводку. За ним приплелась его супруга Галина в состоянии, попросту, скотского опьянения. Устроив скандал, временами переходящий в истерику, она в любых, особенно предпочитая наиболее знакомые ей – нецензурные, выражениях стала объяснять всем окружающим, включая стены и пылесос, что она здесь хозяйка и что "имеет право". На что "имеет право" уточнять она не стала, а я и не собирался.
      Когда в хлам пьяная Галина попыталась закурить, я сделал ей замечание. Цитирую: "Здесь курить нельзя!" Это вызвало у "хозяйки" бурю эмоций и море матов, опять-таки в адрес всех, включая и многострадальный пылесос.
      Потом, чрезвычайно сокрушаясь по поводу того, что уже третье число, а деньги ей должны были заплатить первого декабря, Галина решила, что ситуацию можно поправить, разрушив недавно возведённую перегородку. Вооружившись пластиковым совком для мусора, она приступила к делу. Благополучно разнеся в мелкие дребезги совок, она принялась "разрушать" стену трубой пылесоса, что привело к серьёзному повреждению насадки пылесоса.
      В конце концов, пьяные мозги сообразили, что для достижения успеха в сём "благородном" начинании, ей необходимо орудие труда посерьёзнее и Галина удалилась в поисках оного.
      Вернулась она с топором. Попутно пообещав секретарю-референту Марфе Петропавловне, что её она убивать не будет, а только зарубит всех остальных, Галина проследовала в комнату, где в данный момент идёт ремонт. Топор у неё, естественно, отобрали, Тигран закончил пускать искры проводкой, и "почтенная" супружеская чета Свиристелко чинно удалилась, украв попутно ключ из замочной скважины входной двери.

– Эй, Джонни! Ты слышишь меня?
      Молчание…
      – Джонни-и-и!!!
      Крик покрыла длинная автоматная очередь.
      Тишина…
      Потом в дальнем углу послышался шорох и голос:
      – Говори!
      – Джонни!.. Ты помнишь Рэчел? Рэчел Полак?!.
      – Кто такая?..
      – Так ты даже не знаешь, как её звали? Это моя сестра, которую ты, ублюдок, узнав о том, что она беременна от тебя, убил!.. Помнишь, как ты, слегка придушив её, отнес бесчувственное тело в ванную и открыв горячую воду, вскрыл девчонке вены? А потом держал её голову под водой… Держал, пока не закончились конвульсии… Ты всё предусмотрел, не так ли? Обычное самоубийство, а с тебя и взятки гладки!..

 ...Десять лет назад, после опубликования этого рассказа, читатели завалили меня вопросами: к чему этот рассказ и о чём "Вёрткая пуля" Стивена Кинга.
      Одно время я попытался отделываться кратким: "Прочтёте Кинга – поймёте Гилёва!" Не тут то было. Оставался в душе какой-то осадок неудовлетворённости – читатель меня не понял.
      Дабы не повторять ошибку, я решил написать это краткое предисловие, так как более, чем уверен, какою бы грамотной и искушённой в вопросах литературы аудитория ни была, всегда найдётся человек, и не один, у которого пока, как говорится, "руки не дошли до "Вёрткой пули". Кто читал, вполне может опустить предисловие и переходить непосредственно к чтению рассказа...

...Почтенных академиков возмутила гипотеза торсионных полей, выдвинутая авантюристами. В чём причина? В ревности и обиде. Обидно за жизнь растраченную бездарно. Не спешите бросаться на защиту академиков, – они жертва обстоятельств. Будучи профессионалами, материально зависящими от работодателя, они вынуждены были ежедневно отчитываться перед сонмом чиновников в немедленных осязаемых “успехах”. Следовательно, двигаться вперёд методом “мелкого научного тыка”, растрачивая, кроме того, часть своего потенциала на создание антуража вокруг своей работы и своего имени. Любители имеют возможность пользоваться более совершенным методом: интуитивно формулировать конечный результат (он же – цель) и вести поиск в определённом направлении. Такие бы возможности да В. Гинзбургу, а не впадающим в маразм пенсионерам!..

...Жизнь зародилась вследствие того, что неоднородные физические тела, находившиеся на поверхности Марса, облучались солнечным светом, который, благодаря вращению планеты, имел пульсирующий характер. Сигналы-импульсы “Солнце взошло”, “Солнце село” шли от верхнего слоя неоднородного физического тела к нижнему по пути наименьшего сопротивления, т.е., зигзагообразно, изменяя элементы системы и изменяясь сами. Возникавшее в определённых условиях (днём или ночью) физическое тело при их изменении распадалось за исключением тех случаев, когда случайные изменения приводили к тому, что тело оказывалось устойчивым в новых условиях (ночью или днём). Так зародилась элементарная Жизнь, которая аналогичным образом приспособилась к сезонным температурным перепадам...

...Оставаясь на сугубо атеистических позициях, я утверждаю, что в природе вполне может иметь место материальное образование, соответствующее религиозному представлению о Боге...

...Однажды Следствие глазами Человека увидело Причину и задумалось:

– Ах, если б можно было знать это раньше! Я было бы совсем другим…
      Причина подошла близко-близко к Следствию и тихо произнесла:

– Разве ты смогло бы изменить меня, чтобы самому стать другим?

– О, да! – воскликнуло Следствие, – Если бы я только могло так же близко подойти к тебе, как ты ко мне… Я бы непременно изменило текущее Мгновение! Но для того, чтобы предвидеть будущее, нужно научиться видеть и анализировать прошлое.
      Вот тут-то и появились в сознании Человека его главные учителя: Сказки, Притчи и Былины…