...Жены – те были и остаются стечением обстоятельств, неотторжимой частью биографии. Дети, плоть от плоти, его кровиночка – у них своя взрослая жизнь, где он присутствует туманно и невнятно – как и мама была до сих пор в его собственной, далекой от нее реальности. И только сейчас, когда возникшая неизвестно откуда напасть застигла ее, стиснула удушающей пеленой, Андрей понял, словно глаза открылись первый раз, как у незрячего щенка, что мать – единственный человек, который любит его, всей душой. Если она уйдет, он будет сиротой, безматком. Останется только память, а родственная ниточка в прошлое оборвется...

...Эта традиция, приезжать к Соснину в гости раз в год в одну из недель поздней осени, была заведена самим Бандуриным, причём заведена ползучим, явочным порядком. Как-то так у него получалось – приезжает и всё. Ну, конечно, предварительно напишет или позвонит, скажет что-нибудь вроде: «Слушай, я вот тут подумал, пора встретиться, посидеть, вспомнить прежнее. Я бы подъехал числа, ну, допустим, десятого или двенадцатого, как ты думаешь, а?»… И что же было отвечать на это?.. «Нет, не приезжай, не надо, не хочу я видеться с тобою, нет мне радости от наших с тобой встреч…» – так, что ли?.. Сделав над собою изрядное усилие, Соснин с принуждённым радушием отвечал: «Конечно, буду очень рад, подруливай, старик. Перед отъездом не забудь сообщить номер поезда и вагона». Встретить визитёра на вокзале он считал обязанностью воспитанного человека.

Все люди в сознании Соснина разделялись на четыре почти равные группы: люди, общаться с которыми интересно; люди, с которыми общаться приятно; люди, с которыми общаться интересно и приятно; наконец, люди, общаться с которыми и неприятно, и неинтересно. Бандурин не входил ни в одну из этих четырёх групп. Бандурин был вне групп и категорий. Он был просто старый друг. У старых друзей, как давно уже решил для себя Соснин, нельзя искать, оценивать и обсуждать достоинства и недостатки. Старых друзей необходимо принимать как должное и целое, как нечто данное природой и судьбой. Принимать в прямом и переносном смысле. В данном вот случае, принимать в качестве гостя.

Но, как выяснилось, одно дело обязать себя любить старых друзей, и совсем другое – уметь следовать своему обязательству. У Соснина это получалось неважно. Но он старался как только мог...

Случилось мне смотреть сайт с репродукциями о выставке «Гении и шедевры» 2011 года. Там много безобразного показывают. И мелькнула у меня мысль, что на выставку собрались постмодернисты. Первых из них по времени их появления я считал движимыми подсознательным идеалом, что ничто не достойно быть в ранге идеала. Всё осмеивают. На данной выставке – корёжа натуру, мол. И уже явно не под влиянием подсознания, а по замыслу сознания. И начал разбираться с последнего хулителя, передвигаясь к началу. И до начал не дошёл. А там – такое безобразие...

...России не избежать нового бунта, потому что причины, вызвавшие разрушение СССР, не только не исчезли, но даже многократно обострились. И революция 1917 года не выполнила свою главную задачу – создание русского национального государства, основанного на принципе социальной справедливости для всех. В своём теперешнем виде Россия нежизнеспособна. Но у неё есть гигантский ресурс, полностью растраченный государствами Запада, – национальная почва, изрядно загаженная либеральными экспериментами, но ещё способная возродить православно-русскую цивилизацию...

...Итак, разобравшись с именами, мы постараемся вернуться в библиотеку, откуда началось наше повествование, и где сейчас находится наша героиня, чьё имя в переводе с древнееврейского означает не что иное как «жизнь». Впрочем, сама девушка ни о каком древнееврейском языке никогда не слышала, да и, откровенно говоря, вообще не понимала, и даже не задумывалась, где она находится и на каком языке говорит. Как Ева очутилась в этом райском уголке, она не помнила и ни одного человека тут не знала, но часто описания членов семьи и домашних интерьеров в романах самых разных эпох вызывали в её душе эффект дежавю. Девушке очень хотелось добраться до самой сути окружающей реальности, но стоило ей только раскрыть рот при встрече с редким прохожим, как из уст незнакомца возникал целый фейерверк забавных анекдотов, захватывающих историй и щедрых комплиментов, которые уже не оставляли места ни для каких вопросов. А иногда внезапно возникший человек так же стремительно исчезал, не давая Еве ни малейшего шанса на диалог. Поэтому ей ничего не оставалось, как делиться своими мыслями и догадками не с людьми, которые в окрестностях дома казались скорее пришельцами, чем поселянами, а с лучшими образцами растительного и архитектурного мира. За противоположной лесу стороной дома простиралось безбрежное море ярких, отливающих золотом подсолнухов, среди которых Ван Гог, наверное, нашёл бы, где размахнуться его широкой кисти. Центральной композицией этой, видимой со спутника, клумбы был величественный готический собор, компилирующий в себе лучшие черты Реймского, Кёльнского и Шартрского образцов. При этом средняя часть этой величественной и необъятной постройки занимала, как не трудно догадаться, Аахенская капелла Карла Великого – ни с чем не сравнимое по своей декоративности, уникальности и атмосферности сооружение. Впрочем, мы слишком углубились в искусствоведческую тему, а ведь необходимо продолжать нашу новеллу, потому что вы, дорогие читатели, пока ещё даже не представляете, что ожидает вас впереди...

...– Я этих лисиц как увидела, сразу влюбилась. Мне он вообще нравится: столько движения, это невероятно, какой динамичной может быть картина. В начале двадцатого века это было модно, все помешались на новом ритме жизни, на технических новинках – паровозы, пароходы, а у Марка одни только животные, потому что он не верил ни в технику, ни в человека. И животные у него совсем как живые, хоть и состоят из треугольников и квадратов. Понимаешь?

– Не совсем.

– Ну вот представь, что у тебя есть остаточное зрение. Или что ты в тумане.

– Хм.

– И вот бежит игрушечная лиса, вся из кубиков и треугольников, это, кстати, называется стилизацией. Самое главное тут – что она красная, как и положено лисе.

– А они разве не рыжие?

– Ну, рыжий – это оттенок красного. Нам с тобой это неважно, главное – что она правильного цвета. И она бежит, так быстро, что успеваешь разобрать только форму. Ф-р-р – и нету. И ты такой: о-па, лиса...

Ларри: Хэллоу еврибади! Привет всем! Я с вами, ваш любимый Ларри Калдо, король репортажа, самый крутой шоумен Штатов!

Зрители приветствуют, хлопают в ладоши, что-то кричат.

Ларри: Это я могу лучше всех завести вас так, чтобы вы почувствовали огненную музыку на этой сцене. Чтобы она зажгла вас, и чтобы вы сгорели к чертям вместе со мной!

Зрители в зале хохочут, хлопают.

Ларри: Окей! Но сегодня я выступаю не как репортёр, а как комментатор! Я буду комментировать никогда и никем не виданное зрелище! Это самое сенсационное, самое гигантское зрелище из всех, которые когда-либо видел мир! Убийство Юлия Цезаря в режиме реального времени!

За моей спиной, в этом самом шикарном и огромном зале Штатов «Голливудский палладий» находится экран гигантского супервизора «Ретайм 4д». То, что вы увидите – происходило на самом деле две тысячи лет назад. Сотни инженеров, спецов по физике, биокибернетике, компьютерной графике, историки и археологи создали этот шедевр – этот супервизор! Это объёмное, живое, реальное изображение событий. Реальное видео и звук. Вы будете слышать синхронный перевод речей Цезаря и его собеседников. Этот перевод с латинского будет осуществляться в режиме реального времени голосовым синтезатором. Впервые в истории! Мы благодарим Национальный фонд стрелкового спорта, который оказал финансовую поддержку этому проекту. Надеюсь, что эти ребята не промахнулись!..