Архив публикаций за июнь 2002

Это всем нам урок: будем радиво много слушать – пропадем, как тот Ваня – ни слуху, ни духу от нас не будет.

Мелкий я человечек. Сам себе кажусь мелким и злюсь от этого. Хочу быть масштабнее и не могу: все одно выше головы не прыгнешь. А злобу-то куда денешь? То-то и оно, что некуда. Вот и злобствую бессильно: и на себя, и на всех окружающих. Прямо-таки желчью исхожу. Иногда так распалю себя, что готов сокрушить весь мир в своей ярости. "Ну почему, – думаю, – они такие большие, а я такой маленький? Почему?" Но и от злобы можно устать. А впрочем, только от злобы-то и устаешь. И тогда я ложусь на кушетку и смотрю в потолок. Долго смотрю. Пока не усну. А наутро все повторяется: похожу по улицам, накоплю ненависти на весь оставшийся день и злобствую... Я одинокое насекомое. Я не должен был рождаться человеком. Это какая-то "ошибка природы". Ибо в душе я самое настоящее насекомое. Мне бы по стеклу ползать, лапками потирать, летать над каким-нибудь водоемом. Вот жизнь! Не то что у людей. Ополоумели так, что спасу нет. Друг друга скоро сожрут – костей не оставят. Им друг друга не жалко. Они привыкли. Привыкли ничего не чувствовать. А у меня душа болит! Как будто что-то новое родиться хочет. Это я в насекомое превращаюсь, наверное. То есть – возвращаюсь к своей истинной природе. Ведь мы только внешне люди. А по сути мы или жуки, или тараканы, или кто-нибудь еще: не обязательно называть нас – важно почувствовать это. Кто-то может сказать, что я всего лишь метафоризирую человеческое существование, что все равно мы остаемся людьми. А я говорю вам: нет! Это не метафора, но самая что ни на есть реальность: да, мы паучки. Или что-нибудь в этом роде. Мне даже доказывать не надо сию простую мысль. Достаточно понаблюдать за человеческой жизнью и "все станет ясно". Более того: мы и страдаем-то оттого, что не сознаем такого очевидного факта! То есть пока мы окончательно не уразумеем, что к людям никакого отношения не имеем – мы будем продолжать мучиться. Но как только осознаем – наступит великое освобождение каждого и всех вместе. Поэтому, господа хорошие, давайте смотреть правде в лицо: точнее, самим себе в лицо. Чтобы увидеть в этом лице какое-нибудь насекомое. И да здравствует наша жизнь! Жизнь насекомых.

...Для того, чтобы избавиться от навязчивого преследования внутренней черунхи, надо разбить две пепельницы. Конечно, это может быть пара любых других предметов, объединенных схожим видом. Нет, лучше, чтобы они были абсолютно одинаковые, и не из резины, конечно. Пусть это будут, например, слоники из маминого серванта, две фотографии в рамках и под стеклом, парочка автомобильных моделек в масштабе 1 : 43, да все, что угодно, не суть. Пусть будут пепельницы из толстого матового стекла, белые или черные, пока не знаю, потом видно будет, но увесистые и с гладкими краями, какие бывают в кафе и барах. Важно другое. Совсем другое.

Главное – чтобы у двух одинаковых с виду предметов были совершенно разные истории, причем чтобы один из них был чем-то дорог тебе, а второй – так, случайно в руки попал. В каждом доме есть такие предметы. Обязательно найдется парочка...

Hикому бы не пожелал такого. Сердце рвется из груди в минуты воспоминаний об этом. Hе хочу сказать, что произошедшее оценивается нами теперь как чудовищный кошмар, повторись который – и произойдет непоправимое. Hет. Hо и завуалировать все это размышлениями о бренности и ничтожности человеческого бытия мне не хотелось бы. А ведь может просто забыться: человеческая память – как книжная полка коллекционера-любителя. С жаждой набираются тома, авторы, эпохи; теснятся, сталкивают друг друга – и вот наступает момент, когда с удивлением обнаруживаются совершенно незнакомые имена, названия. Все словно проваливается куда-то. А книг все больше, больше. И этот процесс не остановить. Hичего тут не сделаешь. Жалко, все равно жалко забывать...

...Всего каких-то десять афоризмов сделали Моисея таким знаменитым!..