Кентавры и кентаврессы

Кентавры и кентаврессы

Солнечный шар гибнет Западу в пах,
Задохнувшись под собственным весом,
И неспешно выходят под шорох страниц
Изо рта, из карманов, из впадин глазниц
Кентавры и кентаврессы.

Я давно прикормил себя. Светский обряд
Строгих строк сберегательных книжек.
Но кентавры совсем не горюют о том.
Они пахнут грозой, степью, диким костром,
И я рад хоть тому, что их вижу.

Их налитые мускулы просятся в бой,
Хмуро пялясь на многоэтажки,
Они просто не знают, куда себя деть.
В жестах их – непреклонность, в них верная смерть
Всем рабам недостроенной Башни.

Без пожиток и страха, и весел, и зол,
Я отрину и время, и место.
Конским ржаньем меня позовут за собой,
Землю роя копытом и брызжа слюной,
Кентавры и кентаврессы.

Во дворе

Красят заборы муниципально-
Зелёной краской
Небо играет само с собой в облака
И ворона тоже представьте шагает
Лапами прямо по крыше железно-
Рифлёной
Деловитыми коготками по крыше видите
Цок-цок
И неправда а всё-таки холодно
Не согласен сегодня с термометром
Мне приснилось что я работаю
Упаковщиком беляшей
И нет перспектив никаких понимаете
Холодно где-то внутри
Насекомым каким-то движением неоправданным
Выю свою водрузил
В тщетный х / б воротник
Девочки в белых носках идут
На урок физкультуры
И курит школьный охранник
За кафельно-
Рваным углом
Чтоб не видели дети
И собака морщиносто-
Кожаная сосредоточенно
Кидает в траву тёпленького
Хозяин её поводком нервно висит-провисает
Рядом с нею параболой
А глаза мои суетно бегают
Неуютно так прячутся в мелкие камушки
Мне приснилось будто
Сосисок украл полкило
И буду сидеть в тюрьме
А мужчина моет машину тщательно
Пенистой губочкой трёт
И бабушки спорят о ветеранских льготах
Расположившись на лавочке
Мальчик ногою по жопе другого
"Козёл!" и бежать через сквер
Я апатично-
Вяленький
Меланхолично-
Сонненький
Мну безнадёжно лицо ладонями
Языком ковыряюсь в зубах
Мне приснилось что какая-то пожилая
Незнакомая женщина
За что-то сдаёт меня в детский дом
Не помню за что.

* * *

Мальчик из девяностых годов,
Высокий такой, худенький,
Подошвами титановых Grinders
По мостовым.
С чёлкою длинной под Летова,
Всё под того да под этого
Внутричерепное давление
Делал себе нулевым.

Кухни ночные в синее кутали,
Слов миллионы, но все перепутаны.
Зной на Никольской улице,
Длинные рукава.
Кладезь идеек, бездельник без денег,
Жди: через несколько лет – понедельник.
Логики нету? Вот она!
Снова Система права.

Бежал от домашних фикусов,
Искал неразгаданных фокусов,
В звуках и веществах прятался
От притяженья Земли.
Но находили везде прохожие –
От них никуда не спрячешься,
Взглядами понимающе-липкими
Домой неизменно вели.

Мальчик из девяностых годов,
Циничный, наивный, закомплексованный,
Губы кусал на лекциях,
Смотрел, как минуты текут в облаках,
Запираясь надолго в комнате,
Ходил на концерты памяти
Тех, кого не успел лицезреть
В восьмидесятых годах

Бони и Клайд

Ты – моя baby,
Я – твой герой.
Пусть местами
И не из стали,
Пусть "Давай по полста!" –
Мой девиз временами,
Забей:
Это мир ещё более стар,
Чем ты можешь себе представить.


Всё пройдено.
Даже Бони и Клайд,
Пресловутые сверхчеловеки –
Непреложно мертвы,
И по праву.
В проулках Москвы
Они не восстанут,
Выцветший слайд
Ментовской картотеки.

Вокруг и смерти-то
Нет настоящей –
Изначально, досрочно почили
Древодышащие,
Жаброродящие.
Их убили?
Хорош.
Сколь полезно убийство тли,
Так и то ни одной не убили.

Но мы можем
Спалить этот мир.
Ты не хочешь? А я вот порою...
Небо мстит
Ледяною золою,
Захожу в лесопарковый тир,
Разряжаю, словно в прохожих.
Ноет ретромотив.
Я – твой Клайд, моя Бони...

В преддверии зимы (2)

Как герой, в амбразуре сетки рябой
Увядает осенняя муха.
Он полирует чекушку рукой.
Она чистит минтая на кухне.

Он ковёр выбивает в остывшем дворе,
А она водит ложкой в кастрюле.
Снова лужи легли в ледяной трафарет,
И мороз из говна сделал пули.

И бездомный пёс кумира себе творит
В каждом прохожем.
Она развешивает бельё на капроновую нить.
Он точит ножик.

Сквозь отрыжку машин
Проступает запах зимы – пронзительно-тонкий.
Она по телефону громко говорит.
Я вспоминаю, как был ребёнком.

Небо рвёт на себе телогрейку, серую вату
В клочья.
Озираюсь назад куда-то,
Ни о чём не скорбя, впрочем.