Клетки

На чтение потребуется 4 часа 20 минут. Скачать файлом doc, fb2, pdf, txt за 97 руб.:

Сразу после оплаты кликните по ссылке: «Вернуться на сайт продавца»

 

Цитата | Скачать и получить доступ ко всем публикациям месяца в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

Купить в журнале за июль 2015 (doc, pdf):

 

 

 

 

 

 

 

 

К f3–h4.

«– Пойми меня, Никанор, дело вовсе не в публикации! – говорил Никанору Ивановичу Виктор Петрович Рюмочка.

Утверждая это, он смотрел на Никанора дикими воспалёнными глазами, вращал зрачками, взмахивал пегими ресницами и страстно теребил спецкора за пуговицу. Наконец оторвав пуговицу, подающий надежды литератор посмотрел на неё так же пронзительно, как смотрел на все остальное, и решительно вышвырнул кругляшок за скамейку. Пуговицу окружили голуби.

Сашик моргнул, с тоской поправляя опустевшую петлицу.

Подающий надежды автор проводил мрачным взглядом облачко на небе и, чуть поразмыслив, принялся за карман спецкора.

Спецкор осторожно отодвинулся. Неизданный литератор, встревоженный, двинулся следом и покрепче вцепился в карман Никанора Ивановича, точно боясь, что приятель даст дёру.

– Вот что я скажу тебе, Никанор! Никанор, верь мне! – продолжил угрожающим шёпотом. – Тут заговор! Целенаправленный, планомерный развал мысли! Публику кормят кровавым компотом, Никанор! Окрошкой мысли!

Тут Виктор Петрович угрожающе поскрёб ногтем и отшвырнул за скамейку следующую пуговицу.

– Эта сволочь, эта бездарная амеба Райский… Ты читал этого мерзавца, Никанор? – продолжал, налегая.

Никанор Иванович читал, но, на всякий случай, отрицательно покачал головой. Виктор Иванович признательно дёрнул карман, тот хрустнул и повис на нитках.

Беседа продолжалась. Никанор извлёк из пакета пару пластиковых стаканов, достал из-за пазухи согретый сердцем «Пшеничный колосок», тяжело вздохнул и налил поровну. Приятели выпили, закусив подтаявшей шоколадкой».

 

Антон Павлович нагнулся под стол, пошарил в темноте рукой, достал бутылку и опасливо прислушался.

Тонкая перегородка донесла до Антона Павловича сердитый голос жены. Та разговаривала то ли сама с собой, то ли по телефону. Антон Павлович облегчённо вздохнул и, вслед за героями, немного плеснул и себе. Ему было неспокойно, душно и одиноко. С завистью следил Антон Павлович за своими героями: Никанором и Рюмочкой. Ему хотелось к ним, на бульвар, на парковую скамеечку. Ему хотелось, чтобы Виктор Петрович не обижал его повести. Ему хотелось любви. Ему не хватало любви.

«Никто, никто не любит меня», – с обидой и тоской поглядывая на шахматные фигуры, думал Антон Павлович.

 

Но Антон Павлович ошибался.

Любила его Людмила Анатольевна.

Бесчисленные враги мужа становились её врагами. Нанесённые Антону Павловичу обиды ржавыми пулями застревали в сердце Людмилы Анатольевны, не рассасывались и не старели.

Подводными минами блуждали по лабиринтам души Людмилы Анатольевны нанесённые Антону Павловичу обиды. Злые стрелы критических статей, выпущенные врагами в доверчивого мужа, попадали в Людмилу Анатольевну, и как в пустынном Анчаре копились пары ядовитой вулканической серы, настаивались, точно в глиняном горшочке туземца толчёные листья кураре.

Имя врагам мужа был Легион.

Крошечным и беззащитным казался Людмиле Анатольевне её беспомощный, неприспособленный к кровожадной действительности Антон Павлович, и ей часто хотелось взять бедного мужа на руки или броситься на грохочущую амбразуру кровожадной действительности, телом прикрывая Антона Павловича от автоматных очередей литературных будней.

Она не всегда могла защитить Антон Павловича и не всегда успевала быть рядом. Он, как всякий творец, нуждался в тишине, одиночестве и покое, и запирался ото всех, и от Людмилы Анатольевны, с внутренней стороны кабинета.

Ежедневная работа Антона Павловича над главами романов, рассказами или повестями проходила три стадии.

Первой стадией было «Погружение». Погружаясь, Антон Павлович сосредотачивался. От действительности во время «Погружения» Антон Павлович ограждал себя тумбочкой.

Вторая фаза называлась «Процесс». Уже «погрузившийся», муж был сосредоточен, но ещё острее нуждался в одиночестве, тишине и покое. От действительности его по-прежнему отделяла тумбочка.

– Антуля, ты погружаешься? – спрашивала из-за двери Людмила Анатольевна, и если муж мычал, это означало, что жена угадала со стадией. Если в ответ раздавался перестук клавиш, значит, муж находился в «Процессе».

Если в ответ муж не издавал ни звука, это означало третью, завершающую стадию работы над романом – «Декомпресс».

Проходя эту стадию, муж походил на сомнамбулу и ещё отчаяннее нуждался в тишине, одиночестве и покое, отделялся от мира всё той же тумбочкой.

 

Людмила Анатольевна постучала. Антон Павлович откликнулся из-за запертой на тумбочку двери нечленораздельным мычанием. Это означало, что Антон Павлович проходил первую стадию. Антон Павлович «погружался».

Людмила Анатольевна вздохнула и поволокла Марсельезу Люпен к дверям.

– Антуля! Мы гулять! – крикнула на всякий случай Людмила Анатольевна из коридора.

– Иди-иди, – раздражённо буркнул Антон Павлович и, не глядя, отодвинув жену подальше, с удивлением посмотрел на клетку, на которую поставил её.

Ф h6–g5.

 

Переставленная жена грозила «съесть» Карпа, грозила «съесть» младшего корректора Рюмочку, и грозила…

– А ты у нас кто такая? – спросил Антон Павлович белую пешку, которую также грозила «съесть» жена.

Пешка молчала. Но молчала совершенно напрасно. Антон Павлович уже узнал её.

Это безумная вдова молча и тоскливо смотрела одним глазом из зарешеченного окошка лифтовой кабинки.

 

Лестничная площадка встретила Людмилу Анатольевну неприветливо.

Сквозняк гнал по полу клочки кошачьей шерсти и тополиного пуха.

Четыре кота Фиклисты Шаломановны неподвижно сидели на ступенях возле лифтовой шахты. Два кота рисовались мрачными силуэтами на фоне белого квадрата окна. Один, здоровенный как крыса кот развалился, размахивая хвостом у батареи. Ещё несколько котов оккупировали нижний пролёт.

Мерсью завыла. Коты ответили ледяным молчанием. Натянув поводок, собачонка Райского выгнула спину, оскалилась и зашипела. Коты остались неподвижны и молчаливы. И только тот, что болтал хвостом, стал это делать чуть быстрее и со стуком.

Людмила Анатольевна нагнулась, приподнимая шипящую любимицу за шиворот, но разогнувшись, вздрогнула и, выронив питомицу на пол, прислонилась к дверному косяку.

– Господи, да когда же это кончится? – беспомощно спросила вздрогнувшая Людмила Анатольевна, но коты по-прежнему молчали.

Из распахнутой лифтовой кабинки на Людмилу Анатольевну холодно смотрели два выцветших глаза ясновидящей вдовы.

– Конец уж близок! Слышу я шаги! На утренней заре гонец взошёл из тьмы и в ящик подложил тебе отравленный свинцом несчастья вестник! Спеши, жена, предотвратить беду или, не отвратив её, к себе приблизить! – предрекла вдова.

– Господи, да когда же это кончится? – только и промолвила Людмила Анатольевна.

Но двери ступы уже захлопнулись и, грохоча, хохоча и топоча, бесноватая Фиклиста помчалась вниз. За ней шмыганули по ступенькам коты.

«Тьфу! Хоть бы ты застряла, наконец, в своем ящике, старая гангрена!» – с чувством подумала Людмила Анатольевна вслед мчащейся вдове. И тут произошло нечто таинственное и неожиданное. Такое, чего раньше никогда с Людмилой Анатольевной не случалось. Ящик со старой гангреной вздрогнул и, беспомощно качаясь на канатах, завис в лифтовой шахте между четвёртым и пятым этажами.

Людмила Анатольевна в изумлении крепко сжала в руках извивающуюся Мерсью и торжественно проследовала мимо нейтрализованной вдовы вниз по ступеням.

«Четвёртая скамья грозит тебе, и ящик!» – скандировала вслед Людмиле Анатольевне замурованная пророчица.

Но Людмиле Анатольевне было весело.

«Висеть тебе до вечера, гангрена!» – бодро расталкивая котов ногами, думала повеселевшая Людмила Анатольевна.

Проклятье Фиклисты настигло Людмилу Анатольевну на бульварной скамейке, под цветущим каштаном. Развернув «Центральную Славь», извлечённую в парадном из почтового ящика, Людмила Анатольевна, постепенно чернея бровями, читала на последнем развороте рецензионную статью на последний роман мужа «Вечная сушь». Статья называлась «Вечная чушь». И была написана за два дня до гибели хитрым, мстительным и предусмотрительным Добужанским…

 

Волоча за собой упирающуюся собаку Райского, Людмила Анатольевна вихрем пронеслась по бульварной аллее к троллейбусной остановке. Вихрем она пронеслась по улицам цветущего города за каких-нибудь полчаса и вихрем же – по гулким лабиринтам газетного издательства. Беспрепятственно миновав пустую, залитую дневным светом приёмную, Людмила Анатольевна, пробив каблуками полдень, ворвалась в кабинет и, втянув за собой своё странное животное, захлопнула дверь каблуком.

 

Душитель «Вечной суши» Иуда литбиза был у себя.

Но был не в себе. Подлый человек сидел, держа на коленях Машу, и накручивал Машин локон на свой указательный палец.

В кабинете пахло хорошей мебелью, табачным дымом и ландышами. На длинном столе совещаний стояла пара высоких бокалов. Узкое горлышко «Бьянко» торчало из кубиков хрустального льда.

– Что ж это ты делаешь, старая ты сволочь?! – накинулась Людмила Анатольевна на Вениамина Александровича, и тот вжался в кресло.

Маша соскользнула с колен издателя. В кабинете женоубийцы повисла пауза. В наступившей тишине Людмила Анатольевна, грохоча каблуками, достигла издателя и с треском шлепнула Вениамина Александровича собранным мухобойкой изданием «Слави» между ушей.

Вениамин Александрович вздрогнул и, выпучив глаза, прикрылся от Райской своим новым газетным выпуском. Серебряно захихикала красавица Маша, затрепетали на весеннем ветру голубые шторки. Людмила Анатольевна размахнулась, и меценат-душитель был треснут повторно утренним выпуском по вечернему.

– Маша! Вызови… те охрану, – прохрипел избиваемый, но Маша не торопилась. Какая-то жуть, бойкость выглянула вдруг из глаз секретарши, из позы, из всей фигуры её, и с ужасом понял вдруг Вениамин Александрович, что Маша ведьма. И эта проклятая Райская – ведьма. И все они, и покойная супруга – все ведьмы и русалки, все женщины на земле.

– Дашь опровержение на рецензию, старый чёрт? – пытала его тем временем Людмила Анатольевна, опять и опять замахиваясь над всклокоченной головою Иуды.

– На какую? – заныл Вениамин Александрович.

– Вот на такую! – показывала Карпову крепкий кулак Людмила Анатольевна, тыкая отрицательной рецензией покойника Добужанского в нос издателю.

– Людмила Анатольевна, да это же просто опечатка! – защищался издатель.

– Я тебе покажу, опечатка! – грозила женщина.

«Вот тебе твоя опечатка раз!»

«Вот тебе твоя опечатка два!»

«Вот тебе твоя опе…» – хотела добавить к двум предыдущим, но тут Вениамин Александрович сдался.

– Дам… – прохрипел издатель, сползая под стол и думая укрыться там, но Маша откинула скатерть и смотрела на Карпова сверху вниз.

И щёки Машины были свежи и румяны, и зубы её белели жемчужными каплями. И колокольчиковым, синим, полуденно-звонким был Машин смех.

И опять по лабиринтам издательства вихрем мчалась Людмила Анатольевна Райская со своей собачкой. С треском распахивала Людмила Анатольевна редакционные двери в поисках младшего корректора «Центральной Слави» Виктора Петровича Рюмочки.

Это он, неблагодарный, жалкий и бездарный корректор пропустил в статье Добужанского слово «Сушь» через «Ч».

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за июль 2015 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт продавца»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите каждое произведение июля 2015 г. отдельным файлом в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.