Замкнутый круг

На чтение потребуется полчаса | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

Август потушил горелку и поставил её на стол. Он подошёл к своей возлюбленной, той, ради которой он проживал уже не один десяток жизней. К той, ради которой он плюнул законам природы в лицо.

– Что же ты наделала, моя дорогая, – сказал Август, оглядывая полуразрушенную лабораторию.

– Я не твоя дорогая, – произнесла Леонора сквозь плач.

– Нет, моя, – возразил он. – Я это знаю. Ты чувствуешь и мыслишь точно так же, как мыслила при жизни. И я это знаю лишь потому, что даже спустя сотню дубликатов я продолжаю любить тебя. Спустя сотню тел, которые я поменял, я люблю тебя. Каждое моё дублированное сердце бьётся ради тебя. Я обманул смерть ради тебя, ради тебя я наплевал на все общественные и церковные законы.

– Но я этого не хочу. Я этого не хотела.

– Но так мы всегда можем быть вместе. Всегда.

– Я не хочу так. – Она продолжала рыдать. – И ты это прекрасно понимаешь: если этого не хочу я, то и сама Леонор, первая трагично погибшая этого не хотела бы. Она не хотела, чтобы её тело дублировали, чтобы какие-то куклы ходили по земле, подражая её жизни. Она этого не хотела бы.

 

Август молчал. Он понимал, что она права. Но теперь ему нужно было понять совсем другое. Ведь почти за две сотни лет эксперимента он ни разу не поинтересовался, а хочет ли этого сама Леонора. Сама виновница аморального, научного торжества. И теперь Леонор, Леонор семьсот сорок три, узнала об этом. И она была в ярости. И это означало, что все семьсот сорок два дубликата до этого тоже были бы в негодовании, и что сама Леонора Мюллер была бы против таких действий.

И теперь ему, Августу триста шестьдесят один, оставалась осознать то, что все двести лет исследований были зря, что настоящая Леонора проклинает его, где-то там, на небесах. Проклинает его настоящего, настоящего Августа Мюллера, который, скорее всего, горит в аду и сам сыпет на себя тысячи проклятий.

Тяжёлое озарение, согласитесь со мной. Такой свет не только озаряет правдой, но ослепляет ею. Ослепляет, прожигает насквозь, уничтожает всё твоё я. Оставляя на безмолвное самобичевание.

 

– Тебе лучше убить меня, – сказала она более спокойно.

– Что ты такое говоришь?

– Лучше, поверь. Потому что, если я не уничтожу все эти исследования, я найду способ сбежать и рассказать людям о том, что здесь происходит, я не допущу, чтобы это продолжалось дальше.

Леонора поднялась с пола. Её лицо было красным от слёз, но в глазах была решимость. Она сделала первый шаг, потом второй. Август сидел неподвижно, даже не думая её останавливать.

Леонор вышла на улицу, направилась в город. Она шла не оборачиваясь, была полна решимости прокричать на площади города о творившемся в особняке Мюллеров беспределе, но вот её окликнул голос Августа.

– Подожди.

– А, ты всё-таки решил меня остановить. Ну что ж, давай.

– Нет. Я хочу закончить исследования. Если ты не хочешь быть живой, то и мне жить незачем. Я топтал эту землю только ради тебя. И это тебе говорю я, Август Мюллер, из самой могилы, сквозь триста шестьдесят дубликатов, ртом триста шестьдесят первого, я говорю тебе, что жизнь моя здесь не имеет смысла без тебя.

– И что же ты намереваешься сделать?

– Хочу сжечь лабораторию. И я хочу, чтобы ты мне в этом помогла. Я хочу, чтобы оставшиеся месяцы мы прожили как обычные люди. Как обычные люди, мы могли бы гулять. Ходить в город. Ведь согласись, мы ведь, в буквальном смысле, сто лет не были в обществе.

Леонора улыбнулась.

– Даже спустя сотню дубликатов, я всё ещё обожаю твою улыбку, – произнёс Август.

 

В этот день на территории поместья Мюллеров был большой костёр. В нём горело всё. Папки с исследованиями, образцы крови, склянки с растворами и даже дневник самого Августа Мюллера. И большим столбом синий дым от реагентов коптил небо.

И двое, двое дублированных, двое повторяющих чужую жизнь стояли около пламени. Они держали друг друга за руку, смотря на огонь, осознавая, что именно они положили конец порочному кругу дубликатов. Что именно они вырвались из системы, разрушив закольцованный процесс – воистину поступок настоящего человека, человека, а не запрограммированного дубликата.

Сгорело все, а всё, что не сгорело до конца, плавилось и тлело в остывающих углях.

Смотря на огонь, Леонора задала главный вопрос.

– Долго нам ещё осталось?

– Около двух месяцев. Не думаю, что дольше.

– И что мы будем делать эти два месяца?

– Жить как нормальные люди. Гулять, ходить в город, знакомиться с другими людьми.

 

В следующие месяцы два влюблённых с очень коротким сроком жизни старались впитать в себя все краски этого мира. Многое было им неизвестно. Многое пугало. Без них мир шагнул далеко вперёд и совершенно не предупредил их об этом. И они, выйдя из своей маленькой вселенной, просто не могли впитать в себя столько информации. Все эти новые машины, передовые средства связи, новое правительство. От большой лавины информации их спасало только то, что городок Алсфельд был достаточно тихим местом, куда все новшества мира доходили с трудом, а иногда и вовсе обходили стороной. Но одно они полюбили точно. Кино. Да, кино. Движущиеся картинки приводили их в невероятный экстаз. А сюжеты, а актёры… Леонора вскрикивала от каждого выстрела и плакала над каждой смертью на экране.

Но вот настал день, когда они оба лежали в кровати. В обнимку. Оба бледные, с жаром и ознобом. Обыкновенная простуда их мучила уже три дня. И организм не думал сопротивляться ей. Это был последний, третий день, день, когда организм дубликатов отказывается жить, в полной мере отдавая себя на растерзание болезни.

– Это были чудесные месяцы, – голос Леоноры был измученный, слегка дрожащий, предсмертный.

– Да.

– Я рада, что на нас всё закончится.

Август улыбнулся.

– А я просто рад, что я рядом с тобой.

Это были их последние слова. Спустя несколько минут, почти в одно мгновенье, они перестали дышать. Они лежали, обнимая друг друга, делясь друг с другом остатками тепла.

Весь особняк замер в тишине, в обволакивающей, прощальной тишине.