Вакуум

	Поделиться:

 

 

 

Купить в журнале за октябрь 2021 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 1 час 50 минут | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Похороны прошли на кладбище Хармони-Хилл. Там же похоронен и профессор Уильям Холл, метрах в двадцати от того места, где погребли Роберта. Лоре нелегко сейчас. Сначала переезд в другой город, потом смерть мужа. Хорошо хоть детей у них не было. На похороны приехал отец Лоры, Гилберт Уильямс. Он живёт в Пассадене, довольно далеко. Он хочет, чтобы она пожила с ним и матерью, пока не придёт в себя. Думаю, Лора согласится. Мичиган ей никогда не нравился.

С Джинджер мы посидели в сквере рядом с кладбищем, а затем в кафе. Мы говорили о Роберте, вспоминали его. Он всегда был нонконформистом и протестовал против всех правил и распорядков. Наша стандартизированная жизнь была ему невыносима. Он не забыл, что под асфальтом пляж, а запрещено только запрещать. Благодаря ему я и познакомился с философией Ги Дебора, которой он жил и в которую верил.

Его смерть ещё больше сблизила меня и Джинджер. Никаких отношений, конечно, у нас не будет, потому что время ушло. А в одну реку нельзя войти дважды. Это та редкая мудрость, которой со мной поделился отец, когда я спросил его, почему бы ему не сойтись с матерью снова.

Джинджер была всё время в тёмных очках, которые, очевидно, скрывали слёзы. Она всегда была сентиментальна, жалостлива, а я нередко был жесток, даже по отношению к ней. Помню, как мы познакомились. Она сидела в университетской библиотеке и читала Фрейда, а я зачем-то сделал колкое замечание в адрес этого психолога. Джинджер сразу вспыхнула, покраснела, как будто я застал её за чтением порнографического романа, а затем уверенно заявила, что нам, философам, не понять тайны человеческой души, о которых пишет Фрейд. Я ответил, что её отец философ, неужели она считает, что он не понимает человеческую душу. Джинджер же не менее уверенно сказала, что её отец уважает Фрейда, как и вообще психоанализ, раскрывший много тайн перед людьми.

Сейчас это смешно вспоминать. Как молоды мы были! И как глуп был я, что не достаточно ценил её как девушку, когда она была рядом. Я находился в плену отвлечённых мечтаний и не понимал, что не только философией жив человек, что надо было почаще говорить о своих чувствах, показывать ей свою любовь. Но меня никто не научил этому. Поэтому я сам, пожалуй, виноват, что она в итоге влюбилась в Дэна. Он много говорил, и она верила его красивым словам. Женщины любят ушами – такая уж у них суть. Тогда я не понимал этого.

– Надеюсь, ты будешь звонить мне хоть иногда? – сказала на прощание Джинджер.

– Непременно буду, – ответил я, во многом, кстати говоря, искренне.

– И не забывай о данном мне обещании. Ориентировочно ребёнок родится в мае, как раз   к моему дню рождения.

Затем, поцеловав меня, она удалилась. А я побрёл в отель.

В отеле первым делом я позвонил Карле. Она очень обрадовалась, услышав мой голос, сказала, что сильно соскучилась. Я же за все эти дни о ней почти и не вспоминал.

– Я приеду завтра, – сказал я.

– Хорошо. Я буду очень ждать. Я люблю тебя. Пока.

В этот момент я подумал, что я, всё же, не люблю Карлу. Отношения с ней – всего лишь мимолётное увлечение. Вот Джинджер – это другое дело. Есть в ней что-то безусловно притягательное, то, что даже объяснить нельзя, а можно только почувствовать, пережить. Наш язык слишком жалок, чтобы отразить всю глубину человеческих чувств.

А почему бы мне не остаться здесь жить, в Мичигане? – вдруг подумал я. – Тогда я был бы близок к Джинджер. Кто знает, может, мы снова сблизимся? А ребёнок... Он может и не родиться. Возможно, это плохо, желать ребёнку смерти, но такой уж я человек.

Впрочем, затем, поразмыслив немного, я понял, что мне лучше уехать. Незачем осложнять жизнь ни себе, ни ей. Нечего надеяться на авось. Надо думать здраво.

Примерно через час после звонка Карле я позвонил Саймону Флемингу, чтобы поздравить его с днём рождения. Он был очень тронут. Я не стал говорить ему о смерти Роберта. Пусть узнает от кого-нибудь другого.

– Как здоровье? – спросил я.

– Довольно неплохо. Врачи считают, что при успешном лечении я могу прожить ещё три года. Возможно даже больше.

– Это хорошо.

Мне правда было приятно это знать.

Мы поговорили с Саймоном минут десять о всяких университетских делах, после чего попрощались. Я обещал ещё позвонить ему до Нового года.

Помимо всего прочего Флеминг рассказал, что Стивен Фулмен уволился два дня назад. Вроде, его пригласили преподавать в Оксфорд. Что ж, доброй ему дороги. Если бы мне предложили преподавать в классическом университете, я бы, пожалуй, тоже согласился.

А с другой стороны грустно. Когда я вернусь в университет, многих моих знакомых там уже не будет. Роберт умер, Флеминг ушёл на пенсию, а Фулмен уехал. Остался только Бахман. Вот его бы я с радостью проводил на пенсию. Надеюсь, после своего семидесятилетнего юбилея, который будет 10 декабря, он хотя бы пост декана покинет. Слава богу, что ждать осталось недолго.

Перед тем как сесть за ноутбук всё это написать, я позвонил в аэропорт и забронировал билет на завтрашнее утро. Надеюсь, в этот раз пилоты не перепутают один город с другим. И не будут показывать фильмы Андрея Тарковского, которого я не люблю. А вот от соблазнительной стюардессы я бы, пожалуй, не отказался. Равно как и от других фильмов Бертрана Блие.

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в октябре 2021 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: