HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Северин Виноградский

Сны и кошмары фермера Сведенборга

Обсудить

Роман

 

книга 1 из 3 (см: 2, 3) – главы 1, 2, 3, 4 и 5

 

  Поделиться:     
 

 

 

 

Купить в журнале за апрель 2022 (doc, pdf):
Номер журнала «Новая Литература» за апрель 2022 года

 

На чтение потребуется 11 часов | Цитата | Подписаться на журнал

 

Опубликовано редактором: Игорь Якушко, 9.04.2022
Оглавление

4. Глава 4. На хоботе
5. Глава 5. Архонт


Глава 5. Архонт


 

 

 

Сведенборг и София лежали рядом друг с другом. Первое, что фермер смог осознать, был запах – тяжёлый, замешанный на продуктах человеческой цивилизации, он раздражал нос и давил лёгкие. Что-то подобное можно было ощутить в Дазайне, попав в города Деймос-Индастриала или Пипл-Мора. Оттенки смога менялись в зависимости от переменчивого ветра. Запах убивал призрачную надежду на то, что стоит открыть глаза, как жуткий сон развеется и вокруг зазвучат привычные ароматы соломенного лежака, пробравшегося с полей утреннего сквозняка и предшествующего пробуждению лёгкого чайного привкуса. Но не только внешние раздражители отзывались иглами беспокойства. Та форма, что заполнялась мыслью Эгрегора, стабильно сохранявшая свои границы в пространстве, циклическом времени и своих устремлениях, – форма, обозначенная как Сведенборг, – стала иной. Кто я? Зачем я здесь? Проклятые вопросы одноцикловых людей, роем назойливых мух путающиеся в синапсах мозга, вызывают тошноту даже в коже – вот только опорожниться нечем. Все системы в порядке. Пора открыть глаза, игнорируя океан невесть откуда взявшегося жизненного опыта. Вот она – рука – инструмент, позволивший когда-то изобретательно нарушать правила в эволюционной гонке. Рука больше не покрыта морщинами и старческими пигментными пятнами. Здоровый цвет и сила в каждом движении. Хочется чаю. Знакомое желание успокаивает. Думать о чём-либо неуютно, каждое движение порождает волны знаний и жизненного опыта. Эммануил Сведенборг? – Шведский учёный-естествоиспытатель, духовидец и последний христианский мистик. – Биография. – Ссылки. – Книги. – Рецензии. – Последователи. Эмеренция. – Муж. – Дети. – Стихи…

Нужно зацепиться за неизвестное, что не раскроет себя в неконтролируемом потоке данных… София?

– Да тут я, – отвечает София.

Сведенборг приподнялся на локте, и наваждение развеялось, как видение Дазайна. Он заметил, что борода его больше не имеет седины, мускулы рельефны, а кожа гладкая, как у отрока.

– Если ты и дальше будешь удовлетворять свою похоть, а потом валяться, то Карлоса мы найдём только на краю Земли.

– Вообще-то Земля шарообразная, – озвучил Сведенборг неуклюже проявившийся факт.

– Тоже мне, Коперник, – хмыкнула София.

– Откуда ты знаешь про Коперника?

– Ты же откуда-то знаешь?

– Хм, да, удивительно.

София тревожно всмотрелась в пейзаж, раскинувшийся перед ними.

– Одевайся, Свен, нам пора идти.

– Что со мной произошло?

– Много чего, – ноздри девушки нервно подрагивали, – Эгрегор изменил тебя для выживания за пределами небесного свода.

– Тебе… тоже было больно?

– Нет, я не меняю циклов, и сразу была создана приспособленной к разным условиям. Климат, радиация, токсины, микроорганизмы – всё то, чему фермер не должен придавать значение, столкнувшись с этими понятиями в Дазайне, здесь, за границей, представляет смертельную опасность. В случае фиаско не прибежит заботливый борнбот сохранить столь цельный материал.

– Почему Эгрегоры не распространят Гармонию на внешний мир?

– Гармония, к которой стремятся землепашцы, всего лишь мысль Эгрегора, и миру до неё нет никакого дела.

– Тогда зачем нужен Эгрегор? – спросил Сведенборг и сам содрогнулся от своего вопроса.

София промолчала, закидывая лук за на плечо и поправляя колчан.

– Не нравится мне тут, – заключил фермер, окидывая взглядом окрестности.

С возвышенности, на которой располагалась ферма, открывался вид на ландшафт, казавшийся хаотичным для глаза, привыкшего к иным сочетаниям форм. Даже в эпохе Пипл-Мора Сведенборг не видел ничего подобного. Большие и малые постройки, в той или иной степени превращенные в руины, варварски окутывала не знающая мотыги буйная растительность, лишающая их задуманных звонких форм, показывающая, что там, где господствует время, даже самые заметные плоды труда однажды становятся эхом происходящих событий. По местности будто прошёлся пьяный великан, крушивший всё на своём пути. Низкое небо внешнего мира заполнялось цветными облаками, местами рассекаемыми короткими вспышками молний, и напоминало гигантский коктейль, состоящий из ядовитых ингредиентов. Непривычным казался и ветер: лёгкий под куполом искусственного небосвода, здесь, во внешнем мире он грубо хватался за одежду и бороду хищными холодными зубами.

– Куда мог отправиться Карлос? – озвучил Сведенборг свои мысли.

– А куда бы на его месте отправился ты? – спросила София.

– Я бы вернулся обратно, неразумно и страшно искать ответы в этом хаосе.

– А если обратной дороги нет?

– Если другие фермы и правда существуют, я отправился бы туда.

– Мне нравится идея, интересно посмотреть, какие там водятся отроки, – усмехнулась девушка.

– Но я не вижу других небосводов. В каком направлении двигаться?

– В твоей голове есть координаты правильного маршрута. Нужно лишь научиться пользоваться даром Эгрегора.

– Что ты имеешь в виду?

– Это непросто объяснить, – София прикусила губу, – но могу попробовать.

– Как ты можешь об этом знать?

– Когда занимаешься любовью с наядой, можешь не тратить слова, рассказывая ей о своих секретах, – улыбнулась девушка, – а со стороны порой виднее.

– Продолжай.

– Фермер, что проходит через Аутпорт, подвергается… определённой трансформации. Эгрегор спаивает часть себя с материей, из которой состоит человек. Представь себе множество существ крайне маленького размера, которые встраиваются во все клетки тела – это монады. Каждая из них способна к восприятию и имеет в своей сути заложенное стремление – она автономна и неделима, но при этом прекрасно взаимодействует со своими собратьями, образуя цельную колонию. Монады делятся на два типа: одни состоят из металлических сплавов, другие являются организованными сгустками энергии. Приведу грубое сравнение: ткань, из которой ты состоишь, представляет собой что-то вроде муравейника, обитатели которого следят за сохранением его формы и содержания. Итак, колония монад, спаянная с тобой, обладает различными способностями. Они следят за функционированием организма, вычисляют проблему и запускают процессы, направленные на твоё выживание. Скажем, если ты столкнешься со смертельной болезнью, вся вычислительная мощность колонии будет задействована, чтобы стать твоим лекарством. Если тебя ранят, монады сделают всё, что от них зависит, чтобы устранить повреждение. Также они обладают коллективным разумом, хранящим колоссальное количество информации: не удивляйся, если ты вдруг начнешь понимать чужие языки, сложные научные теории или незнакомые тебе раньше биографии – это всё принадлежит тебе. Колония в какой-то мере независима от носителя, но подчиняется ему. Тут всё индивидуально. Дар Эгрегора может стереть личность носителя до того, как он покинет Аутпорт, может взять его под контроль, медленно переваривая свою добычу; может находиться в равноправном симбиозе, а в исключительных случаях быть преданным и послушным слугой. Трудно сказать, что произойдет с тобой, Свен. Мне неизвестно, по каким причинам тот или иной человек становится носителем Дара или бывает им раздавлен. Так или иначе тебе придётся учиться управлять колонией монад.

– Воображение у тебя не уступит Хозяину, – издевательски, однако с ноткой сомнения, сказал фермер. – Дорогие монады, не подскажете ли, куда нам отправиться с Софией? – Он развернулся на пятках и встал напротив того места, где только что находился. – О, да, господин Сведенборг, вот ответы на все вопросы, ведь твоя голова – гигантское хранилище информации. Идите туда! – Рука указала в произвольном направлении.

– Прекрати, – сказала София, – Ты можешь издеваться сколько угодно, но никогда не избавишься от дара Эгрегора. Либо он будет твоим оружием, либо ты его марионеткой!

Сведенборг смутился, глядя на взволнованную девушку. Закрыв глаза, он попытался прислушаться к голосам множества разумных существ, что, по утверждению Софии, стали частью его тела, но ничего не происходило. Чувствовал себя Сведенборг, тем не менее, отлично. Не было привычных болей в спине, свойственных обладателям седых бород, дыхание вызывало приливы энергии, а слух воспринимал звуки с такой остротой, будто из ушей вынули пробки.

– Не получается, – вымолвил, наконец, фермер.

– Не лучший вариант развития событий, но и не самый плохой. По крайней мере, Дар Эгрегора не уничтожил личность, а это означает, у тебя ещё есть шанс стать полноценным Архонтом.

– Архонтом?

– Так называют того, кто способен подчинить монад своей воле.

– Кто называет?

– Однажды ты сам узнаешь ответ, – София постучала пальцем по виску спутника, – а теперь нам пора идти. Выбирай направление.

Сведенборг растерянно огляделся.

– Ты, судя по всему, имеешь больше знаний об этом месте. Есть соображения?

– Мои соображения не приведут нас к Карлосу. Если Эгрегор заложил в тебя задачу найти беглеца, ты и должен быть сыщиком. Даже если ты ошибешься, Дар рано или поздно отреагирует на твоё решение, и ты получишь знак.

Сведенборг задумался.

– Значит, можно выбрать любое направление? Ну хорошо. Предположим, Карлос также ничего не знает о внешнем мире. Самое очевидное, что он мог сделать – пойти прямо, в противоположную от Аутпорта сторону.

– Как говорил один акын из Деймос-Индастриала: «Уж лучше план плохой, чем никакого», – сказала София, поправляя лук.

Парочка двигалась вниз по склону, жёсткая трава и камни с непривычки доставляли неудобство при ходьбе. То тут, то там сновали крупные, напоминающие крыс существа, иногда достигавшие локтя в длину; их тела покрывали естественные кожистые панцири. Перемещались животные необычным способом: после короткого разбега крысы складывались в кожаные шары и катились по поверхности, периодически подпрыгивая в воздух. Похоже, направление движения и прыжки контролировались сокращениями мышц тела внутри кожистого панциря. Как только скорость такого живого мяча спадала, он раскрывался и после короткого спринта возвращался в шарообразную форму. Переговаривались крысы между собой прерывистыми сериями писков, отдалённо напоминающих азбуку Морзе – простой, но эффективный способ шифрования, используемый с конца эпохи Ре-Эллас для передачи речи на расстояние. На ферме не водилось крыс, и существа вызывали у Сведенборга чувство отвращения.

Вдруг Сведенборг осознал: ему знаком этот шифр и набор понятий примитивного языка. Серии звуков поглощались слухом, впитывались и всплывали смыслами. Это не казалось чем-то ненормальным, как не кажется странной способность различать цвета.

«Чужаки», – слышалось из-за торчащей ржавой металлической конструкции. – «Прячусь. Смотрю». – Вторили писки за камнем. – «Странные хомо. Хомо пахнут дымом. Пахнут кровью. Эти двое – другие. Пахнут землей и случкой». – «Я видел. Другие хомо живут под куполом. Не выходят». – «Я хочу их мяса». – «Безволосые хомо – опасность. Они на охоте». – «Хомо на охоту берут железные когти. Берут палку, убивающую громом. Эти хомо – глупые. Глупый хомо – вкусная еда». – «У них с собой палки. Мы не знаем, что они умеют». – «Нет запаха. Палки не испили крови. Я хочу мяса». – «Опасно. Хомо хитёр. Прячет запах, а потом съест всех. Смотри. Наблюдай». – «Я хочу съесть их спящими». – «И я». – «И я». – «Опасно. Ждём».

– София, я, кажется, понимаю язык животных, но это невероятно! Они не разговаривали даже в Дазайне! – воскликнул Сведенборг.

Девушка вслушалась в разносимый ветром писк.

– О чём они говорят?

– Вроде как хотят нас съесть, но сомневаются в своих силах.

– Всё верно, – произнесла София, – во внешнем мире такие правила: либо ты кого-то ешь, либо тебя.

– Они называют нас хомо, и, как я понял, мы тут не единственные люди.

– А вот это не очень хорошо. Сам знаешь, когда-то по уровню жестокости и вероломства представителям нашего вида не было равных.

Бронированные крысы катались и прыгали вокруг путников, распространяя какофонию тонких, ритмичных писков. Самые смелые особи подобрались на расстояние пяти-семи локтей, так что можно было разглядеть их узкие вытянутые мордочки с маленькими красными глазами.

София остановилась и, медленно вытащив стрелу из колчана за спиной, вложила её на тетиву оперенным концом. От громкого шума Сведенборг не мог сосредоточиться на происходящем, ему навязчиво представлялась картина, где София бродит по роще, собирает выпавшие у лесных птиц перья и мастерит стрелы. Одна из крыс, прокатившись совсем рядом, подпрыгнула и укусила мужчину в ногу.

Сведенборг вскрикнул, потер укус, понимая, что сейчас ему должно быть страшно, но странное спокойствие охватило его, казалось встреча с хищной стаей не происходит на самом деле, и всё закончится шорохом уходящего в подбрюшье хобота.

– Они почуяли кровь, – сказала София. – Свен, мы должны им ответить.

– Я не успею так быстро научиться пищать, – взволновано пошутил Сведенборг.

Девушка несколько мгновений выжидающе смотрела на своего компаньона, как будто ожидая, что он сейчас сотворит чудо.

– Значит, еще не время, – улыбнулась она, со свистом вытащила из-за спины стрелу, натянула лук, так что тетива тревожно зазвенела, и смертоносный снаряд прервал цикл прыгнувшего на Сведенборга обнаглевшего животного. Крыса издала протяжный звук и забилась в агонии. Точная стрела пробила панцирь следующей жертвы, и перекрикивающиеся шары хаотично покатились в разные стороны, прячась за камнями и торчащими из земли металлическими конструкциями. Беспощадные выстрелы настигали любителей человечины, стоило им неосторожно показаться за укрытиями.

Сведенборг прислушался.

«Не еда. Охотник». – «Безволосый хомо несёт смерть». – «Бежать». – «Тут проходил хомо, что живёт под куполом. Я слышал от другой стаи». – «Безволосый хомо-одиночка тоже пролил кровь. Бежать».

– Стой, София, – поднял руку Сведенборг.

Но девушка, казалось, не слышала его, посылая одну стрелу за другой в проворные цели.

– Они что-то говорят!

– Ага, делятся рецептами похлебки из твоей бороды, – София прицелилась, и ещё одна тушка оказалась прибита к покрывалу жёсткой травы.

Крысиная стая в панике разбежалась, обмениваясь короткими сериями звуков, но разобрать хоть что-то полезное не удалось.

– Мне показалось, они говорили о каком-то человеке, что вышел с фермы и прошёл здесь.

– Свен, ты же уважаешь правила? Так вот, здесь они тоже есть, хотя и несколько другие: сначала выживаешь, потом размышляешь, – сказал София, вынимая ценную стрелу из ближайшего трупика.

Сведенборг подобрал ещё теплую тушку и кровью помазал свою обувь и обувь Софии.

– Что ты делаешь? – возмутилась она.

– Эти твари боятся запаха собственной крови.

– Это они сказали?

– Да… не пойму, как это получается.

– Универсальный языковой модуль.

– Что это такое?

– Монады хранят в себе знания, накопленные Эгрегорами, они анализируют, сравнивают, интерпретируют то, что ты видишь, и выдают результат. Как это было? Ты слышал внутренний голос?

– Нет, я просто знаю этот язык.

– Идеальная интеграция, – восхищённо сказала София.

– Что бы там ни было, надеюсь, понять тебя оно мне тоже поможет.

– Скоро поймешь. Свен, прихвати парочку тварей.

– Зачем?

– Это еда.

– Тебе не нравятся мои маисовые лепёшки?

– Нравятся. Только через пару Лун придётся искать новую жертву. Неужели ты готов прервать чьи-то циклы только потому, что не забрал уже убитую добычу?

– Да-да, помню, суровый внешний мир: кто кого съест.

Он достал из сумки моток верёвки, с одного конца сделал петлю, другим связал двух убитых животных за лапы и закинул туши на плечо.

Предусмотрительно собрав потраченные стрелы, путники двинулись дальше, опасаясь, что пострадавшая стая вернётся с подмогой. Руины сменились болотистой местностью, заполненной вязью крупных луж с резким запахом. Повсюду похожие на спины гигантских змей виднелись переплетения тёмных труб.

В чёрной жидкости плавали огромные жуки, достигавшие половины локтя в длину; зловеще поблескивая обсидиановой броней хитина, они отталкивались в вязкой жиже массивными задними конечностями и совершали длинные рывки в случайных, казалось, направлениях.

Сведенборг и София утопали в болотистых разводах то по колено, то по пояс, перелазили через трубы, соскальзывая в чёрную субстанцию, отчего одежда покрывалась пятнами. От испарений першило в горле, кружилась голова.

– София?

– Да, Свен.

– Ты не против, когда мы встретим Карлоса, я ему врежу разок тупым концом мотыги.

Девушка хрипловато рассмеялась.

– Это лучшее предложение, что я от тебя слышала за последние несколько циклов.

Болото кончилось неожиданно, из разреженных хлопьев тумана показались полуразрушенные коробчатые постройки; блестящие спины труб хищно тянулись к зданиям и опутывали стены своими частично рваными и демонтированными телами.

– Кто же в таких местах жил? – произнёс Сведенборг, откашливаясь.

– Это тебе однажды покажет Хозяин, а вот кто там сейчас, нам нужно узнать самим.

Выбравшись на берег, парочка присела отдохнуть.

– Надеюсь, во внешнем мире ещё остались места, где можно искупаться, – сказала София.

Сведенборг взглянул на её перепачканное лицо, и его охватило веселье, абсурд происходящего произвёл эффект кривого зеркала, где привычная София – богиня любви, казалась забавно нелепой. Почувствовав настроение своего спутника, девушка расхохоталась.

– Мог ли ты представить, где мы с тобой окажемся? – сквозь смех спросила она.

– Такое не придумаешь. Мы как будто в Дазайне намертво вросли в тело хозяина и поселились в одном из нарративов. Ты проверь: у тебя пупок не появился случайно?

– Вот, смотри, – София приподняла куртку, обнажив гладкий живот.

– Жаль, – смеялся Сведенборг, – но, если это вдруг окажется правдой, я подарю тебе свою лучшую мотыгу как первому фермеру, не заботящемуся о наличии бороды.

– Возьмешь меня к себе? Буду печь лепёшки и заниматься с тобой любовью на цветочном поле.

– По рукам.

Разговор прервался пронзительным криком: крупная тёмная птица опустилась к поверхности болота, вызывая рябь взмахами крыльев, схватила одного из жуков когтистыми лапами, и пролетев к берегу, бросила его так, что последний несколько раз перевернулся и застыл, лёжа на спине и бешено перебирая лапками. Птица приземлилась на свою жертву и длинным острым клювом стала пробивать брюхо своей добычи, вытаскивая на свет белые куски внутренностей. Она подбрасывала их клювом, ловила и жадно проглатывала.

Ошеломлённые Сведенборг и София заворожённо смотрели на жестокое представление.

– Странно, но меня пугает и возбуждает эта неконтролируемая гармония внешнего мира, – сказала девушка.

– Я охотился на рыбу, – отвечал Сведенборг, – не думая о страданиях этих существ, я знал, что их цикл будет повторен, и та же самая рыба через несколько Лун заскользит по дну.

– Ты отредактировал множество нарративов, рассказанных на языке страданий и наслаждений, но не придал значения делам своих рук? Это так по-человечески, Свен. Ничего страшного, все одноцикловые поступают точно также, – усмехнулась София.

– Но фермеры должны стремиться к существованию без страданий. Разве не таков план достижения Гармонии?

– Боюсь, тот, кого Эгрегор выбрал проводником своей воли, наделяется рядом заблуждений. Хорошему солдату вредно знать о планах императора.

– А ты тоже в чем-то заблуждаешься?

София помрачнела.

– Боюсь, что да.

– И в чем?

– Я не могу признаться в этом прямо сейчас, Свен. Признание, как маисовое зерно, должно упасть в подготовленную почву.

Сведенборг решил не продолжать разговор и принялся осматривать поверхность берега.

На расстоянии двух десятков локтей виднелась цепочка следов. Они имели слишком вытянутые вмятины от пальцев, и явно принадлежали не фермеру. Вскоре стало понятно, что строение ноги различимо только на свежих отпечатках, другие были затёрты дождями.

– София, следы! Тут есть люди! – воскликнул Сведенборг.

– Люди, – с тревогой повторила София и рука её потянулась к колчану.

– Мы должны поговорить с ними. Возможно они видели Карлоса.

– Будь осторожней с такими желаниями, люди агрессивны и хитры. Вспомни, как одноцикловые поступают с инакомыслящими и чужаками, если им представляется такая возможность?

– Откуда ты всё это знаешь, София?

Девушка вздохнула как преподаватель, вынужденный обучать бесталанного ученика.

– Потому что я хорошая шлюха, Свен. Как думаешь, почему правило предписывает физическую близость со мной до первого контакта? Если бы фермеры периодически не нарушали установленный порядок, делясь со мной кошмарами и прозрениями, мир нарративов остался бы для меня тайным.

– А я… тоже нарушал правила?

– Много циклов прошло прежде… прежде чем ты изменился.

– Что значит изменился?

– Ты берёг память об Эмеренции, полученную одноцикловым асессором Эммануилом Сведенборгом, любил её во мне и яростно охранял свои убеждения относительно устройства Вселенной. Никто не вёл столь подробных журналов: неутомимый исследователь, ты раз за разом скрупулёзно описывал своё земное прошлое и текущие циклы. Пришлось немало повозиться, чтобы учёный, провидец и мистик стал достойным примера землепашцем.

– Кому пришлось повозиться?

– Не знаю даже, на кого повесить ответственность. На Эгрегора с его борнботами или твоих собратьев, старательно объясняющих неофитам тонкости фермерской науки? Тот земной цикл, что ты пытался сохранить, так или иначе начал меркнуть, искажаться и постепенно терял свою силу, до тех пор, пока ты вообще не перестал делать записи, как и положено идеальному фермеру.

– В это трудно поверить, – опустил голову Сведенборг.

Слабая тень разочарования мелькнула во взгляде Софии.

– Ты хороший фермер, Свен. Вот только фермер не справится с Даром, и рано или поздно станет его рабом. Чтобы стать Архонтом, в тебе должен проснуться тот самый безумный коллежский асессор, там, в Ре-Элласе, бросивший вызов одному из самых могущественных Эгрегоров.

– Но это тоже буду не я!

– Только тебе решать, кем ты станешь.

Разговор прервался негромким клёкотом. Неподалеку пробежала ящерица, локтей четырёх в длину; в глаза бросалось перепончатое жабо зелёного цвета, украшавшее небольшую треугольную голову. Ящерица, преодолев часть пути по горизонтали, ловко взбежала на стену серого здания, словно на неё не действовал закон притяжения и замерла, примостившись между труб. Через мгновение в поле зрения появилась другая, столь же быстрая ящерица чуть меньшего размера, только её жабо было окрашено красным, и проделав тот же путь, взобралась на стену, повиснув под своим сородичем. Рептилии застрекотали. Их перекличка не складывалась у Сведенборга в слова, возможно, частью их общения были запахи, недоступные обонянию наблюдателя, но он понял, что мелкая ящерица – самец, делает что-то вроде комплиментов самке, делясь своим желанием. Та ответила звуком, понимаемым как согласие. Мелкая рептилия залезла на крупную, и парочка начала совокупляться, вращая длинными хвостами.

– По крайней мере, они не хотят нас съесть, – выдохнул Сведенборг.

– Одни существа поедают других, чтобы начать новые циклы представителей своего вида. Краткое удовольствие процесса размножения – часть круговорота страданий внешнего мира.

– По ним и не скажешь.

Любовники вдруг напряглись и затихли, как по команде упали на землю и разбежались в разные стороны.

– Куда это они? – задумчиво спросил Сведенборг, провожая исчезающих в руинах рептилий.

– Тихо, их что-то вспугнуло, – сказала София.

Слух различал лишь одинокие выкрики птиц, шуршание островков травы и жужжание насекомых.

– Мы должны спрятаться, – сказала София.

– Это ты умеешь неожиданно исчезать и появляться. Вот если бы требовалось поработать мотыгой.

– Твоя мотыга нам очень бы пригодилась, вот только не почва должна стать её пищей.

– Карлос использовал инструмент как оружие, но я – как порядочный землепашец – не умею ничего подобного.

– Однажды ты поймешь, какой потенциал заложен в этом орудии, – сказала девушка и чуть слышно добавила, – если выживешь.

Не сговариваясь, парочка двинулась к стене здания, так что видеть их можно было только со стороны болота. В этот момент послышался доносимый ветром шум разговора: грубые, отрывистые слова, которые становились всё различимей для уха.

Как и в случае с крысоподобными существами, Сведенборг осознал, что понимает язык приближающихся существ.

«Хоган, что нам делать?» – «Ищите. Слушайте носами». – «Чёрное болото. Кровь земли съедает запах». – «Чужак бежал тут. Купол духа дал трещину». – «Чужак, – грузно прорычал некто, – чужак убил Ошо». – «Шаман Лимбо сказал. Изгнанник набирает силу вдали от жилища духов». – «Рипс видел силу чужака». – «Молчи, Хоб, не каждый чужак пробуждается сразу. Вождь Бан съест наши сердца, если мы не выследим добычу».

– Они на кого-то охотятся, – прошептал Сведенборг.

– Знаю, – ответила София.

– Может, попробуем убежать?

София обняла фермера и зашептала ему в ухо, так что он почувствовал её горячее дыхание:

– Свен, у меня есть к тебе одна просьба. Что бы ни произошло, что бы тебе ни казалось – не умирай. Во внешнем мире очень просто прийти в отчаяние, но когда-то там, в Ре-Элласе, ты был на вершине мира и даже чуть выше.

– Да я и не планировал...

Объятия спали, и Сведенборг придвинулся к краю здания, в надежде услышать дальнейший разговор.

«Он был тут, но уже ушёл». – «Вождь Бан приказал смотреть под каждым камнем. Хоб, на восток, Рипс, запад. Держите носы открытыми».

– Может, нам вернуться обратно в болото? – обернулся Сведенборг, но Софии уже не было – исчезла, так же неожиданно, как она делала это на ферме.

Картины пережитых видений всплывали в памяти с навязчивой частотой, и фермеру стало страшно. Одноцикловые люди, находясь во власти времени, искали спасение в иллюзиях. Род, племя, государство, идеология, религия и множество других понятий использовались для осознания собственной исключительности, разделения на своих-чужих, конкурентной борьбы – обязательных целях существования человеческих сообществ.

Сведенборг пятился вдоль стены, пытаясь ускользнуть, скрыться за углом здания, когда незнакомцы приблизятся. Он завернул за угол и вытащил из-за пояса мотыги. Куда делась София? Фермер надеялся, что её исчезновение – профессиональный трюк, и девушка не стала жертвой неизвестного хищника.

«Хог-а-ан, Ри-и-пс, – послышался шуршащий говор, – Хоб нашёл след. Свежий след».

Голос стих, и налетевший ветер слизал все звуки и шорохи в округе. Ядовито-зелёные облака смешивались с фиолетово-краплачными, образуя растекающиеся по небу грязноватые разводы. Сведенборг вгляделся в хаотичное движение цветов, подчёркивающих дисгармонию расстилающегося под ними пейзажа; несмотря на притаившуюся рядом опасность он подумал, как скучает по голубому небосводу фермы, по чистому лику Луны, любующимся ночами созревающим урожаем, по тихим всплескам купающейся в реке Софии, по нарочитой серьёзности собраний в Гимназиуме, по торжественности посещений Дазайна и по вкусному чаю, что он готовил в своей лачуге.

Сведенборг опустил глаза и опешил: перед ним стоял человек, если его можно так назвать. Он был кряжистым, с большой головой, коротким мясистым носом и внимательными глазами, спрятавшимися за свисающими клочьями бровей. Грязные волосы незнакомца, заплетённые в толстые косы, перехватывались на концах металлическими кольцами. Одет он был в нечто, наподобие фермерского рубища, сшитого из толстой, длинного волоса шкуры. В длинных, доходящих почти до колена руках человек держал нечто вроде ружья – оружия, активно использовавшегося одноцикловыми ещё с породившей Сведенборга эпохи. Борода незнакомца росла почти от глаз, а открытые руки и ноги были покрыты густой короткой шерстью.

– Я Сведенборг. Оттуда, – фермер показал в направлении купола, – ищу пропавшего человека. Он так и не понял, на каком языке произнёс эти слова, и дошёл ли смысл сказанного до местного жителя, как тот издал гортанный крик, в котором слышался то ли страх, то ли ненависть, и вскинул своё оружие – послышался грохот, и боль обожгла плечо Сведенборга, а белая вспышка в глазах сменилась темнотой.

 

Фермер очнулся. Первое, что он увидел, всё те же грязно-разноцветные разводы небес, мутно расплывающихся перед глазами. Плечо пронзала жуткая боль, хотя после процедуры выхода из Аутпорта она казалась терпимой. Над ним возвышались трое незнакомцев и переговаривались на своем грубом языке.

– Хоб, ты мог убить чужака, – сказал долговязый жилистый абориген. – Плохой, неразумный Хоб. Шаман Лимбо сказал принести живое сердце. Вождь Бан не получит силы от мёртвого чужака. Плохой.

– Хоб испугался. Хоб знает силу чужаков. Ошо был опытный охотник, когда чужак отправил его в страну предков. Хоган, взгляни. Другой чужак. Не тот, что прошёл тут.

Охотник, кого звали Хоганом, склонил прямо над Сведенборгом заросшее шерстью, морщинистое лицо. Тёмные глаза с красноватыми белками вращались, осматривая жертву:

– Крупная добыча. Слишком крупная. Рипс, взгляни.

Рипс навис над фермером, глядя широко открытыми испуганными глазами. Он был меньше своих собратьев и выглядел самым старым: среди жидких рыжеватых волос обосновалась заметная проплешина, а морщинистая кожа вокруг глаз имела нездоровый желтоватый цвет.

– Тот, кого видел Рипс, не таков, – нервный абориген обхватил обеими руками свою челюсть и смотрел с нескрываемым испугом.

Сведенборг попытался пошевелиться, но это ему не удалось, он наклонил голову и увидел, что весь обмотан лиановой верёвкой.

Нужно что-то сделать, объяснить агрессивным незнакомцам их ошибку. Как заставить связки выдать грубую, рокочущую речь аборигенов? Сведенборг напрягся: звуки перемешивались в голове, язык пересох, а гортань сокращалась в попытках извлечь незнакомые звуки.

– Чужак задыхается. Нужен живым, – рыкнул Хоган, – осмотреть рану.

Худосочный Рипс склонился над пленником и оттянул рубище, оторвав корку присохшей крови. Сведенборг вскрикнул от боли.

– Большая рана. Кровь остановилась. Удивительно. Несколько Лун дух не покинет мясо.

Хоган и Хоб вздохнули с облегчением.

– Хоб не лишится сердца. Получит женщин, – радостно сказал последний.

Сведенборг почувствовал, будто его горло массирует невидимая рука, и вдруг он начал произносить незнакомые раньше слова.

– Я никому не желаю зла. Ищу пропавшего собрата. Развяжите меня.

Аборигены отпрыгнули от неожиданности, услышав от чужака знакомую речь.

– Знает слова хомо, – со смесью ужаса и восхищения сказал Рипс.

– Не разговаривать с чужаком, – приказал Хоган, и тут же обратился к пленнику. – Ты был один?

Сведенборг кивнул. Врать в столь серьёзной ситуации ему ещё не приходилось.

– Сколько хомо под куполом? – спросил Рипс.

Откровенничать с незнакомцами не стоило: Сведенборг помнил вероломство, процветающее в эпохах. Сказать, что никого, в надежде что враги потеряют интерес, или соврать, что ферма полна охраны, чтобы в случае чего они побоялись напасть? А если чужаки почувствуют опасность и решат, что нужно уничтожить купол во чтобы то ни стало, и найдут способ проникнуть на ферму?

– Я не понимаю.

– Ты знаешь, как Самогонщики развязывают язык? – ехидно спросил Рипс.

– Не разговаривай с ним! – рявкнул Хоган. – Шаман сам разберётся, как допросить мясного духа. Тащите его!

Хоб и Рипс достали лиановые верёвки, сделали петли и, затянув их на ногах пленника, потащили его волоком. Камни и кочки посылали спине болезненные сигналы. Когда путь преграждала проложенная на поверхности труба, Хоган бесцеремонно поднимал пленника прямо за бороду и помогал перетащить его, грубо бросая на землю, едва препятствие было преодолено. Страх перемешивался со стыдом и гневом. Захватчики спешили, оглядываясь на Сведенборга, как на бомбу замедленного действия.

Когда путь выворачивал на дороги достаточно ровные, если не считать выеденных временем рытвин, то для экономии сил пленника тащили волоком. Рубище быстро стиралось в лохмотья, отдавая тело на растерзание мелкозернистому волокну.

– Можно, я пойду сам? Я смогу, – взмолился Сведенборг.

– Заткнись, – бросил Хоган.

Рипс подбежал к главарю и что-то зашептал. Фермеру удалось лишь разобрать что-то о проклятии мясных духов.

– Да валялся я на этих проклятиях, – заявил вожак. – Они живут под своими куполами, когда мы должны терпеть голод и холод. Мы умираем – они живут. Поэтому мы – сильные, они – слабые, даже если получат силу Хозяев. Презираю, – Хоган сплюнул себе под ноги, увесисто пнул добычу в рёбра и бросил: – Вот он, жалкий безволосый хомо, корчится от боли, как детёныш. Когда пытают воина, он молчит и смеётся. Безволосый хомо слаб на нашей земле.

Они прошли по скрытой тропе среди густых зарослей, образовавших переплетением веток живой коридор. Спина пленника горела, получив множество истёртостей и порезов. Миновав заросли, процессия пересекла насыпь, на которой лежала разрушенная древняя дорога, уходящая вдаль двумя параллельными стальными брусьями. Сведенборг знал: по таким дорогам перемещались могучие машины эпохи Деймос-Индастриал: составленные из частей, они напоминали длинную гусеницу с горящими глазами. Эти искусственно созданные демоны могли перевозить большое количество людей и грузов, но, по-видимому, сейчас искусство управлять подобными силами было утеряно. По другую сторону насыпи находился заброшенный район, постройки которого столько раз переделывались и достраивались, что их первоначальное предназначение было невозможно угадать. Среди домов и мусора Сведенборг заметил знакомых уже бронированных крыс. Хоган, Рипс и Хоб выхватили свои короткие ружья и стали палить по перекатывающимся зверькам.

– Совсем обнаглели. Трутся у логова. Зубов им в глотку, – выругался Хоб.

– Голод гонит их сюда, – заметил Рипс.

– Они сами станут едой. Глупые твари, – огрызнулся Хоб, – Я не позволю им рыть тут норы.

Испуганные крысы раскатились по закоулкам, а процессия отправилась вглубь района, пока не упёрлась в гору, ограниченную стеной с большим полукруглым углублением. Из стены торчал кусок гигантской трубы; в этот тоннель и направились захватчики. Хоган опять приподнял Сведенборга за бороду, так что тот почувствовал хруст в ушах, и его затащили внутрь. Ржавая поверхность резала кожу, и потому металлическая кишка превратилась в орудие нескончаемой пытки, казалось, тело будет размазано тонким слоем по бесконечному коридору под полукруглыми тусклыми лампами, равномерно расположенными друг от друга на расстоянии примерно двадцати локтей.

Сведенборг почувствовал обиду. Вот так бездарно закончить единственный цикл, так и не узнав ничего о Карлосе. Ради чего была вся боль, испытанная в Аутпорте? Внешний мир – место, напрочь лишённое смысла и справедливости. Где София? Он надеялся, что девушка смогла беспрепятственно вернуться на ферму, и ей ничего не угрожает.

Труба вывела в помещение, представлявшее собой каменный купол, сужающийся кверху и заканчивающийся отверстием, через которое виднелся кусочек неба. Судя по сохранившимся вдоль стен остаткам механизмов и встроенным квадратным решёткам, убежище когда-то использовалось в качестве помещения, обеспечивающего работу некой технологии. Между частями механизмов по периметру располагались разнообразные идолы с лицами людей и животных. Они будто приглядывали за скрывающейся здесь страшной тайной. В помещении находились другие волосатые люди; одни жгли костры, на которых готовили еду, кто-то чинил одежду, оружие, иные ели, совокуплялись или спали. Волосатые дети бегали среди взрослых, играя в охотничьи игры. В центре располагался самый большой идол, квадратный в сечении; до десяти локтей в высоту он был гладким и полированным, выше же расцветал четырьмя ликами, смотрящими каждый в свою сторону. Сведенборг различил лишь два: один – оскаленное человекообразное лицо, с открытым ртом, полным клыков, в глазницах которого торчали черепа; другой – птичья голова с крючковатым хищным клювом и глазами, инкрустированными драгоценными камнями – они отражали свет костров, который вытягивался в отверстие наверху, окутывая верхнюю часть идола.

Сведенборга притащили и бросили около центрального тотема. Всё племя затихло, взрослые бросили свои занятия, а дети перестали играть.

К охотникам и пленнику подошли два человека, чьи движения отличались торжественной медлительностью. Один – крупный, с шерстью и волосами, местами тронутыми прядями седины, – был одет в длинную, ниже колен куртку из толстой кожи, перехваченную на поясе ремнём. Борода его была заплетена в косу и оканчивалась прикреплённым черепом, судя по форме и размеру принадлежавшем бронированной крысе; в руках человек держал алебарду с длинным лезвием.

Второй незнакомец с бельмом на глазу, был горбат и шёл, заметно западая на одну ногу, позади своего могучего спутника. Он был обмотан цветастыми кусочками ткани и стеблями трав, а на голове располагался внушительный убор из тёмных перьев, отчего его согбенная фигура казалась на локоть выше.

– Кого вы притащили? – спросил могучий человек, оскалив рот с крупными жёлтыми клыками.

– Чужак, что жил под куполом, вождь Бан, – склонив голову, ответил Хоган.

– Это не тот, что убил Ошо.

– Мы патрулировали болота. Нашли этого.

– Мясной призрак проявил силу? – голосом, похожим на шипение, спросил человек в перьях.

– Нет, шаман Лимбо. Хоб выстрелил. Мы связали чужака.

– Он был один? – спросил вождь Бан, глядя на добычу.

– Один, – подтвердил Хоган.

– Куда ты направлялся? – склонился над Сведенборгом вождь.

– Искал собрата, – прохрипел Сведенборг.

– О, ты можешь понимать. Ты можешь говорить, – Бан издал одобрительный рык, – Куда он направился?

– Я не знаю.

– Безволосый лжёт, – склонившись к уху вождя, прошипел шаман Лимбо, – Дух говорит правду, когда спрашивают его плоть.

– Мы спросим плоть мясного духа, но я хочу слышать его, пока его язык не двигает боль, – жестом остановил шамана вождь.

– Это опасно, вождь Бан. Мясного духа можно потрогать. Но, как и обитатели скрытого мира, он – вероломен. Может нашептать такое, что приведёт к безумию, наслать проклятие на племя. Запутать. Заморочить.

– А может ты боишься знаний, что есть у обитателей купола?

– Отец моего отца, и отец его отца охраняли наше племя от опасностей скрытого мира. Много племен и родов забыты предками, и даже в легендах не осталось их имен. Мы – Самогонщики – охотимся. Мы ищем силу, что позволит одну руку держать здесь, а другую в скрытом от глаз. Разве не шаманы смогли обнаружить силу древних? Громовые палки делают нас сильными. Страх соседей. Много еды.

– Без обид, Лимбо, – поморщился вождь, – С духами скрытого мира говорят шаманы. С мясным духом говорит воин. Он – добыча, и Бан не боится.

– Сердце воина не знает страха, но разум воина имеет брешь, в который дух может влить яд безумия.

– Я слышу тебя. Увидишь ли ты, шаман, Лимбо, то жало, что имеет безволосый хобо?

– Да-а-а, – поклонился Лимбо.

– Вождь Бан задаст вопросы. Лимбо будет следить.

Шаман одобрительно зашипел.

– Кто ты? – обратился вождь к пленнику.

– Моё имя Сведенборг. Я фермер.

– Что такое фермер?

– Я выращиваю пищу на земле.

– Воин охотится. Женщины собирают плоды. Ты не воин и не женщина. Твой собрат, в чей след ты ступаешь, воин?

– Карлос? Нет, он такой же фермер, как я.

– Сколько воинов за куполом?

– На ферме нет воинов, – сказал Сведенборг и прикусил язык.

– Лживый. Лживый дух, – зашептал Лимбо.

– Отец моего отца пытался пройти за купол. Они нашли дверь. Они пытались открыть. Появились большие железные насекомые. Много ног. Свет из глаз разделил хомо на куски. Другие хомо боялись подойти. Птицы и крысы съели предков. Без погребения. Их духи бродят ночами. Кричат.

– Вы имеете в виду борнботов? Они не прерывают циклов, не разделяют тел, – сказал Сведенборг и сам засомневался в своих словах.

– Как победить железное насекомое?

– Я… не знаю. Борнботы нам не враги.

– Вы приручили их?

– Нет, они слуги Хозяина фермы.

– Кто хозяин купола?

– Мы зовем его Эгрегор. Он живёт в Дазайне.

– Безволосый хомо насылает морок, – подал голос шаман.

– Кто этот Хозяин? Как он выглядит.

– Большой. Мудрый. Имеет большой хобот и много маленьких.

Бан помотал грязными косами, лицо его приняло озадаченное выражение – он думал.

– Зачем вы Хозяину?

– Мы приходим в Дазайн и соединяем мысли с Эгрегором. Хозяин и фермеры видят эпохи, в которых существовало время.

– Время есть везде.

– На ферме его нет. Ну, или не было.

– Что ваш хозяин знает о хомо? О нас?

– Это мне неизвестно.

– Ты лжешь, безволосый! – вождь грубо схватил Сведенборга за бороду и прижал к тотему.

Рот Бана был оскален, так что Сведенборг заметил сломанный с одной стороны клык.

– Зачем вы покидаете купол?

– Я шёл за Карлосом.

– Куда он направился?! Он убил Ошо. Ошо был сильный и хитрый воин.

– Я ничего про это не знаю, – взмолился Сведенборг.

Вождь швырнул пленника на пол и обратился к шаману.

– Я хочу знать, где другой мясной дух?! Я хочу знать, куда он пошёл, прежде чем я съем сердце чужака и заберу его силу!

– Мы слышали язык мясного духа. Скоро услышим его плоть.

– Другой мясной дух вернётся и расскажет про нас железным насекомым. Большая опасность. Купол не должен знать про нас, пока мы не будем готовы к этому! – вождь Бан поднял алебарду и ударил торцом древка в пол, так что стук отозвался эхом от стен. – Ухойя!

– Ухойя! Ухойя! – вторили голоса членов племени.

Мужчины, женщины и дети повторяли крик вождя в едином ритме, создавая сумасшедшую какофонию.

Шаман подал знак. Хоган и Хоб бросились к пленнику. Они освободили ему руки, долговязый Хоган поднял их и прислонил к стенке центрального столба. Рипс принёс какие-то инструменты. Сведенборг заметил два длинных металлических штыря – острые с одной стороны, они имели плоскую шляпку с другой – и молот наподобие того, что Миколаич использовал в своём ремесле. Взмах молота и штыри вонзаются в ладони. Сведенборг закричал, чем вызвал ещё большую истерию среди окружающих членов племени.

Он сосредоточился на пупке. Ну же, упрямый хобот, прекрати свой затянувшийся поцелуй. Сведенборг зажмурился, задержал дыхание, будто надеялся очнуться в жилище Хозяина, но кошмар не заканчивался. Хотелось уснуть, потерять сознание, сбежать в спасительный сон, но болевая струна, пронзавшая тело фермера, держала его в невыносимой яви. В калейдоскопе мучений мелькало одноглазое лицо шамана, боевая раскраска которого придавала ему инфернальный вид. Горячие колья, муравьи в раны и вопросы. Бесконечный вкрадчивый ропот. – «Он не умрёт? Мне нужно живое сердце», – беспокоилось поодаль размытое пятно вождя. – «Его раны затягиваются. Не так просто уничтожить мясного духа играми с плотью». – Удары. Остановите это хоть ненадолго. Сведенборг готов был уснуть даже среди врагов, повиснув на вбитых в ладони штырях. – «Лживый. Лживый дух». – Он назвал все имена, рассказал про контакты и Гимназиум, про Регенератор и борнботов, но боль не кончалась. Только про Софию мучители ничего не узнали. Где она? Надежда, что с ней всё в порядке, отвлекала от пыток. Он поднимал голову и смотрел в разноцветное небо, пока не наступили сумерки. Ночь. Увидеть бы Луну ещё хоть раз. Что прочитал бы он в её молчаливом взгляде? Неужели она останется равнодушной? Они спрятались от Луны. Люди снаружи. Спрятались, чтобы творить свои тёмные дела. Что они хотят найти на ферме? Ведь их не интересует Гармония.

– Он не говорит ничего, что уже не сказал бы, я хочу его сердце. Его силу, – сказал Бан.

– Испытание плоти пробудит силу мясного духа. Сердце должно открыться.

– Раны безволосого затягиваются быстрее, чем у хомо, – Бан касается пальцами живота пленника, – его кровь убивает муравьев.

– Когда наступит новая ночь, звёзды сомкнутся в знак силы, вождь. Тогда сила безволосого хомо перейдёт племени.

Мучители уходят, остаётся лишь боль да звуки быта, раздражающие уши. Шипение крысиных тушек на кострах, лязг разбираемых ружей и удары кузнечного молота вводят в состояние мучительного полусна. Крики любопытных детёнышей заставляют ненадолго открыть глаза, но взрослые особи с опаской оттаскивают их от необычной добычи.

– Правильно ли так поступать с мясным духом? – слышится где-то сбоку приглушённый шёпот Рипса, – не настигнет ли наш род проклятье?

– Шаман Лимбо знает, что делает, – рокочет Хоб, – есть легенда о том, что в одном северном племени вождь съел сердце живущего под куполом Хомо и стал великим воином. Его не брала громовая палка и лезвия. Он читал мысли врагов и видел ловушки до того, как их успеют поставить.

– Где сейчас тот великий вождь?

– Его племя ушло с восточных земель. На запад. Много еды. Вещи древних. Хомо, что умеют летать, плавать по большой воде и делать большой бум. Сильные духи. Вождь, обладающий силой купола, нашёл место среди хомо запада. Такова легенда.

– Ох, Хоб. Это проклятие. Нутром чую. Может, не надо было охотиться на мясных духов? Может, им идти, куда шли?

– Мы охотники, Рипс. Наше дело – приносить добычу. Думать за вождя Бана и шамана Лимбо – дело не наше. Таково моё слово.

– Рипс согласен. Рипс верный охотник, не боится ни зверя, ни вражеского воина, но проклятье… Что охотник сделает против скрытого мира?

– Нас ждут женщины. Они хотят потомства от смелых воинов. Радуйся, Рипс, не думай.

Тишина и боль. Племя спит.

«Свен, у меня есть к тебе одна просьба. Что бы ни произошло, что бы тебе ни казалось – не умирай», – вызванный воспоминанием голос Софии успокаивает. – «Гибкая, прекрасная София, прости меня. Я правда старался. Я ничего им не сказал про тебя. Скоро я буду только твоим воспоминанием, как ты сейчас моё». Фермер чувствует, как сухие губы расплываются в улыбке. Он видит свет. Неужели мучителям не спится, и они решили пытать его среди ночи? Но нет, этот свет не принадлежит ни факелу, ни тусклому фонарю, что используют охотники. Он идеально чист, заливает пространство, не оставляя места теням и звукам. В этом белом потоке, не имеющем видимого источника, растворяется боль и тревога. – «Неужели это конец?» – «О нет, асессор Сведенборг. У провидения на тебя другие планы». – Голос, произносящий слова, несёт доброту и уверенность. От этих звуков блаженное тепло растекается по телу. – «Кто ты?» – В потоке света Сведенборг видит человека, который кажется ему красивым, хоть и не удаётся разглядеть конкретных черт, потому как формы, которыми обладает визитёр, не предназначены для глаза. – «Ты знаешь, кто я, – добродушно смеётся человек, – а вот знаешь ли, кто ты?» – «Почему я здесь?» – «Извечный вопрос. Поверь мне, всё в этом мире находится на правильном месте. Люди часто не понимают себя и, как следствие, не понимают и собственного места. Это приводит к страданиям. Страдание – способ проснуться. И я и ты – часть единого ума, который всё охватывает и всем является. Каждое живое существо – его мысль. Закрытая и обособленная от своего источника, мысль эта служит одним из бесчисленных зеркал, в которые смотрится единый разум и осознает сам себя. Я выбрал страдание, чтобы понять масштаб трагедии, возникающей в этих мимолётных осколках, отражающих великое; желал увидеть, как в их хаотических столкновениях, когда одна сущность разбивает другую, рождается зло – назойливая мысль, мешающая Абсолюту сохранять внутреннюю гармонию. Я был послан сам собой исправить эту ошибку и добровольно ограничил себя человеческим телом. Как судить обречённых, если сам не испытаешь этого? Однажды ты выбрал путь знания, и он был показан тебе, асессор Эммануил Сведенборг. Тот, кто поработил тебя, заставил блуждать в бесчисленных повторяемых циклах, сам является осколком зеркала. Он могуч и сложен, но также является частью ошибки, вызванной удалением ума от источника смысла. Твой хозяин может уничтожить тебя одним своим вздохом, но ему нужно то откровение, что ты способен нести в себе. Знаю, тебе больно и страшно, но если позволишь, я дам тебе один совет – не бойся». – Человек подходит ближе – одежда его белоснежна даже в залитом светом пространстве – проводит прохладной рукой по ранам, и Сведенборг чувствует, как они затягиваются.

Свет растворился, и очертания предметов заняли свои привычные места.

Сведенборг заметил движение – пятно, похожее на колебания горячего воздуха, приобретающее очертания полупрозрачной фигуры, и на глазах насыщаемое цветом и тоном. София! Радость сменилась осознанием реальности.

– Зачем ты вернулась? София, уходи, тут опасно, – зашептал Сведенборг.

– Мне было скучно без тебя. Молчи.

Девушка подпрыгнула, схватилась за металлические штыри, упёршись ногами в поверхность столба. Она напряглась как пружина, отпрыгнула, вырвав сталь из ладоней Сведенборга и перекатившись по полу, пропала из видимости. Руки пленника бессильно повисли. Тишина. И вот София снова близко, кожей фермер чувствует её дыхание. Девушка зубами вцепилась в лиановые верёвки, мотая головой как зверь.

– София, мы не сможем убежать. Спасайся. Я ничего им про тебя не рассказал.

Девушка как будто не слышала, продолжая раздирать зубами волокна. Наконец верёвка поддалась, и обессиленный Сведенборг, лишившись оков, рухнул наземь.

– Свен, вставай.

– Я… не могу. Не чувствую тела.

– Ты больше чем тело.

– Мне жаль. Эгрегор ошибся, не того он поднял на хобот. Уходи, София…

– Эгрегор не ошибся. Ну же, вставай.

– Ухойя! – клич, как лезвие прорезал ночную тишину.

Хоган накинул лиану на шею девушки и рывком сбил её с ног.

На шум сбежались другие члены племени. Они били, крутили лазутчицу, набрасывали на неё удавки, пока она, перепуганная, не замерла в руках Хогана.

– Ухойя! – послышался громогласный рёв вождя Бана.

Тут же из темноты возник шаман, держа в руке факел, бельмо на его глазу зловеще поблескивало в свете огня.

– Лживый мясной дух. Я знал.

– Отпустите меня! – кричала София, – вы сами не понимаете, что делаете, жалкие дикари. вас всех постигнет гнев Архонта! Троньте нас ещё пальцем, и вы и ваши дети умрут!

Охотники, столпившиеся вокруг столба, попятились в страхе.

– Заткните ей рот! – скомандовал Лимбо.

Хоб затолкал в рот девушке свернутый кусок шкуры и завязал поверх верёвку.

– Мы должны знать… – попытался было возразить Бан.

– Мы больше не будем слушать слова мясных духов! – пресек вождя Лимбо.

Шаман смотрел на девушку своим мёртвым глазом, дрожа от возбуждения.

– Теперь у нас два сердца. Одно мне – одно тебе, – Лимбо сгорбившись, снизу-вверх смотрел то на Софию, то на вождя, – ты получишь силу над твёрдым миром, я над скрытым. Наше племя исполнит волю духов. Мы пойдём на запад. Звёзды говорят со мной. Я хочу сейчас её сердце.

Шаман вытащил из-за пояса нож и, прихрамывая, направился к жертве.

– Держи её крепче, Хоган.

Вождь, глядя на стремительно развивающиеся события, растерялся и стоял, вращая глазами, в ожидании развязки кровавой драмы.

– Нет! – крикнул Сведенборг.

Все присутствующие замерли, уставившись на лежащего фермера.

– Заставьте его замолчать, – оскалился шаман.

– Нет!

Сведенборг почувствовал, как многочисленные энергетические потоки пронзают нервы, скручиваются, натягиваются, посылая по всему телу многочисленные импульсы. – War interface version 3002/4 loading. – Archon Swedenborg activated. – Пространство делится на кубы. – Enemy identification/22/05/41 – 0% – 17% – 34% – Живые существа и объекты становятся сгустками материи, занимающими определённые координаты в пространстве. Масса, направления, анализ возможных вариантов. Сознание лишает противников образности, эмоционального содержания, превращая их в длительности и последовательности. Прошлое, настоящее и будущее сливаются в единую пляску вычислений. Детерминация субъектов определена. Пупок горит и пульсирует. – Запущен протокол HOMO 007-13-11/01. Narrative 00-00-00 – unknown recording. Сведенборг чувствует, будто находится в контакте, когда трудно определить, чья воля управляет разворачивающимися событиями. Он выбирает направление. – Колонии монад приходят в движение. – Конкистадоры завоевывают новые континенты. – Рабочая миграция. – Локальные конфликты. – Технологические революции следуют одна за другой. – «На старт!» – Спутники выходят на орбиту. – «Затяните пояса! Экспансия начинается!»

Страшные железные колья – инструменты пыток – теперь удобно лежат в ладонях. Ближайшая цель определена. Масса, инерция, температура, направление и намерения – гудение вычислительных центров поднимает температуру. Железный кол вонзается в глаз противника. – «Цель уничтожена!» – Скорость работы колоний, что заставляют звенеть каждую клетку тела, позволяет возникнуть избыточным мыслям. – «Какой же медленный и неуклюжий противник». – Траектории пуль от вскидываемых ружей образуют сеть, в которую враг не сможет поймать того, кто недавно был беспомощной жертвой. – Хруст сломанной кости – и нож выпадает из волосатой ладони. Мышцы производят взрыв кинетической энергии – труп летит в толпу. Эффект неожиданности сеет хаос в ещё недавно организованной материи. – «Коллективное бессознательное отключено». – Второй железный кол находит свою цель. – «Кажется, его звали Хоб». – Танец среди разумных сгустков материи. Хруст шеи – и ещё один разум гаснет. – «Субъект получил статус объекта! Подбивайте статистику». Ладонь клинком вонзается под грудную клетку и сжимает добычу. – «Вот оно, сердце жреца». – Паника наполняет бесшабашным весельем. – Сведенборг идёт на разбегающуюся толпу, поедая орган, что несколько мгновений назад лихорадочно гнал потоки крови по артериям и венам. – Голодный хищник выходит из спячки, входя в раж убийства – он ломает, рвёт, режет всех, кто попадётся под руку. Оказывается, тела так мягки и уязвимы. Прыжок и перекат. Пуля с визгом царапает пол. – «Дай, я тебя обниму, Хоган». – Усилия отзываются почти сексуальным возбуждением. Голова, вырванная из тела с куском окровавленного позвоночника, моргает и удивлённо шевелит губами. То, что было жестоким воином, застревает в вязкой субстанции времени, как муха в янтаре. – «Ухойя!» – Крик предводителя ласкает слух. – Древко алебарды ломается с покорностью сухой ветки. Такая лакомая жертва требует особого инструмента. Вождь летит к дальней стене, где стоят мотыги. Рукояти ласкают ладони. Фермер перемалывает плоть под душераздирающие крики, отделяет голову от тела, вскрывает грудную клетку, выкорчёвывая сердце как сорняк. Зубы рвут сладковато-солёную плоть. Кажется, у одноцикловых это называется вкусом мести. Аборигены бегут из своего логова, а попадающие под руку растерявшиеся дети приятно хрустят под мотыгами. Пуля попадает в рёбра. Тот, кому недолго оставаться Хоганом, спрятался среди тел и перезаряжает свою громовую палку. Рана покрывается серебристой жидкостью и стягивается. – «Нельзя поддаваться эмоциям, излишняя сентиментальность до добра не доводит». – Брошенная мотыга рассекает воздух, и череп Хогана раскалывается. Много огней жизни погашено. Каратель шагает по трупам, небрежно добивая дрожащих, не успевших убежать детей. – «Безволосый хомо!» – дрожащий крик перебивает мольбы о пощаде. – «Старина Рипс», – Сведенборг чувствует, как его рот растягивается в хищной усмешке. У Рипса сломана нога, правая рука оторвана по локоть, его бьёт крупная дрожь, здоровой рукой шаман держит перед собой нож». – «Мы выживали в восточных землях, питаясь крысами и падалью. Сильное, живучее племя. Мы плохо поступили с хомо, пришедшим из-под купола. Когда ты убьешь Рипса, унеси с собой смерть. Унеси проклятье. Забери моё сердце, но не убивай племя». Понятия милосердия не было в языке волосатых хомо, но фермер понял просьбу.

Сведенборг бросил мотыгу, бережно взял в руки голову Рипса и посмотрел в его глаза; полные отваги и страха одновременно – они таили в себе загадку.

– Всё будет хорошо.

Хруст шейных позвонков. Сведенборг опустил взгляд вслед за упавшим телом.

Силы стремительно покидали его. Подошла, забрызганная кровью хомо, София, подняла мотыгу и подала её фермеру.

– Я – чудовище? – спросил он.

– Как и любое существо под Луной, – спокойно сказала она.

Сведенборг осмотрелся: вокруг лежали около трёх десятков трупов, растерзанных, изрубленных, с вывороченными внутренностями.

Его вырвало на пол.

– Что я наделал?

– Ты сделал то, что нужно.

– Это было… как при контакте. Я был собой и кем-то другим.

– Человек есть существо противоречивое. Когда ничто не истинно и всё дозволено, всё зависит лишь от того, с какой стороны ты смотришь на вещи?

– Дар Эгрегора должен вести к Гармонии, но это... – желудок Сведенборга опять вывернуло.

София положила руку ему на плечо.

– Вряд ли бы ты достиг Гармонии, нелепо погибнув.

– Я не уверен, что остался жив.

– А я чувствую себя живой. Впервые за долгое время.

– Время – ужасно.

– Пойдём, Свен. Найдем Карлоса, сменишь цикл, и то, что здесь произошло, будет стёрто из памяти.

Сведенборг сел, обхватив руками дрожащие колени.

– Нет, София, я запишу это в журнал. Если путь Гармонии лежит через стирание знаний, то мне не туда.

София усмехнулась.

– Ты нравишься мне всё больше.

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в апреле 2022 года,
оформите подписку или купите номер:

 

Номер журнала «Новая Литература» за апрель 2022 года

 

 

 

  Поделиться:     
 

Оглавление

4. Глава 4. На хоботе
5. Глава 5. Архонт

518 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 29.03.2024, 18:28 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!