Пробуждение

На чтение потребуется 2 часа 40 минут | Аннотация | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

Свою первую в жизни сессию я едва не завалила.

Каждый зачёт давался с невероятным трудом – давали о себе знать пропуски и прогулы, которых накопилось за последний месяц столько, что, пожалуй, легче было назвать посещённые мною семинары, чем пропущенные. О лекциях можно было и не упоминать – их я игнорировала полностью.

Преподаватели брезгливо ставили мне зачёты с третьего раза, и когда вожделенный допуск к сессии был, наконец, получен, во мне уже не оставалось ни сил, ни злобы, ни азарта к предстоящим после Нового года экзаменам.

Саша и вовсе учёбой не утруждался. Сказывалась армия, так говорил он мне, которая качественно «промыла» ему мозги. Армейцев в его институте уважали и давали им всяческие академические послабления, особенно в первый после возвращения со службы Родине учебный год.

Новый год мы встретили и отпраздновали в общежитии, вместе с шумной рабфаковской компанией, которая к этому времени уже была вовсю разбита на пары.

Красавица Оля переехала жить в комнату чернявого Алика, в то время как его бывший сосед Олег занял освобождённую Олей койку, составив сердечную пару Олиной подруге Наташке Громовой.

Некоторые комнаты, где не удалось так полюбовно поменяться местами, превратились из женских в смешанные, многосемейные. Интерьер таких комнат дополнился самодельными ширмами из казённых общежитских одеял.

Сашино место в общежитие медицинского института потихоньку обживал красивый бурят-пятикурсник Аюр, который, правда, обещал освободить захваченную койку по первому же требованию хозяина.

Посленовогодние дни неприятно запомнились бездельем и безденежьем. Мы валялись в кровати до самого обеда, потому что вставать и начинать новый день было незачем и не на что.

Общежитие в те дни будто замерло и притаилось – многие студенты разъехались на новогодние каникулы по домам.

В тот раз я впервые отмечала Новый год отдельно от родителей. Лёгкая вина за срыв семейных традиций висела надо мной, усиливая общую угнетённость, поселившуюся в нашей маленькой комнате.

Позвонив тридцать первого декабря домой и поздравив маму и отца с наступающим, я довольно неловко скомкала разговор, так и не сообщив, когда же приеду домой. Ехать было необходимо. Я это понимала, но всё не могла собраться и оставить Сашу на несколько дней. Да что там… Я не хотела оставлять его даже на день, на час.

 

Однажды, было четвертое января, я выглянула в окно и вдруг увидела своего отца, который переходил дорогу. Не поверив своим глазам, я буквально прилипла к стеклу, вглядываясь в знакомую походку. Ошибки не было: через трамвайные рельсы с огромными сумками в обеих руках перепрыгивал мой отец. Он вдруг показался мне каким-то нелепым, маленьким, и совсем неподходящим к этой шумной и суетливой улице. И оттого ещё более родным. Моё сердце прыгнуло в груди от радости! Я вдруг поняла, как же сильно я скучаю по нему и по маме.

– Папка! Папка! – радостно закричала я, как будто он мог слышать меня оттуда, снизу, посреди разнообразного шума центральной улицы. Я прилипла к окну и изо всех сил махала руками, а он уже перешёл дорогу и чуть растерянно оглядывался по сторонам, ища глазами вход в общежитие.

– Саша! Сашенька! Мой папка приехал! Он там, внизу, я побегу, встречу! – я уже прыгала на одной ноге, в спешке не попадая ногой в штанину стареньких джинсов. – А то пока он найдёт, где мы окопались! Ты прибери тут, что успеешь, кровать закидай, ага?

Саша торопливо одевался.

На бегу впрыгнув в шлепанцы, я скатилась по лестнице и прыгнула отцу на шею, едва он успел войти в двери общежития.

Ирина Тихоновна, дежурившая в этот день, придирчиво осмотрела моего невиданного доселе гостя, но осталась, по-видимому, довольна.

– Папка! Какой же ты молодец, что приехал! – только и повторяла я, пока мы поднимались на наш четвертый этаж. – Нет, ну какой же ты молодец!

– Прошу! – я распахнула перед отцом дверь.

Комната была пуста.

Пока отец пристраивал свою многочисленную ручную кладь, мне удалось немного справиться с собой.

– Ну, вот… Так я и живу. Что скажешь? – я видела, что отец немного растерянно и как-то принуждённо оглядывается по сторонам, ему было явно неловко.

– Замечательно ты устроилась, даже более чем замечательно, – он потихоньку начинал расслабляться. – Ты знаешь, многим людям за всю жизнь не удаётся добиться автономности проживания. А у тебя тут, можно сказать, отдельная квартира, без всякого подселения, – он понизил голос до шёпота, – я даже немножко тебе завидую, всю жизнь мечтал о собственном кабинете.

Потом мы вместе разбирали сумки, содержимое которых спасало нас с Сашей от голодной смерти, по крайней мере, недели на две. Колбаса, мясо, картошка, конфеты, мука, консервы, варенье – на столе выросла целая гора продуктов.

Знал бы отец, насколько вовремя он привёз всё это богатство!

Отец пробыл у меня почти до вечера.

Саша так и не появился.

 

Я так ничего и не сказала тогда про Сашу. Хотя отец, мне показалось, понял кое-что сам. В какой-то момент я поймала его сосредоточенный взгляд, которым он оценивал мой нехитрый быт с точки зрения наличия другого жильца. Мне показалось, что именно это означал этот беглый осмотр. И тут же увидела как бы его глазами, сколько разных мелочей указывают на это самое наличие. Две подушки на кровати, незнакомая сумка под окном, мужская куртка на вешалке, учебник по гистологии и анатомический атлас на подоконнике, две немытые чашки, которые я второпях сдвинула на край стола.

Я позволила тогда отцу сделать свои выводы, а он, деликатный, ничего не сказал мне, не задал ни одного вопроса. Мы гоняли с ним чаи, от обеда он категорически отказался, видимо, получив от мамы жёсткие инструкции «не объедать бедного ребенка», рассказал про дом, про новый год дома.

Прощаясь, он как-то неловко клюнул меня в щеку и сказал:

– Лерчик, я всё понимаю – новая жизнь, новые открытия, впечатления. Но нас с матерью не забывай, а? Я-то ладно, а вот она здорово за тебя переживает, хоть и виду не подаёт. Она же у нас, сама знаешь, какая, – ух! Гордая и неприступная! – как-то грустно рассмеявшись, он пошёл по лестнице вниз. Помахал мне рукой и уехал.

В тот момент, глядя, как он спускается по лестнице моего общежития, я вдруг поняла, как сильно отец любит маму. Но это понимание длилось лишь сотую долю секунды, а уже в следующую я думала о Саше.

Как мог он вот так сбежать? Почему не захотел познакомиться с моим отцом? Было в этом бегстве что-то очень оскорбительное и для меня, и, почему-то так мне казалось, для отца тоже. И оттого стало очень жалко отца; я представила, как он стоит сейчас один на вокзале, в ожидании поезда, как приедет поздней ночью домой и станет отвечать на мамины нетерпеливые расспросы. Я даже заревела тогда, представляя всё это. А возможно, я ревела из-за Сашиного поступка, который, я знала это, уже невозможно исправить. Забыть – да, можно. Исправить – нет.

 

Саша вернулся под вечер.

Тогда-то у нас и произошла первая ссора. И хотя ссорой в общепринятом понимании этого слова это не являлось, первая тень недоверия пролегла именно в тот вечер.

– Что я должна была подумать, увидев твоё исчезновение? – спросила я его, еле сдерживая слёзы обиды. – Чем так провинился мой отец, что не был удостоен чести познакомиться?

Но Саша оказался готов к отпору и несокрушим.

– А что я мог ему сказать, твоему отцу? Здравствуйте, я вашу дочь… того… люблю? – он сам рассмеялся своей удачной шутке. – Рано знакомиться с родителями, ты этого разве сама не понимаешь? Рано, да и незачем. Не торопи события.

Было обидно. Из-за этой анекдотической фразы, которую так ловко и так больно ввернул Саша. Хотя, по сути, она очень точно характеризовала наши с ним отношения.

Я уступила тогда. Хотя осадок от этого случая остался очень густой. Но я уговорила себя. Как и раньше. Я боялась на него нажимать, боялась его независимости и какой-то его взрослости, боялась его потерять.

 

С невероятным трудом мне удалось сдать экзамены зимней сессии. Преподаватели удивлялись метаморфозе, произошедшей с еще недавно такой прилежной студенткой. Удивлялись и ставили мне заслуженные «трояки», которые автоматически лишали меня стипендии на весь следующий семестр.

Саша допуска к сессии так и не получил. Его пребывание в институте находилось под большим вопросом.

Куратор нашей группы Ирина Павловна в один из дней появилась на пороге моей комнаты, желая лично удостовериться, что никакой гнусной тайны в моей личной жизни нет. Картина, представшая перед её глазами, оказалась вполне мирной. Саши ещё не было, я читала исторический роман, на столе стопкой лежали учебники и даже одна открытая тетрадка. Мы выпили чаю, поболтали немного о необходимости «навалиться» на учебу и, успокоенная, Ирина Павловна ушла.

 

Смутное чувство беды, преследовавшее меня с самого дня приезда отца, вскоре дало о себе знать.

Конец моей жизни случился в двадцатых числах января, когда однажды, вернувшись вечером в общежитие, Саша сообщил, что должен уехать на неопределённый срок домой.

– Как домой? К кому? Вы… вы же в ссоре, – я всё ещё не была готова расстаться с ним хотя бы даже на один день.

– Получил вчера письмо от отца. Не стал тебе говорить, хотелось сначала всё самому обдумать. Старческое такое письмо, понимаешь? Я не могу не поехать, ссора не ссора, но это – мой отец, понимаешь? Сегодня я позвонил домой, поговорил с ним. Он очень просит меня приехать. Я поеду, Лера, у меня уже и билет есть.

– Как билет, какой билет? – я изо всех сил старалась не паниковать, – а я, как же я? Я не хочу без тебя!

– Я всё обдумал, Лерчик, не вздумай даже реветь! Я поеду, поболтаюсь там пару-тройку недель, мост дружбы перекину, а потом и ты приезжай. Квартира у нас огромная, так что никто никому не помешает. Отец у меня – мужик адекватный, – и, загрустив, добавил: – вот только, похоже, сдавать начал, стареть.

– А как же учёба, Саш? Тебя же выгонят! – мои попытки удержать Сашу выглядели весьма жалко.

– Ну, «академ» тоже пока никто не отменял. Отец договорится, он у меня дядька могучий! – прибавил вдруг Саша злобно.

Говорить больше было не о чем, плакать – бессмысленно, смириться с предстоящей разлукой пока не получалось.

 

Вечером, перед сном, обнявшись после близости, без которой Саша не обходился ни одного дня, мы немножко помечтали, как я приезжаю в его город, и насколько скоро всё это случится.

Утром следующего дня нарядный и чистенький, «фирменный» поезд увёз Сашу Капитанова из моей жизни. Тогда я ещё не знала, что увёз навсегда.