Жаба

 

Быль-жуть

 

 

 

 

Пришло время, Девочка выросла.

Теперь она была уже не маленькой, а рослой, длинноволосой блондинкой с синими глазами, с белоснежной кожей и неплохой для своего роста фигурой. Правда, лобик был маловат, на два пальца всего.

Но что вы хотите от блондинки, которая учится не головой!

И учится на отлично!

Тут уж другие части тела развиваются!

 

Старшая сестра, понимая, что на родине после школы ловить нечего, свалила в большой промышленный город на севере республики и там уже училась в каком-то институте и уже даже выскочила замуж за местного.

Это была гарантия, что её после диплома никуда не пошлют «по распределению». Так поступали многие девчонки, толпами валившие в большие города из провинции и деревень – только бы не ехать обратно, в грязь, пыль, и серость, и кизяки!

Глупые, они не знали, что их ждёт в этих бетонных муравейниках!

Тут были свои кизяки.

Побольше.

Но шансов тоже было побольше.

 

Сестрица Девочки была деваха яркая, по-своему красивая, активная и разбитная, влезла в комсорги курса, в актив и уже хозяйничала в институте вовсю, набирая очки и баллы в том гротеске, борделе и театре, что тогда назывался комсомолом.

Как отличнице (remember да? – by жопы, красный диплом и всё такое!), активистке, комсомолке, практически сразу после этого диплома ей дали ключи (!) от чудесной двухкомнатной квартирки на 9-м этаже, как «молодому специалисту», что в те времена было чудом изворотливостии и конформизма, и достигалось количеством и качеством мозолей на языке и умением влазить без мыла во все щели и отверстия у советской власти!

Девочкина сестра и вылизывала тщательно, где надо, и влазила, куда надо, и «комсомолила» вовсю, и честно работала в своём НИИ и уже растила девочкиного племянника, постепенно заканчивая своё формирование окончательной стервосволочи.

 

В семье считалось естественным, что Девочка после школы пойдёт по её стопам.

Папа что-то ещё бурчал, типа «кто же в лавке останется», но его тогда уже почти никто не слушал.

Кошку – тем более…

Город, связи, комсомол.

И партия!

И всё будет нашим!

 

Подруг у Девочки не было.

Причём, никогда.

Ее не любили.

За серость, за непонятный простым детям снобизм, высокомерие и холодность.

Она очень высоко себя ценила и если и позволяла «ходить» с собой, то только нужным и избранным.

Случайные дети в их доме почти не появлялись, бутербродом на улице она ни с кем не делилась, «водички попить» к ней не забегали.

С «плебеями» она не общалась.

На нее даже не обижались.

 

Одни просто не любили и сторонились.

Другие копировали и поведение, и одежду.

Фаны, конечно, были.

Мальчики.

Но сама Девочка была недоступна, как английская королева.

Ну, или хотя бы, как датская...

 

При всей своей яркой внешности тела, душа её была претенциозно серой, и десятый класс заканчивала в гордом королевском одиночестве.

Её оно не тяготило.

Истинное величие всегда одиноко.

И посредственность – тоже.

Истинная...

 

Без сожаления покинув родной посёлок, она устремилась на завоевание большого города, где так удачно складывалась жизнь и карьера её сестры.

Тут Девочку ожидал удар.

Мелочь, но неприятно...

Привыкнув к восторженному шёпоту за спиной, в местечке, где даже её выход за хлебом в магазин завистливо обсуждался одноклассницами, она вдруг оказалась никому не нужна в колоссальном людском море.

Никому.

Обычная история.

 

Все иногородние, приезжие, «сільскі» студенты через год уже кое-как ассимилируются, постепенно превращаясь в горожан.

Тут такого не произошло.

Слишком гипертрофированным было чувство собственного неясного достоинства, слишком серой была гордыня, спесь и воинствующее невежество у Девочки.

Угрюмая от природы, она ещё больше законсервировалась в своей ракушке, и даже жившим с ней девчонкам в общаге было не достучаться.

Они особенно и не старались.

Дешёвые консервы – один из признаков развитого социализма.

Супермаргинал.

 

Училась она опять же «на отлично», как и сестра, стала даже ленинской стипендиаткой, т. е. получала не как всё быдло, по сорок рэ на рыло в месяц, а по сто рублей!

Даже для инженера это были тогда приличные деньги, что уж говорить о студентах!

Но денег активно не хватало, приходилось тянуть с мамы и папы, и не просто тянуть или клянчить, а выжимать, выдавливать, часто забирая последние вместе с маминой консервацией, успокаивая остатки совести тем, что «папка всё равно найдёт и пропьёт».

Мама хоть и была дремучая и серая, но в отличие от своих дочек, всё же отличалась добротой, настоящей, русской, когда отдают последнее, если надо!

Девочке было надо.

 

Надо было всегда.

Хотя мама и папа уже побаливали, папа, соответственно, печенью, мама – нервами и почками, и им не мешало бы подлечиться в каком-нибудь шахтёрском санатории, тем не менее, посылалось Девочке всё, что та желала.

Модные шмотки, не простые продукты, дорогая косметика...

Не совок какой-нибудь!

Запад.

 

Так что жилось Девочке неплохо.

Не мажор, конечно, так – подмажор!

Соседки по комнате дивились и завидовали нарядам и запахам.

Правда, была она не такая шустрая и активная, как сестра, которая заправляла уже парторгом своего НИИ, активно делая карьеру парттЁти и далеко обскакавшая своего тюфяка-мужа.

Девочке мешали всё те дивные качества характера, о которых упоминалось выше.

Тормоз она была!

Серый.

 

Поэтому нашла она себе местного в мужья, только на третьем курсе, причём, в своей же группе.

Может, специально не искала, но устала она от постоянной смены кавалеров, от мелькания разлук – встреч, разлук – встреч...

От общаги вонючей устала.

 

Мужчины, юноши, большей частью старше её, быстро понимали, кто перед ними. Понимали, что тут тяжёлый случай, что Девочка себе цены не сложит, а может, и видели её серость, и поэтому быстро-быстро всё заканчивалось, не успев толком начаться.

Плюс ко всему динамила она их свирепо, позволяя водить себя по ресторанам, дискотекам, угощать и ухаживать, но, однако, не подпуская близко к своей святыне, к своей занавеске, целомудренно хранимой для неведомого принца, наивно думая, что сей виртуальный инфант обожает процесс дефлорации.

Как мама учила!

Вы шо, туда низя?!!

 

Любой нормальный ухажёр такой петтинговый и финансовый удар долго держать не мог и сваливал к другим, более сговорчивым.

Подчеркиваю – нормальный ухажер!

Не влюблённый...

 

Были у Девочки и состоятельные, серьёзные дяди в должностях и машинах, но всё оканчивалось тем же.

Викторианская Англия.

Дама неподвижна и недоступна!

Грязно всё это и неприлично!

В эсэсэсэр секса нет!

Нееет!!!

 

А тут рядом, под боком, видимый каждый день, на лекциях и коллоквиумах, красавец-раздолбай-троешник-бабник, заваливающий по природному разгильдяйству очередную сессию, обратился вдруг к нашей отличнице, чтобы та его подтянула по матанализу и прочим предметам.

Была она тогда уже пообтёршаяся в городе, уже научилась разговаривать, общаться и притворятся, понимая, что с таким выражением лица ей ничего не светит в личном плане.

Она и подтянула его.

Чего ж одногруппнику-то не помочь?