Ноктюрны

З. С. (А).

	Поделиться:

 

 

 

Купить в журнале за июнь 2022 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 1 час | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

– Объяснял ведь уже, что не вижу я смысла в даче, не поеду.

– Да безо всякого смысла. Просто рядом побудешь, ничего делать не нужно, я сама, а ты отдохнёшь, милый.

– И прекрасно знаешь, что я не вытерплю и буду помогать. Женщине нельзя иметь мозолистые руки, а таскать можно только своего ребёнка. Но у меня предубеждение к крестьянскому труду.

– Да почему же?

– Потому что я вырос в пригороде, в небольшом частном доме-засыпушке. Удобства во дворе, колонка с водой на улице, баня раз в неделю, школа за четыре километра. И каждый, каждый день, без выходных и отпусков, что-то надо делать по хозяйству. Сад, огород, скотина, заготовка сена, таскание воды, бесконечная чистка снега или прополка грядок, корма, удобрения, навоз, перекапывание и рыхление, сбор урожая и его переработка. Без начала и конца. Я жил у дедов, они пахали как проклятые, не разгибаясь. Тогда был ещё ребёнком и подростком, меня жалели, конечно, но тоже доставалось. Первый, ранний урожай – на рынок, денежку заработать, потому, что пенсия нищенская, а детям надо помогать. Мясо, сало туда же. Как же, ведь детей и внуков нужно подкармливать, они в городе живут, у них там, среди бетона и асфальта, только зарплата, малейшую прибыль им, потомкам. Я помню некрасивые бабушкины руки, с безобразно вылезшими венами, чёрные от навсегда въевшейся в них земли. Помню, как дед, под конец жизни, ругался со своими ногами, которые отказывались ходить. Старики нещадно гробились ради детей и внуков – помочь, подкормить. А сейчас, из десятка их потомков, на кладбище бываю только я один. Никто даже раз в год не приедет на их общую могилку прибраться, помянуть. И ведь совсем рядом, полчаса езды. Вот для чего это всё было? Не хочу!

– При чём здесь крестьянский труд, а тем более, дача? Дело в людях, их отношении к предкам. Я тоже выросла не в городе и тоже знаю обо всём, что ты перечислил, не из книжек и кино. И грядки, и скотина, и прополка, и навоз, и чистка снега, и бесконечный, да, без отгулов и отпусков, крестьянский труд. Десять приусадебных соток, плюс ещё десять – картошки. Корова и один-два бычка, куры и два десятка овец, даже барашка-производителя держали. Его за бестолковость, упёртость и беспрестанное блеянье вся деревня звала Хамзя, как председателя колхоза. Колхоз «Заветы Ильича» со всеми его атрибутами советской, сельской жизни. Ну и что? Мы все тогда так жили. А могилка моих родителей, которая сейчас за триста километров, всегда ухожена. Мы же не для прокорма, не для прибыли, мы просто поедем побыть на природе, походить по травке босячком, съесть ягодку с куста.

– Вон пригородный лесок под боком, все тридцать три удовольствия, пожалуйста.

– А так же толпы народа и груды мусора, запрет на посещение в бесконечный засушливо-летний период и безобразный, пожароопасный, бесхозный хворост-бурелом из-за оптимизации-закрытия районного отдела лесничества. Удовольствий в таком лесу не тридцать три, а все сорок восемь наберётся.

– Не поеду, вот как хочешь обижайся, не поеду.

Ещё у Чехова почти полтора века назад верно подмечено, что дачу придумали черти и женщины. Хотя, по нынешней жизни, конечно, бывает, что и мужики уезжают из города в пятницу вечером, а возвращаются только ближе к ноябрю.

Решили сделать хитрый ход, чтобы проскочить на дачу до ежевечерних дорожных пробок. Отпросились с работы на два часа раньше и рванули. Правда, таких хитрых рвачей на дачных направлениях дорог к тому моменту набралось уже изрядное количество. Пятнадцать километров преодолевали почти час. Наконец-то, съезд с трассы на просёлочно-разухабистую дорогу, шлагбаум, помятого вида охранник, пятая улица дачного массива, зеленоватая металлическая ограда, слёзно просящая подкрашивания, стоп – здесь, приехали.

– Ну, ты тут не особо придирайся, это всё мне от прошлой жизни досталось, приданное, можно сказать. – И она пошла открывать ворота, чтобы загнать машину на участок.

На участке полный набор того, что нужно для отдыха, от зари до зари, не разгибаясь. Грядки, теплицы, деревья, цветник, инвентарь, дорожки, ограда, скромный, зато двухэтажный домик. Вот же оно, женское коварство – отдыхай, милый. В домике есть всё необходимое для жизни, ведь сюда уже многие годы свозится весь устаревший в квартире хлам, сюда же отправляется весь хлам твоих родственников, у которых нет своей дачи. А потому здесь две облезлого вида, но вполне исправно работающих плиты, две мультиварки, стиралки «Симбирка» и «Фея», подтекающий холодильник «Саратов» и дребезжащая морозилка «Бирюса», целый склад чистого, но старенького постельного белья и два, советского ещё производства, полированных шкафа, битком набитых одеждой любого размера и фасона, достаточной для экипировки целого взвода разнокалиберных сельхозработников. Здесь словно время застыло лет двадцать-тридцать назад, и любой современный городской пижон может вспомнить прошлое. Дача… как много в этом звуке для сердца, теперь уже российского, слилось.

Обход владений, бесконечное перечисление сортов цветочков, огуречков, ягодок, помидорок… Вот интересно, сколько среднестатистический, опять же, российский человек может съесть помидоров? Судя по количеству кустов и плодов разной степени зрелости, висящих и ещё только наклёвывающихся на тех же кустах… Ну, при беглом пересчёте, где-то полтонны на брата достаётся, не считая минимум центнера огуречков непременно разных сортов и тоже с центнер, не меньше, различных ягодок. Так ведь ещё яблочки, сливки, абрикосики. В самом центре участка развесистая барыня-груша, усыпанная пока ещё недозревшими плодами. Досталось же ей, бедолаге, от изучающих русский язык, за выносящий мозг фразеологизм про околачивание. Да, конечно, на даче, как в олимпийском движении: главное – участие, но и спортивный девиз «Больше, ещё больше, как можно больше!» никто не отменял.

– Вот куда столько всего?! – возмущается он.

– Ну а что делать, раз растёт и плодоносит? – скромно оправдывается она. – Что-то родственники берут, что-то знакомые, остальное на зиму перерабатываю, заготовки всякие, соленья, варенья, соки, заморозки.

Да кто бы сомневался, что после упорной битвы за урожай обязательно следует ещё более упорная битва с урожаем. Сбор плодов занял лишь два часа, так ведь июль же пока ещё. Всего-то килограмм семьдесят огурцов, помидоров, кабачков, яблок, ягод и зелени. «Это мелочи, половину родня разберёт». Спасибо, родные, хоть вы выручаете. Оставшуюся половину придётся завтра прямо на даче перерабатывать.

Всё-таки «приданное» требует ухода. Изгородь подкрасить, бетонные дорожки стянуть немного, шланги для полива поменять, ножки у дивана подкрутить, крышу на домике проверить, проводка на кухоньке подозрительно выглядит. Дверь нужника анархистски висит на одной петле, впрочем, что там воровать, но всё же, для общей эстетики. Осенью деревья от бестолковых веток освободить, попилить, подравнять. Малину продрать, хрен выкопать, пенёк вот этот древний выкорчевать и прочее, и прочее… В общем, начать и кончить – отдыхай, милый.

Полив и прополка заняли ещё пару часов. Наконец, уже почти в сумерках – барбекю. Зверский, надо отметить, вечерний жор на даче открывается. И масштабы неотвратимо надвигающегося урожая уже не кажутся столь велики. Вполне разумно – как работаем, так и едим.

Под занавес – баня. Смыть с себя недельную грязь и мытарства города, пропарить косточки, прогреть хрящики, соскоблить с души и тела наросты злости и обид, соединиться со стихиями одновременно и огня и воды. А после парилки – в переносной бассейн-лягушатник на улице, а потом опять в жар. До изнеможения, до стерильности.

Перед сном, сидя под сельским, тёмным, оказывается, усыпанном звёздами небом, откушали мерзавчик Camus с шоколадом, покормили комаров, помечтали о будущем. Пришли к общему мнению, что на даче всё-таки лучше, чем в городе. Да, ему пришлось это признать, согласился, упрямец.

Проснулся он с восходом светила, в пятом часу. Она, свернувшись калачиком, закутавшись в одеяло, сладко спит. Он накинул ей сверху простынку, которой укрывался, и тихонько вышел во двор. У дальних соседей голосил петушок, наверное, они здесь от последних сосулек до первых белых мух живут, вместе со всей живностью. Вот наискосок, через весь участок, вальяжно и независимо, как по своим угодьям, прошёл чей-то котяра, видимо, закончивший ночное мышкование. Отчаянно чирикают забияки-воробьи, при любом изобилии находящие причины для раздора и дележа. Уже совсем светло, но пока нет томящего июльского зноя. Полное безветрие, всё свежо и чисто. Природа, отдохнув за ночь и набравшись сил, готовится прожить ещё один день бытия.

Сейчас здесь всё так же, как в его уже далёком детстве. И кажется, вот сейчас бабушка окликнет: «Ты чего так рано, иди ещё поспи, сегодня ведь на картошку пойдём, жука собирать». А дед уже давно раздаёт корм кроликам и свиньям, заботливо беседуя с ними и журя мешающуюся под ногами кошку. Только сейчас ни бабушки, ни деда уже давно нет, а он сам почти приблизился к тем их годам. А под босыми ногами чёрная кормилица-земля, сочная трава, покрытая обильной росой. И почудилось, что он сейчас в детстве, том самом, тогда, казалось, безразмерном времени, вот умоется собранной с травы росой и босяком, вприпрыжку побежит проведать привязанного у калитки Джека, а по пути съест пару маленьких кисловатых яблок. И впереди будет ещё один день счастья, и впереди ещё будет вся жизнь, конечно же, счастливая.

Нет, не Пушкин и Гагарин, не ржануха и авось, наше Всё – это Дача. Ведь нашему человеку надо так мало. Как нам обустроить, какая у нас национальная идея, кто виноват, что делать? Не мешайте, не душите своими идиотскими законами, прожектами и амбициями. Россия, она же женщина, она любит ласку и заботу. Просто дайте дачнику хоть немного свободы, отпустите его, и он, как советский танк, везде пройдёт и сам всё преодолеет. А потом наш дачник всех победит лаской и заботой. И накормит страну, и поднимет её с колен и из любой другой позы, и космос освоит, и рубль укрепит, и любых недругов угомонит, и догонит-перегонит, и никакая холера-эпидемия ему не страшна, и большинство проблем сами собой отпадут. И, наконец, станет эта необъятная, вечно терзаемая правителями страна империей счастья. Человек всё может, когда он счастлив.

Он обошёл участок, уважительно поздоровался с грядками, деревьями. Попасся в малиннике, на последней ягодке надкусил клопика, о, значит, хорошая малина, насекомые плохую не едят. Пришлось перебивать едкий вкус горстью кислой смородины. Потом сварил кофе, приготовил поднос с чашками, конфетами, печеньем, сорвал небольшой распускающийся бутончик белой чайной розы, поставил его в стаканчик с водой. Всё собрал и понёс наверх, в спальню.

Доброе утро, родная, доброе утро, страна, нас ждут большие дела и свершенья, нас ждёт ещё один день счастья и ещё одна, конечно же, счастливая жизнь.

– Вставай, звезда моя, просыпайся, зайчик, у нас ещё много дел, нас так многое ждёт впереди!

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в июне 2022 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: