Его жена и моя нежность

 

 

 

Я поражалась, как сдержанно он реагирует на её выходки. И поражалась тому, как до неузнаваемости изменилась она в своём поведении. И как не похожа была на ту девчонку, с которой мы распивали чуть меньше месяца назад сухое красное вино на крыше гаража.

– Ты ведёшь себя, как будто в тебя сам дьявол вселился. Объясни, чего ты хочешь, – попыталась я быть с ней жёстче.

– Я хочу всего лишь жить после свадьбы со своим мужем. И если из-за чёртовой визовой бюрократии он не может взять меня с собой прямо сейчас, то я хочу, чтобы он остался. И мне плевать, какие там обязательства по контракту. Передо мной у него, в конце концов, тоже есть обязательства, – сказала Соня первую логичную за несколько дней фразу.

– Твои желания мне, как девушке, понятны. Но, во-первых, всё равно нельзя вымещать свой гнев на любящем тебя человеке. Если ты любишь его, то должна быть более терпимой, тем более, что он старается и зарабатывает для вас двоих, – я пыталась, как могла, казаться спокойной и помочь Владимиру в самом важном для него на сегодняшний день вопросе – уговорить эту маленькую дрянь отпустить его доработать буквально несколько месяцев по контракту и не выброситься при этом из окна.

– Терпимее, говоришь, надо быть? – со злой иронией спросила она. – Да куда уж терпимее. Тебя вот терплю же. Много ты знаешь жён, готовых терпеть рядом со своим мужем его любовницу? – спросила она с вызовом.

 

Я с трудом сглотнула слюну и проглотила обиду.

– Ты неправа, – ответила я. – У нас с Владимиром не те отношения.

– Действительно, Соня, не те, – сказал он.

– Да мне пофиг, – неожиданно отказалась спорить на эту тему она.

– Ну а что тебе не пофиг? Что нужно сделать ему, чтобы ты улыбнулась и поцеловала его, и чтобы мы все вместе сейчас вышли из дома и пошли, например, в ресторан? Или в парк на прогулку. В вашем районе я знаю много отличных мест, – попыталась придать голосу бодрости я.

– Чтобы я улыбнулась, я хотела бы, чтобы ты ушла и больше никогда не появлялась ни в нашей квартире, ни в нашей жизни, – ответила она.

– В этом хотя бы есть логика. А вот в том, чтобы прыгать с балкона и шантажировать любящего тебя мужа самоубийством из-за того, что тебе придётся на месяц больше прождать визу – это поступок, достойный шизофреника, – сгоряча сказала я.

– А в том, чтобы заниматься сексом с нелюбящим тебя мужчиной – чья логика? Твоя? Или тоже шизофреника? – сказала она с насмешкой.

– Соня, перестань, – вмешался Владимир.

– А что, если не перестану? – провокационно спросила она.

– Я не позволю тебе оскорблять при мне человека, который пришёл нам на помощь. Тебе скоро будет лучше. День, два и всё пройдёт. И тебе самой будет стыдно за слова, сказанные сейчас, когда ты находишься под действием того, что обещала никогда в жизни не употреблять, – сгоряча сказал он.

 

– А что она употребляет? Я думала, что всё это реакции от её психической болезни, ну я так поняла из твоих слов. Или она ещё и наркоманка? – спросила я у Владимира.

И совершила тем самым стратегическую ошибку. С диким воплем Соня вскочила с кровати, мгновенно освободив руки, связанные простынёй, и набросилась на своего мужа с криками: «Предатель! Ты всё ей рассказал! Ты смеялся надо мной со своей любовницей!»

Она с размаху ударила его кулаком по лицу и попала чуть выше брови. То ли от боли, то ли от злости, он стиснул зубы, а когда второй раз она попыталась ударить его, он одним движением толкнул её на кровать и отвесил несколько пощёчин.

– Довольна? – спросил он, склонившись над ней и держа её руки. И лицо его исказила злая улыбка.

– Я тоже тебе изменяла! Прямо здесь, на этой кровати! – захлёбываясь слезами кричала она.

– Да ладно! Кому нужная такая сумасшедшая, как ты? Это только я один могу с тобой связаться! – говорил он, не помня сам себя от обиды.

 

На крики с кухни прибежал испуганный Слава. Я смотрела на происходящее и не знала, как реагировать. Таким я не представляла себе Владимира даже в самых жёстких ситуациях. А тем более не представляла я его таким с ней.

– А вот ему, например. Ему я была нужна! – сказала эта маленькая дрянь и указала на Славу.

Она смеялась, а он опять оказался во власти своего аффекта. Проклятое аффективное состояние, повлёкшее за собой столько смертей и столько поломанных жизней. Владимир, ещё сегодня утром так сильно сожалевший о том, что вчера избил свою жену, когда она прыгала с балкона, в секунду забыл о всякой жалости к ней и о любви, безмерной любви их двоих друг к другу, которая, как ни парадоксально это звучит, стала причиной того, что происходило между ними сейчас.

Он схватил её за волосы и скинул с кровати на пол… Дальнейшее я помню как в тумане, словно в кино с замедленной съёмкой. Казалось, что этот момент длится намного дольше, чем это было в реальности. Я почти не помню её криков, зато хорошо помню, как кричала сама, когда он набросился на Славика и одним ударом разбил ему нос, и кровь острой струйкой полилась на его белый ковёр.

 

Я думала, что Слава расплачется, как мальчишка. Но он сдержался. Владимир толкнул его к лежавшей на полу Соне, которая уже даже плакать, кажется, перестала, и сказал:

– Ну что, забирай её из моего дома. Давай, я считаю до десяти! Если ты не заберёшь ее, я сам скину её с этого чёртового балкона, – он был настолько ослеплён своей внезапной ревностью, что не допускал и тени сомнения в правдивости слов Сони.

– А ты не думаешь, что всё это – вымыслы твоей жены-шизофренички? – вдруг вырвалось у меня. – И что Слава не сделал ничего плохого ни тебе, ни ей, а ты устроил такое? – говорила я и уже не сдерживала слёз.

По его лицу я поняла, что он и правда не думал об этом. И подумал только сейчас. И аффект сменился нерешительностью и стыдом. Две ночи без сна, Сонины прыжки с балкона, случайный секс со мной и мой парень на его кухне, делающий его жене валерьянку – слишком много для одного человека, только что вернувшегося из трансатлантического перелёта.

Владимир был в тупике, в который сам себя загнал. Он стоял посреди комнаты и смотрел то на стену, то на Соню, то на меня, то на Славика. Я плакала и тряслась от страха, поскольку была уверена, что он убьёт их обоих – свою жену и моего парня. Славик из последних сил держался молодцом и трогал рукой свой нос, пытаясь понять, сломан ли он. Соня казалась в данный момент самой спокойной – она лежала на полу с широко открытыми глазами и тупо смотрела в одну точку в потолке.

 

– Довольно. На сегодня довольно, – сказал Владимир и пошёл на кухню за виски.

– Будешь? – спросил он Славика.

Тот чуть в осадок не выпал от удивления.

– Э-э-э… Нет, – растерянно ответил он и посмотрел на меня, как бы ища моей поддержки.

– А ты? – обратился ко мне Владимир и протянул мне бутылку.

От волнения я не смогла даже отказаться и сделала прямо из бутылки несколько больших глотков.

– Тебе не предлагаю. Наркоманы, я знаю, не пьют, – с ненавистью к своей жене сказал он, поднимая её с пола и укладывая на кровать.

– Принеси, пожалуйста, другое одеяло. Это всё то ли в твоей, то ли в её крови, – сказал он Славе, и тот послушно побежал в другую комнату за одеялом.

Мало-помалу происходящие сегодня события стали складываться в моём мозгу в единую картину. Я вспоминала, как быстро пьянеет Соня от бокала вина, и понимала некоторые странности в ее поведении.

Виски ударил в голову и снял мои барьеры на обсуждение с Владимиром запретной темы – болезни его жены. Славик принёс другое одеяло и скрылся в ванной, предварительно заперев дверь в неё, оставив меня один на один с полуадекватным Владимиром (Соню можно было не считать).

Только я собиралась спросить его, что он не договаривал мне о Соне и что за запрещённые препараты она принимает, как он первый начал разговор.