Сказания земли Симбирской

	Поделиться:

 

 

 

Купить в журнале за июль 2022 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 2 часа | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Сказ про замученного в Пустозерске синбирского протопопа Никифора

 

 

В XVII веке на Руси стала популярна Кириллова книга, где предсказывалось, что пришествие антихриста на Русь должно было произойти в 1666 году, и многие старообрядцы склонны были считать таковым антихристом патриарха Никона.

«Понеже антихрист прииде ко вратам двора, – писал вернувшийся из сибирской ссылки протопоп Аввакум, – и народилось выблядков его полная небесная…»

Церковная реформа вызвала яростное возмущение со стороны части народа, который увидел в ней попытку разрушения устоявшихся многовековых представлений о религиозной жизни. Сопротивление реформам поддержала и значительная часть духовенства.

Синбирский протопоп Никифор был осуждён вместе с Аввакумом, Лазарем и Епифанием к ссылке в Пустозерск, место «тундряное, льдистое и безлюдное». В Пустозерск прибыли 12 декабря 1667 года.

«Меня и Никифора – протопопа, – пишет Аввакум, – не казня, сослали в Пустозерск». Сам указ о ссылке подписан 26 августа 1667 года. На следующий день Лазаря и Епифания казнили на Болоте (Замоскворечье), урезав им языки.

В четвёртой челобитной царю Алексею протопоп Аввакум пишет: «Прости же, государе, уже рыдаю и сотерзаюся страхом, а недоумением содержим есмь; помышляю мои деяния и будущего судища ужас. Брат наш синбирский протопоп Никифор, сего суетного света отоъиде; посем та чаша и меня ждет…»

Это случилось около 1668 года.

 

 

 

Сказ про протопопа Аввакума

 

 

– Доколе нам мучение, доколе?

– До смерти, протопопица, терпи.

Сияет снег, слезя глаза до боли,

Вокруг тайга, гранитные столпы.

 

Даурия! Медвежий гиблый угол,

Отсюда враз не кинешься в бега.

Край инородцев и шаманских пугал,

Приисканный для сбора ясака.

 

Ни тёплых изб, ни храмов, ни погостов.

Тоска такая, хоть молись на куст.

Здесь ни один евангельский апостол

Не отворял для проповеди уст.

 

Повсюду власть язычника мороза.

Промёрз возок походный, точно гроб.

По следу воеводского обоза

Бредёт с семьёй мятежный протопоп.

 

Под ветхой шубой греется иконка.

Господь воздаст страдающим в миру!

Заиндевела, смёрзлась бородёнка

От укоризн заблудшему царю.

 

Он вытерпеть готов и боль, и холод,

Для истины единственной своей.

Русь расщепила трещина раскола,

Нет единодушья больше в ней.

 

Людская кровь сочится из разлома,

И губит души дьявольский обман.

Русь вопиет, но нет Господня грома

На предавших Христа никониан!

 

– Умру за аз единый, за двуперстье,

Никонианство есть бесовский глум!

За древнее родное благочестье

Несёт свой крест мятежный Аввакум.

 

Он весь горит от истового пыла,

Огонь сочится с воспалённых губ.

Им сотворённых слов святая сила

Тенями близких населяет сруб.

 

И вкруг него слезят глаза до боли

Снега, снега… Гранитные столпы.

– Доколе нам мучение, доколе?

– До смерти, протопопица, терпи.

 

 

 

Сказ про беглого

 

 

Таясь в ночи, он переплыл Суру.

Разжёг костёр и высушил одежду.

И, пожевав краюшку, поутру

Пошёл на юг искать свою надежду.

 

И вдруг наехал на него разъезд

Сторожевых казаков из станицы.

И в Корсуне, столице здешних мест,

Он брошен был в подвал сырой темницы.

 

Наутро его вывели на свет

И к сапогам швырнули воеводы.

И он услышал сверху: – Подлый смерд!

Послать его в засеку, на работы!..

 

Ему на съезжей дали батогов,

Затем – горшок с казённым тухлым просом.

 

До Покрова он рыл в Уренске ров,

Ходил в Казань с пороховым обозом.

 

И вновь бежал – на Волгу, в Жигули,

Мечтая о счастливой лучшей доле.

Все обошёл окраины земли,

Немало басурманской крови пролил.

 

Он пожил всласть.

Все восемь полных лет

Катилась жизнь в разбойничьем угаре,

Пока совсем не затерялся след

В Стамбуле, на невольничьем базаре.

 

 

 

Сказ про видение Ивана Грозного

 

 

Потемнев лицом, что морёный дуб,

Иоанн сидит,

Тяжело глядит он за Земщиной.

Ало складка губ

Под усы бежит змейкой-трещиной.

Не утешится сердце вещее

Ни вином хмельным,

Ни наветом злым…

 

Пир гудит-шумит,

Пьёт и млад, и стар,

В головах угар,

А в сердцах пожар…

Вдруг услышал царь

Шепоток в ушах.

Обуял его небывалый страх:

«Не почестен пир –

Воровской стан.

 

Каждый сладко льстив,

А душой поган.

Послетались на пир

Злыдни – вороны.

Разлетятся кровянить

Отчи стороны.

 

Ой, заплачет Русь,

Мать заплачет.

Всех опричина заест,

Особачит.

И калики побредут –

Дайте корочку…

И царевича убьют,

Дмитрия… ребёночка…»

 

Как взвопил Иоанн:

«Дьявол, дьявол – прочь!

Твой отец – обман,

Мать – сырая ночь.

Сгинь! За кровь

Я душой плачу.

Богу дать ответ

Я за всё хочу…»

 

И выходят все.

Солнце клонится.

Стольный град Москва

В темь хоронится.

Государь один…

Сердце жжёт вина...

Звёздный луч блеснул

На стекле окна

Слезой пьяного.

Бог простит его, окаянного…

 

 

 

Сказ про чуму

 

-1-

 

Всё полынь, да ковыль, да полынь…

То жара, то морозная стынь.

Ветер хлынет – и пыль заклубится.

Из песков азиатских равнин

Время чёрному мору явиться.

 

Зреют в норах бубоны чумы.

Как орда, ниоткуда из тьмы

Мор идёт в европейские страны.

Кверху брюхом лежат тарбаганы.

 

Час живому настал – умереть.

На дорогах гниющие трупы.

И кочевников хриплые трубы

Возгласили про чёрную смерть.

 

Впереди мора крысы идут.

Ими взят астраханский редут.

Миллионы хвостатой пехоты

Смерть и ужас в Россию несут,

Чтоб её обезлюдеть народы.

 

Крысы лавой идут на Москву,

Переносчики чёрного мора.

И чума косит люд, как траву,

Не щадя никого, без разбора.

 

-2-

 

Зимой в степи был джут: снега и льды

Сковались в наст, что не пробить копытом.

И вымерло в Ногае пол-орды

В году давно беспамятно забытом.

И в град Синбирск,

Чуть кончилась зима,

И жаром из степей едва дохнуло,

На спинах крыс бубонная чума

Тайком вползла, минуя караулы.

 

На Троицу был жаркий ясный день.

Ни облачка на небе не сияло.

Вдруг чёрная стремительная тень

Над городом внезапно пробежала.

 

На паперти юродивый вскричал

И наземь опрокинулся в падучей.

Лишь он один в мелькнувшей чёрной туче

Наездницу, что это смерть, узнал.

 

И всех вокруг объял ознобный страх,

Предчувствие недоброго начала.

Чума пришла в Синбирск, и на костях

Всё лето и всю осень пировала.

 

Был на земле великий мор и глад,

Что до сих пор их люди не забыли.

Пришла зима и опустевший град

Снега и вьюги саваном покрыли.

 

 

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в июле 2022 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: