Сказания земли Симбирской

	Поделиться:

 

 

 

Купить в журнале за июль 2022 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 2 часа | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Сказ про приход Богдана Хитрово на Синбирскую гору

 

 

– А вот и венец, – сказал Хитрово. – Самый край берегового обрыва.

Где-то невдалеке громыхнул гром. Они привязали коней к дереву, и подошли к краю горы.

С почти отвесной высоты венца перед ними необъятно распахнулся вид на Волгу и её пойму. Река петляла между островов, широко и стремительно шла по коренному руслу, и заводями, заливами и протоками, охватывала громадное, не умещающееся в человеческий взгляд, пространство земли и воды.

Туча не донесла свою тяжесть до высокого правого берега, опрокинулась посредине реки частым дождём, и налетевший неведомо откуда ветер быстро разметал дождевые струи над белолобыми волнами. Заходила Волга, заволновалась, бросилась на свои берега, взбаламучивая песок и глину.

– Здесь место для крепости самое подходящее, — сказал градоделец Першин. – Давно я города ставлю, но такого удобства не видывал. Заволжское Дикое поле всё, как на ладони, просматривается, лес мы сведём на крепость и откроем простор взгляду во все стороны света.

Богдан Матвеевич, стоя на высоком волжском откосе, почувствовал, как в него вливается щемящее душу желание взмыть над Волгой в вольном полёте.

«Как здесь просторно! – думал он. – Для того Господь и создал такие места, чтобы человек почувствовал своё горнее будущее…»

 

 

 

Сказ про засечную черту

 

 

Дабы край оберечь от набегов башкир и ногайцев

И унять навсегда их по-волчьи разбойную прыть,

Государь повелел Хитрово – от Карсуна к Синбирску

Ров копать, сыпать вал и засеки, не медля, рубить.

 

Сберегать было что – по Суре от Курмыша

к Свияжску

Непрерывной чредой вековые стояли боры.

Меднотелые сосны, как струны, звенели

зимой от мороза,

Истекали смолой от истомной июльской жары.

 

На ручьях и речушках гнездились бобровые гоны.

Даже днём становилось темно от пролётных гусей.

Как бояре хмельные, в малинниках спали медведи,

И обозы пчелиные к дуплам тянулись

с медовых полей.

 

В мелколесьях и пустошах лоси бродили стадами.

И куницы за белками мчались в ветвях верховых.

А в Суре жировала по заводям царская стерлядь,

И сомы щекотали русалок усами в потёмках речных.

 

Край обильный, не ведавший русского слова,

Простирался на полдень вдоль Волги-реки.

Вкруг лежали ещё никогда не рождавшие земли.

Только дрофы ныряли в траву, да свистели сурки.

 

Край пустынный! Просторное Дикое поле,

Где ковыль, словно мех соболиный, волнуясь, сиял.

Там во тьме зарождались несметные орды,

И московский престол от кровавых набегов дрожал.

 

Сберегать было что – Волга стала проезжей дорогой

От Москвы и до Каспия, до шемаханских краёв.

Струги с красным товаром упругую пенили воду

На стремнине, разбойных страшась берегов.

 

Государь повелел, и по слову его каждый пятый

Двор послал мужика на царёвы труды.

Так возникли Тагай и Уренск, и Сокольск, и Юшанский,

И другие острожки Карсунско-Синбирской черты.

 

Громоздили валы, заострённые брёвна вбивали,

Рыли рвы в три сажени, а там, где был лес,

Там засеку рубили почти в полверсты шириною,

А пред ней выпускали на поиск казачий разъезд.

 

Под защитой черты поселялись стрельцы и

крестьяне,

Созидатели края, первожители русских слобод.

И плодились несчетно, пахали и сеяли жито,

И стекался к ним беглый гулящий народ.

 

Оглядевшись, подняв целину и построив жилища,

Для души возводили церквей многоглавую вязь.

Сквозь леса и болота дороги к столице торили,

Чтобы крепла с Москвою державная связь.

 

 

 

 

 

Сказ про князя Святослава Игоревича

 

 

Ветер дул с понизовья, упругий и свежий.

В небесах отражался закатный пожар.

Русский князь Святослав шёл на Белую Вежу,

Чтоб безжалостный меч обнажить на хазар.

 

Были полны добычей из Булгара чёлны.

На могилах друзей отшумели пиры.

И дружина устала грести через волны,

И пристала к подножью Синбирской горы.

 

Запылали костры. И над станом дружины

Плыл от Волги туман, предвещая тепло.

Князь отведал сопрелой сырой строганины,

Лёг на землю, главу преклонив на седло.

 

И объял его шум листвяного напева.

И прозрела душа, устремляясь во тьму.

И, восстав из воды, златовласая дева,

Наготою сияя, явилась ему.

 

И сказала она: «Ты Хазарское царство

Разгромишь и развеешь по ветру, как прах.

Только помни, о, князь, опасайся коварства

На днепровских порогах, в ковыльных степях».

 

Месяц плыл над землёю туманным осколком.

– Кто ты?.. И как мне найти тебя, где?

И промолвила дева речная: «Я – Волга».

И сокрылась в прибрежной кипящей воде.

 

Он проснулся и встал. Кумачового цвета

Облака проплывали над ним на заре.

И шумели прибоем деревья от ветра

На высокой и древней Синбирской горе.

 

 

 

Сказ про Николину гору

 

 

Рассветный час.

В тяжёлых снежных тучах

Мелькают ярко всполохи зари.

И на краю высокой древней кручи

Смотрю я вдаль с Николиной горы.

 

Распахнутый простор смущает душу:

Засурье, лес, огнисто-золотой...

Рассветный час.

Легко смотреть и слушать,

Как бы паря над отчей стороной.

 

Здесь каждый вздох минувшим отзовётся,

Как эхом, из глубин седых веков.

Явленье Николая Чудотворца

Здесь изумило некогда врагов.

 

И в ужасе они бежали в степи.

И затерялся навсегда их след.

Здесь созидались рубежи и крепи,

И святости струился дивный свет.

 

 

 

Сказ про валун

 

 

На нём свои оставили следы

Мороз и солнце, суховей и ливень.

И на вершине глинистой гряды

Лежит он, словно исполинский бивень.

 

Он много видел: толпы диких орд

Здесь табунились, крах готовя Рима.

 

И космы шкур, и лошадиных морд

В нём отражались, проплывая мимо.

 

Он помнит первых пахарей Руси,

И знает дату каждого набега,

В те времена, когда дичали псы

На мёртвых пепелищах человека.

 

О многом может камень рассказать,

Но разве от него добьёшься слова.

Лежит он, как гранитная печать,

На беспробудной памяти былого.

 

 

 

Сказ про Андреевский курган

 

 

Разъят курган.

На дне его – гробница.

В ней прах вождя неведомой страны.

Сжимает меч костлявая десница.

Пустые очи сумрачно темны.

 

И рядом с ним – два воина в кольчугах

Стоят, как стража, с копьями в руках,

Что добровольно и вождя, и друга

Пошли сопровождать в могильный мрак.

 

У ног его – ничком скелет девичий

Наложницы: пусть не скучает он.

Живьём зарытой, как велел обычай,

На торжестве угрюмом похорон.

 

И конский остов под седлом богат,

И на сосудах серебристый тлен.

Гнетущее величие распада.

Слепая неизбежность перемен.

 

 

 

Сказ про витязя на распутье

 

 

Кончилась дорога.

Чёрный камень

На распутье медленно восплыл.

Фыркнул конь.

Метнулся ярый пламень

Из ноздрей и надпись осветил.

 

Хмурый витязь

По складам читает

Древнее пророчество в стихах.

Ничего оно не обещает,

Кроме смерти,

На крутых путях.

 

Мир велик,

Но где пути другие?

Как идти, когда подсказки нет.

А страна за камнем тем –

Россия!

И над ней восходит дивный свет.

 

Витязь булаву забросил в яму.

Снял доспехи.

Меч вонзил в траву.

И босой,

По бездорожью прямо,

Он пошёл,

Склонив на грудь главу.

 

Тридцать дней

Он шёл без сна и хлеба.

Конь за ним ступал стопа в стопу.

Он увидел озеро и небо.

И услышал ангела трубу.

Этот глас

На путь его направил.

Понял он, что Богом не забыт.

И на этом месте крест поставил.

И в бугре песчаном вырыл скит.

 

Тридцать лет

Он с тщаньем и любовью

Бога славил, пашню поднимал.

– Больше ты не пахнешь, витязь, кровью.

В мир иди… Нашёл ты, что искал!

 

 

 

Сказ про Ивана Грозного на суре

 

 

Казань близка. В мордовских дебрях рати

Князь Курбский вёл три ночи и три дня.

И, выйдя из лесов, на кровяном закате

У берега Суры остановил коня.

 

Царь Иоанн оставил спешно Муром

И шёл навстречу с войском основным.

Клубились облака на небе хмуром.

Над станом вился горький белый дым.

 

Там, где Барыш с Сурой сливались вместе,

Вставала из воды седая хмарь.

И прискакавший Иоаннов вестник

Всем объявил, что завтра будет царь.

 

Князь Курбский из шатра шагнул наружу.

Вокруг костров мерцал багровый свет.

Звезда, взлетев, отяготила душу

Предчувствием уже недальних бед.

 

 

Он знал, что за казанскую победу

Придётся заплатить ему сполна.

Но князь в тот час того ещё не ведал,

Что будет и Ливонская война.

 

Что будут мятежи, опалы, казни,

Опричнина, потоки подлой лжи.

Но в этот миг он мог помыслить разве,

Что скоро сам в Литву перебежит?..

 

Наутро они встретились. Пожаром

Рассвет в Суре волну окровянил.

И князь перед великим государем

Бестрепетно колено преклонил.

 

 

 

Сказ про первосёла

 

 

Он построил из глины и дёрна жилище.

Зиму провёл в задымлённой норе.

Первенца – сына отнёс на кладбище,

Что основал на недальнем бугре.

 

Богу молился, чтобы страх уничтожить.

Сбрую чинил, глядя в звёздную тьму.

Выжила б только кормилица – лошадь,

Счастье же пашня подарит ему.

 

Вновь журавли в небе синем поплыли,

Липа взмахнула зелёным крылом.

Вышел во двор, в ноздри дунул кобыле:

– Отзимовали, Карюха, живём!

 

Ну- ко, пошли… Навались!

Жирным дёрном

 

Пласт отвалился, блеснув чернотой.

С хрустом холстинным лопались корни

Под деревянной скрипучей сохой.

 

Долог денёк за крестьянской работой.

Пышет, как печь, вековая страда.

Терпким мужицким пропитана потом

Каждая в поле его борозда.

 

 

  Русский пахарь

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в июле 2022 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: