HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Николай Пантелеев

Дух внесмертный

Обсудить

Роман

(классический роман)

На чтение потребуется 17 часов | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск            18+
Опубликовано редактором: Вероника Вебер, 23.04.2014
Оглавление

2. Декабрь. 2.
3. Декабрь. 3.
4. Декабрь. 4.

Декабрь. 3.


 

 

 

Обратно домой, то есть, в мастерскую, Эн решил вновь возвращаться пешком, хотя расстояние в четыре километра можно было преодолеть как-то иначе. Но его до дрожи пугала толчея, и пугала гораздо больше, чем призрачный страх расплескать жидкость философского равнодушия, гревшую изнутри, ибо в её каплях был нектар блаженства безмыслия, мешающий сорвать зло на прочих, не повинных в его душевной маете. Без этого нектара снова вернётся ощущаемая лишь душой тоска, часы глубокого ступора, когда сознание, как собачонка на привязи, крутится вокруг понимания абсурда всего происходящего…

Неожиданно распогодилось: по рваным несущимся облакам ударило низкое солнце, казалось, что лужи вот-вот прихватит морозец, но так же быстро город накрыла орда многослойных мглистых туч, посыпал снег, похожий на крупу. Замёрзшие кристаллы не могли долго сопротивляться теплу – они повсюду таяли от бессилия, но кое-где позволяли людям оставлять на земле, вот уж воистину, «тленные следы».

Эн с особым интересом рассматривал эти беспорядочные каракули, возникающие сами по себе. Крохотные капли жизнелюбия, которые он принял на говорливом фуршете в выставочном зале, от стылого ветра начали быстро таять, как человеческие следы, оставляя после себя лишь чёрный асфальт прежних тягостных размышлений…

Город также не оставался в стороне от его тоски: охристые здания, кое-где с подтёками времени, симпатичные в ясный день, сейчас давили на голову потемневшим архитектурным декором, угрожая смять людей в отместку за природное упрямство жить.

Скрипя суставами, откашливаясь тревогами, Эн почти стремительно преодолел дистанцию от центра города до богемного квартала, где в четырёхэтажном доме, на мансарде, он имел раздольную мастерскую. Подобное жильё теперь вышло из моды, люди обретались в кассетных квартирках, совершенно без излишеств. Зал с монитором, туалет, ванна, спальня, кухня-столовая, на которой давно никто ничего не готовил, а только разогревал или реанимировал «пищу», созданную и замороженную автоматами где-то далеко из непонятных ингредиентов. Есть это было можно, и даже с пользой для здоровья, но получать удовольствие – уже, увы, не получалось… В этом всесторонне дешёвом жилье люди лишь ночевали, предпочитая тратить деньги на массовый досуг в спортивных, информационных, развлекательных центрах. Там же, кстати, можно было недорого переночевать, поэтому дом, очаг, уют, лад и прочую архаику современный человек, в основном, забывал. Он егозил, торопился, суетно жаждал быть, хватаясь без мысли за всё подряд. Сменить родину, место проживания, среду обитания он мог также просто, как обувь, ибо всюду по свету жизнь представлялась одинаковой до привычки.

Почти галопом ворвался Эн в свой дом, населённый творческими ремесленниками, на пороге сбросил темп, в раздумье поднялся наверх. Иметь столь просторный кров, удачно совмещённый с профессией, было накладно, но его тешила мысль, что на ста пятидесяти метрах этой крепости он был солдат, командир, начальник штаба и всё прочее в одном лице. Он мог часами колесить по мастерской, забывая, что люди есть вообще, вспоминая о них лишь при столкновении с зеркалом.

Под впечатлением от выставки чужой, раздевшись, Эн принялся бродить по выставке персональной, где спрессовалась вся его творческая жизнь, начиная с художественной школы, через тернии становления, – до сегодняшнего дня. Каждый холст, инсталляция, фотография, графический лист, книга, скульптура, прижавшиеся друг к другу от пола до потолка, могли рассказать о хозяине и авторе многое. Но не всё… Ибо сколь не ценен предмет, сколь выше автора, порой, не стои?т его произведение, но сам творческий гений, несомненно, сто?ит дороже, поскольку именно он рождает это самое «произведение», а не наоборот… Минут через десять спонтанной экскурсии, дождавшись, когда глаза подёрнутся тёплой влагой от жалости за себя, от гордости и стыда за прожитые дни, Эн, зябко передёрнув плечами, отправился согреться в ванную.

Обмывшись и перекусив с толикой винца, Эн подсел, кутаясь в плед, к газовому камину. Вечерело… Заняться чем-либо путным, после столь непростого для себя дня, он уже не мог. Опять на глаза попалась спорная книга… «Сотворение духа» – прочёл её название Эн. «Ишь ты! На что вы, коллега, посягаете! Это уж слишком, особенно учитывая её грубоватое, местами, содержание. Дух – понятие высокое, для чего ему заниматься низким, зачем заимствовать у него слова, зачем вообще руки о дураков марать?.. А-а-а, понимаю, без вашей борьбы, и мы жили бы хуже? Или, быть может, «сотворение духа» – категория индивидуальная? Создание из неприглядного мироощущения автора, которое имеет всякое мыслящее инстинктами живое существо, приемлемого разума, умеющего быть счастливым даже под гнётом враждебных сил, вроде глупости и жадности?.. Ладно, соглашусь: высокое и низкое – это две стороны одной медали, например, – человека в качестве киллера времени, убиваемого, в итоге, тем же самым временем. Однако…» И тут в прихожей хлопнула дверь, извещая о том, что минуты покоя кончились.

– Эва, ты, что ли?! – довольно воскликнул Эн.

– Нет, дедушка, не я, это привидение… – издалека ответила внучка.

– Чай будем пить? Правда, у меня ничего такого нет.

– И не надо, я принесла, – Эва, раздевшись, ворвалась в гостиную, поцеловала сидящего деда в темечко, – сейчас организую, сиди!

– Давай… – Эн выудил из-под кресла бутылку хереса, не вставая, снял с полки рядом пару рюмок, одну наполнил и, как человек, который никому ничего в жизни не должен, подразумевая кураж, выпил.

Десяток минут ушло на утряску, сбор чайных принадлежностей, на обмен новостями… Эн, по ходу подготовки к беседе, подбирал для лица приличные маски, чтобы скрыть своё подавленное настроение.

– Ты, я смотрю, что-то не в духах… – Эва, пригубив вино, взялась за пирожное, – сегодня из дома-то выходил?

– Да, был на открытии выставки – вот и огорчился, – Эн, с досадой за свою негодную актёрскую технику, протяжно вздохнул.

– А сам-то – опять не выставлялся?

Эн, спрятав голову в плечи, будто черепаха, постарался вздохнуть ещё жалостливее, чем прежде…

– Отвыставлялся я, внучка! Износился, исчерпался, иссяк. Да и дорогу напирающим в спину надо вовремя уступить…

– Дед, жизнь-то продолжается – что зря киснуть? Ты потихонечку сдаёшь, – Эва, вполне зрелая во всех смыслах девушка, с широко, будто у куклы, поставленными глазами, укоризненно взглянула на Эн, – выставка как? Обычная, с высоким уровнем среднего?

– Ничего, пойдёт… Но ты же знаешь – не люблю я эти технические новации, далёкие от души.

– Вот и показал бы им – как надобно, ведь ты умница, выдумщик, мастер, строитель миров, а свои воистину золотые руки от людей, как жадина, прячешь… Негоже это для мастера.

– Сырое всё выходит. На душе сыро, на улице, на холсте.

– Ну, не знаю. Не будешь выставляться – место молодые займут, они уже в очереди на лавры стоят… О тебе скоро забудут.

– Пусть забывают, сам я не велика птица. Что меня помнить!.. А вот лучшие работы – несколько десятков в сумме наберётся, думаю, – ещё послужат. И не одному поколению владельцев! Как родители?

– Бегают, работают, новейшие методики оздоровления на себе всё проверяют, словно мыши. Путешествуют, но так, неподалёку. Шевелятся, одним словом. Жить учат. Привет, кстати, тебе передавали.

– Кстати, спасибо! А они сами-то жить научились? Вопрос…

– Это уж вы без меня разбирайтесь, у меня с ними свои счёты.

– Обойдёмся без претензий, но в нашем роду странно чередуется творческое и обывательское отношение к жизни. Мои родители вполне жили для себя, а дед был известным творцом. Я вроде как состоявшийся художник. Теперь дети непонятно чем занимаются, гребут под себя, а внучка учится в творческом вузе. Так что конфликты, чаще, возникают не между отцами и детьми, а временами, когда природа отдыхает, и периодами, когда можно надеяться на урожай, нужный всем.

– Дед, скажи начистоту, а что в том плохого – просто жить, петь, плодиться, существовать, быть похожим на прочих?

– Вопрос с подвохом… Потому что ты и сама на него ответ знаешь. Ну, живи «просто» – рожай детей, занимайся уничтожением дней, быту вдохновенно отдавайся, то есть, повседневности! Так нет же, ты понятием «творчество» уже с детства играешься, поступила в училище на весьма тяжёлое отделение виолончели, чтобы иметь школу, но делать музыку далеко не школьную, новую, качественную. Разве не так?

– Эх, дедуля, а какую клёвую студию звукозаписи можно было бы у тебя здесь замутить!.. В училище есть и классы, и залы, и студии, но это всё какое-то чужое, липкое… Теперь я понимаю, что ты имел в виду, когда говорил, что нет мастерской – нет и художника, его собственного мира, а есть только скучные «условия для работы».

– Мысль это не моя вовсе, а вон того возвышенного бунтаря, – Эн указал на обозначенную выше книгу, лежащую среди художественных безделиц, – придёт время, Эва, всё здесь станет твоим, как и невидимое пока дружеское рукопожатие прапрадеда в виде занятных скульптурок на полке… И эти книги, и мои работы. Позже к «чужому» ты добавишь «своё». Получится творческое наследие целого рода.

Эва встала, кругом прошлась по гостиной, глядя куда-то вглубь себя, потрогала пальцем несколько статуэток на камине.

– Верно, мой предок был ещё тот кадр, его работы стоят во многих городах. Твои работы в лучших столичных галереях висят… Так что, да, династия, выходит. Обо мне говорить рано. А ты по-прежнему читаешь все эти бумажные пылесборники из прошлых эпох?

– Ну, прости… Хотя обещаю и впредь для души читать только эти, как ты сказала, пылесборники, так как вместе с пылью они собирают и время, в них есть тепло рук людей, их создавших. Когда-нибудь, когда это всё станет твоим, когда ты поумнеешь логически, когда буквально обогатишься личным счастьем от общения с высоким, ты поймёшь их ценность. А студии, весь этот богемный антураж, только придаст шарма. Если предположить, что меня завтра не станет, ты же не вышвырнешь собранный мной эстетический архив на улицу?

– Ты что, дедуля! Это всё: твой мир, частицы жизни моего далёкого прапрадеда – всё здесь сохранится, как есть. Ну-у-у… разве что ремонт косметический стоит сделать, – Эва по-хозяйски осматривала мастерскую, – да убрать, может быть, кое-что слишком личное, исключительно твоё. Но не выкинуть, понятно, а бережно спрятать от посторонних глаз, рук, привести в порядок, почистить для порядка, убрать в запасники как реликвии истории одного творческого рода. Но это в теории, и как бы мне не хотелось иметь свою студию, я секунды не допускаю, что это как-то касается твоей мастерской или моего нетерпения вступить побыстрее в наследство… Ты что, дедуля! Я так, вообще… вздохнула: хорошо, мол… Не более. Разве ты болен? Хандра, но это понять можно: мне тоже бабушки не хватает. Мир хрупок, увы.

– Я верю, что мастерская в твоих руках будет активно накапливать хорошее, а потом вернёт его людям в виде дара, чего-то сверхценного, произведения, целебных отваров музыки для души, капель фантазии для глаз. Высокие или низкие люди – все нуждаются в особой заботе таланта. Невежественная, абсурдная, поглощающая активность человека, то есть, его обычная фактически жизнь, занимает слишком много места в Жизни. Творец с подобным положением вещей борется, ведь тело для него – слуга суеты, а душа, как высокое сознание, – фанат активного покоя. Поскольку я больше времени посвящаю душе, мне легко делить все предметы на категории «первой» и «второй» необходимости. Например, выбирая между книгой, едой, походом в продуктовый или музыкой.

– На тощий желудок читать не будешь.

– Верно, но сколько времени я завтракаю? Минуты, а потом настаёт час души, даже много часов. Множество… И происходит это здесь, где есть всё необходимое, чтобы вырастить в себе очередного ребёнка и отправить его «на воспитание» к приёмным родителям. У тебя также будет… Интересно, а чем люди занимаются сейчас в обычных домах с одним монитором, заменяющим им всё? Что делают в дождь, как зиму переживают? Что думают, когда смотрят в глаза чёрной ветреной ночи, чем дышат, кроме наэлектризованной прогрессом пыли?

– Дед, а многие и не знают толком ни о погоде, ни о смене времён года, они передвигаются по гигантским трубам из одного медиацентра в другой, потом – в офис, потом – в свою квартиру, почти не выходя на свежий воздух, иногда неделями. Так и живут, разве ты не знаешь?

– Знаю, но не понимаю. Я вижу этот процесс как бы сбоку, откуда нет возможности заглянуть внутрь человека. И потом, мои маршруты не пересекают ту диковинную жизнь. Живу на периферии – общественной мысли, суеты, проблем… Как твоя учёба, егоза, тяготит наверное?

– Есть немного, но это уже издержки направления. Сыграть плохо легко – иди только от натуры, ведь творческая составляющая в каждом из нас до боли несовершенна… Вот и доводишь до блеска главный свой инструмент: талант. И потом, музыка настолько консервативна в основе, что о новаторстве здесь можно помышлять только после того, как перелопатишь труды всех предшественников. Тогда и можно понять: кто ты? Исполнитель чужих опусов, хороший импровизатор, что порой ценится высоко, или ты, несмотря ни на что, подлинный творец, тонко сочетающий в себе талант исполнителя, импровизатора и композитора. Таким был, как я его понимаю, Паганини, к примеру.

– Высоко ты берёшь. Хватит ли силёнок?

– Нет, я на такой масштаб не посягаю, но если не ставить перед собой максимально высокие задачи, не иметь амбициозных претензий на исключительное, то незачем за дело браться! Можно добить училище, пойти работать в славный оркестрик, давиться на репетициях сплетнями, низко вздыхать о высоких заработках и, смотря по вечерам в окно, понимать, что завтра ничего не изменится, что это и есть окончательная твоя жизнь. Мне такое не по нутру. Буду рисковать, а там…

– Но ведь для женщины ещё есть понятие семьи. Материнский долг, инстинкт, дети, воспитание, быт и так далее.

– Вот так прямо сказать, что создана для этого, я не могу. Встречу человека, понимающего меня, желательно тоже творца, который будет тонко сочетать любовь ко мне с любовью к своему делу, – отвечу ему тем же, поступлюсь на время амбициями во имя ребёнка, семьи, борщей, прочего, но именно «на время». С этим условием. Обрету имя или нет, но обывателем я точно не стану! Меня тошнит от их чувства долга, от попыток найти в детях смысл жизни.

– А родители в курсе этих твоих революционных взглядов?

– Ну, проболталась раз, после чего они решили, что нужно на меня «влиять». Вот и влияют, пропагандируя общечеловеческие ценности… Зануды. Прости, конечно, но разве ты своего сына и невестку плохо знаешь! В кого они у нас с тобой такие? Обычные.

– Да ни в кого, в народ. Я, кстати, и о покойной своей жене не могу сказать, что она была рождена музой, что её устраивал мой образ жизни, способ мышления. Она, наверное, любила меня, как и я её, мы привыкли друг к другу, но казалось, что Эми ждала от судьбы чего-то другого. А тут я – грызу ногти по совершенству, ломаю кисти, пьянствую, витаю в химерах… Но, как человек податливый, она по-своему смирилась со мной и стала воспринимать мои искания, творчество, словно специфический заработок, сначала скудный, а позже – вполне приличный. Но это и у обывателя, да и всякого так: в молодости трудности роста, загулы, а потом – достаток и понимание, что ты чего-то стоишь. Словом, моя милая Эми прожила, в итоге, умеренно насыщенную, яркую жизнь, так как я всё же научился, вроде, не сталкивать порывы с необходимостью, играл роль мужчины в её глазах, по крайней мере.

– Разве ты, мой дед, для меня вообще-то пример, не был настоящим мужчиной, а лишь талантливо исполнял эту трудную роль?

– Не без того… Художник не может быть мужиком абсолютным, он сочетает всё лучшее, что есть в обоих полах. Это правило, идущее от характера личности художника, как инфантильного поначалу типа. Мой невидимый оппонент, которого я уже цитировал, – Эн указал носом на книжную полку, – тоже говорил об этом. Если ты намерена искать в качестве друга жизни творца, то должна быть готова к этому.

– К чему? К тому, что он изначально не будет мачо, охотником, самцом с волосатой грудью, изрезанной шрамами?

– Ну, да. Главное, полагаю, он при всей своей «немужественности», должен быть человеком слова, в широком понимании, должен быть, прежде всего, другом, с которым интересно общаться… Будете молчать, нечего будет сказать друг другу вне быта – пиши пропало, и вселенская любовь даст трещину. А чтобы «сказать», нужно знать – что, нужно быть заполненным словами, уже в более узком понимании, нужно брать их где-то, причём желательно свои, личные, прошедшие через сердце. Иначе это будет не разговором, а болтовнёй пустышек…

После столь обязывающей фразы дед и внучка, едва не утонув в её категоричности, бросили «тяжёлые думы», вспомнили недавнее детство Эвы, смешные случаи, обиды, проказы, и удивились тому – как же давно всё это было! Целых десять, плюс-минус, лет назад.

 

 

 


Оглавление

2. Декабрь. 2.
3. Декабрь. 3.
4. Декабрь. 4.
508 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 19:50 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!