Андрей Евпланов
Повесть
На чтение потребуется 1 час 20 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf
Оглавление 1. Часть 1 2. Часть 2 Часть 1
Кто бы мог подумать, что Марат втюрится в эту Алину, как какой-нибудь Ленский, с первого захода. Марат – такой рафинированный, любитель джаза и сухого мартини, и она – в общем, ни кожи ни рожи. Но он перелистнул страницу с её недостатками, как нетерпеливый читатель перелистывает редакционное предисловие, и сразу перешёл к прологу. Хотя и достоинств он так, сходу, не мог заметить. Она, например, за вечер могла связать носки или варежки, сыграть что-нибудь из Шопена, выпить стакан водки на спор и занюхать солёным огурцом. Но не за это же любить. Есть, правда, подозрение, что Хельга, которая привела Алину в компанию, заранее предупредила его, что её отчим большая шишка в аппарате Совета министров. Но Марат утверждает, что в тот вечер, когда Алина появилась в его доме, он ничего о ней не знал, не знал даже, что она быстро вяжет на спицах и играет Шопена, потому что в тот вечер она не захватила с собой вязания, а инструмента у Марата не было. Зато у него имелась квартира в Чертаново. В то время редко кто из молодых людей имел собственную квартиру, разве что какие-нибудь мажоры. Но Марат мажором не был, он был простым научным сотрудником в институте, который занимался вопросами стандартизации, а квартиру всё ж таки имел. И это была не какая-нибудь вонючая берлога в доме под снос с закопчённым потолком, ободранными обоями и заплёванным полом, нет – это была чистенькая гарсоньерка с видом на бульвар. Даже слишком чистенькая для молодого человека, даже, можно сказать, стерильная. И когда кто-то из приятелей говорил Марату: «А давай махнём на природу – шашлыки, вино и всё такое», он мог ему ответить: «Вы уж как-нибудь без меня, у меня на субботу запланирована генеральная уборка». Такое случалось не раз и не два в год, а каждый месяц, как будто у него в доме гостили родственники из деревни со своими свиньями и коровами. На самом деле никаких деревенских родственников у него не было. Просто он вылизывал своё жильё, как кот вылизывает брюшко – пылесосил даже под диваном и кроватью, мыл пол в прихожей и на кухне, протирал бархоткой каждую книгу на полке.
Марат был первенцем в семье и, как часто случается, основной поток родительской любви его миновал и обрушился на его младшего брата Сашу. Отчего так бывает? Трудно сказать. Может, мать с отцом были слишком увлечены друг другом, а появление ребёнка мешало им в полной мере насладиться собой. А, может, они ещё, как говорится, не притёрлись друг к другу, вдобавок безденежье, нерешённый квартирный вопрос, а тут вдруг совсем некстати появляется на свет некое существо, которое заявляет о себе громким криком и мокрыми пелёнками. Вот и приходилось родителям разрываться между работой и ребёнком, и всё на нервах, на пределе человеческих возможностей. Какая уж тут любовь, когда хочется спать, а это существо в колыбели, не человек даже, а всего лишь человеческая личинка, нахально заявляет о своих правах на сытый желудок и сухие пелёнки. А возможно, Марат был плодом какого-то несчастного романа его матери, и она на нём вымещала свою обиду на обманщика, который поматросил и бросил. Довольно правдоподобная версия, если учесть, что Марат был жгучим брюнетом кавказского типа, а его младший брат – типичным русопятом с носом уточкой и глазками цвета ненастного дня. Так или иначе, но мать постоянно ущемляла Марата в пользу брата. А он её любил беззаветно, и выполнял все её желания. Когда он достиг совершеннолетия, она отселила его в коммуналку к тётке, которая не вылезала из больниц и в конце концов умерла.
Соседом Марата был одноногий алкаш Кузьмич. Марату он говорил, что потерял ногу в боях под Минском, но на самом деле ноги он лишился по пьяному делу, когда шёл домой из шалмана напротив с трёхлитровой банкой бормотухи и попал под трамвай. Это знали все в округе, и Марат знал, но делал вид, что верит ему. Кузьмич был мужик неплохой, тихий. Что-то там себе готовил на кухне, что-то ел там же в углу и уходил скитаться по городу в поисках выпивки. Ванна почти всегда была свободна, потому что Кузьмич ходил в баню, а Марату только этого и надо было – он привык принимать душ по утрам и перед сном. И на кухне Марат был полным хозяином. Он любил готовить, и у него всегда на обед было первое и второе. Правда, дома он обедал только по выходным. Но в холодильнике у него всегда был сыр, колбаса, яйца и овощи. Холодильник стоял в комнате, а на кухне был шкафчик, где он держал хлеб, крупы и приправы. Как-то раз он оставил суп на плите на ночь и утром обнаружил, что из кастрюли пропал кусок мяса. Он ничего не сказал соседу, но с тех пор старался ничего не оставлять на плите. И не потому, что ему было жалко какого-то куска мяса, а потому что Кузьмич мог залезть в кастрюлю немытыми руками. В другой раз Марат заметил, что спирт в бутылке, которую он оставил в шкафчике, вдруг превратился в воду со слабым запахом алкоголя. Спиртом он протирал руки после лука и чеснока – хорошо удаляет запах. Он опять промолчал, но вместо медицинского спирта решил использовать денатурат. Ему и в голову не пришло, что сосед может польститься на жидкость синего цвета с черепом на этикетке. Он и не польстился бы на трезвую голову, ведь не дурак же, а по пьяни рискнул, и освободил комнату. Приходил участковый, качал головой: «Ну, что ж вы так неосмотрительно обращаетесь с ядами». Приходил опер, писал протокол для проформы. И было невдомёк поинтересоваться у Марата, чего это ради он хранил денатурат, если хорошо известно, что руки не будут пахнуть луком, если вымыть их холодной водой с мылом. Они просто решили, что алкоголик Кузьмич умер, так как и должен был умереть.
Марат продал джинсы «Левис», свитер «Крейзи-вул» и пишущую машинку «Оптима» и наскрёб-таки денег на подарок нужному человеку в исполкоме, чтобы комнату соседа оставили за ним. А ремонт ему помогли сделать друзья. Но наслаждаться отдельной двухкомнатной квартирой ему пришлось недолго, совсем недолго. На третий день после окончания ремонта явилась мать. Она даже не позвонила сыну, чтобы тот купил в кондитерской напротив эклеров с заварным кремом, которые она так любила. Просто позвонила в дверь и вошла, свалилась, можно сказать, как снег на голову, нет, не как снег, а как кирпич. Сбросила пальто сыну на руки, обошла всю квартиру, приговаривая; «Так, так, так…», как какой-нибудь милиционер, явившийся по доносу соседей, недовольных шумом по вечерам, чтобы навести порядок. Села за стол, положила перед собой тяжёлые свои руки и сказала: – Марик, я надеюсь, ты понимаешь, что это не совсем твоя квартира. – Да, мам. – Когда я просила сестру прописать тебя здесь, я имела в виду всю нашу семью. Мы втроём живём в двух комнатушках, а у тебя у одного площадь больше. Отец болен, он не встаёт с постели, Саша поступил в институт, и ему нужна отдельная комната для занятий. – Да, мам. – А что у тебя есть к чаю, сынок? Они довольно быстро поменяли две двухкомнатные квартиры на трёхкомнатную в Марьиной роще и однокомнатную в Чертаново. Марат сразу полюбил свою гарсоньерку. Ему нравился район и то, что от метро можно было сюда добраться всего за пятнадцать минут, ему нравился вид из окна, но больше всего ему нравилось то, что это его квартира, его и ничья больше.
И друзьям его квартира понравилась – удобно добираться, и винный магазин под боком, если не хватит, бежать за бутылкой близко. Нет, среди его друзей не было алкоголиков, и даже пьяниц не было. Все его друзья были приличные люди, даже те, кого можно было отнести к богеме – литераторы, художники, музыканты. Он, как многие научные работники восьмидесятых, был человеком разносторонним – пописывал прозу и посещал литературную студию при Союзе писателей, был завсегдатаем джаз-клуба, старался не пропускать вернисажи знакомых художников и даже один раз участвовал в действе популярного фольклорного ансамбля на сцене зала Чайковского. Марата любили не только за дружелюбие, но и за то, что к нему всегда можно было нагрянуть с девушкой или даже целой компанией, и всегда можно было рассчитывать на тёплый приём и хорошую еду, потому что он любил готовить и знал в этом толк. У него в холодильнике всегда был недельный запас продуктов и кулинарная книга с самыми необычными рецептами. Он всегда был готов накормить нежданных гостей, но терпеть не мог, когда кто-нибудь из них пытался вмешаться в его священнодействия у плиты. Помочь что-то там порезать или почистить – это пожалуйста. Но и тут всё было не так просто. У него было четыре ножа: для хлеба, для мяса, для рыбы и для всего прочего, и не дай бог кому-нибудь из добровольных помощников перепутать – замучит лекцией о том, как важно соблюдать гигиену на кухне. Вообще он был немного зануда, как многие научные работники. Начнёт говорить про что-нибудь и никак не может слезть с темы, всё говорит и говорит, пока не выложит всё, что знает на этот счёт. А говорить он мог практически обо всём, потому что выписывал кучу специальных журналов и прочитывал их от корки до корки. И о чём бы ни зашла речь, он всегда мог внести в разговор что-то своё, будь то размножение гуппи, вождение автомобиля в колонне, голубой период Пикассо или подводная охота. Зачем ему всё это было нужно? Вряд ли он хотел прослыть эрудитом. Может, он и был честолюбив, но не настолько, просто хотел показать собеседникам, что уважат их интересы.
Казалось бы, при таких качествах, да ещё при отдельной квартире, девушки должны были стаей ходить за ним. Ведь ко всему прочему, у него была довольно интересная «южная» внешность, хороший рост, твёрдая зарплата в институте и в перспективе степень. К тому же у него обнаружилась деловая жилка. Раз в месяц знакомый с Севера присылал ему пыжиковые шапки, самострок, конечно, но добротный, а он сбывал их у себя в институте и в смежных конторах, и имел хороший навар. Но девушки все эти его достоинства почему-то игнорировали. Нет, в друзьях женского пола у Марата недостатка не было, но дальше дружеских отношений у них с ним не доходило. Девушка могла приехать к нему со своим парнем, если им некуда было больше податься. Могла и одна заявиться к нему среди ночи поплакаться в жилетку, если ей изменил жених, могла даже переспать с Маратом в отместку за измену, но, тем не менее, всё это не выходило за рамки дружбы. И Марат как-то не старался углубить отношения с приятельницами. Говорят, в юности он был влюблён в певицу, не то чтобы в звезду эстрады, но достаточно известную по телепередаче «Утренняя почта». Таскал букеты на её концерты, писал записки, но она на них не отвечала. В конце концов он каким-то образом пробрался к ней за кулисы и подарил флакон дорогущих духов «Эсти Лаудер». Духи она благосклонно приняла и даже напоила его шампанским в грим-уборной, но предпочла юному ухажёру старого американца, ветерана войны то ли вьетнамской, то ли мировой, а может, и гражданской между Севером и Югом, судя по его морщинам, и улетела в Америку.
Марат потерпел фиаско в любви, но тяга к богеме пережила его роман, художники, музыканты и поэты были желанными гостями в его доме, а Хельга заглядывала к нему на огонёк чуть ли не каждую неделю. Собственно, она была никакая не Хельга, а Галя, а Хельгой звали героиню, которую она сыграла в фильме «Подрыв» по роману «Взрыв». Хельга была немецкой крестьянкой, которая спасала узников концлагеря от голодной смерти. По мнению критиков, роль немки Гале не удалась, но прозвище Хельга прилипло к ней настолько, что все уж и забыли, как её зовут на самом деле. «Хельга приходила, Хельга была в голубом свитере, у Хельги новый жених…» Эти «женихи» менялись у неё, как почётный караул у мавзолея. «Женихом» мог стать каждый, у кого было желание оседлать пышнотелую кобылицу. Она никому не отказывала. И не потому, что была нимфоманкой, а просто отказ нужно было как-то мотивировать проявлять волю, а ей было лень напрягать свои незамутнённые интеллектом мозги. Женихи как легко приходили, так легко и уходили, уступая место новым претендентам. Хельга на этот счёт не заморачивалась – ей было лень переживать из-за каких-то там мужиков. Вот кино – это другое дело, но и роман с кинематографом у неё не клеился. По сценарию фильма у неё была главная роль, но её партнёр, известный актёр, после первой недели съёмок отказался работать с «этой деревяшкой», и на главную роль пригласили другую актрису, а ей в качестве утешительного приза дали роль добродетельной крестьянки, с которой она тоже не справилась. В общем, Хельга шла по жизни по трупам надежд. Но при этом оставалась яркой, милой и доброжелательной. Такие женщины часто обрастают малоприметными подругами, которые не прочь поживиться «остатками с барского стола».
Алина была малоприметной только внешне – маленький рост, лицо, которое даже опытному криминалисту трудно было бы описать, в общем, как у всех, но те, кто с ней общался хотя бы полчаса, считали её интересным человеком, не интересной женщиной, а именно человеком. К тому же она умела вязать со скоростью вязальной машины и сносно играть на фортепьяно, а ещё она умела разговаривать с детьми, что далеко не каждому дано. Наверно поэтому она и поступила в мединститут учиться на педиатра. Иногда, правда, это свойство её характера ей и вредило, особенно в гостях, где были дети. Люди, которые знали, что она умеет находить общий язык с маленькими спиногрызами, так и норовили отвести ей роль няньки. Было у неё и ещё одно достоинство, может, самое главное, потому что именно оно привлекало к ней мужчин – её отчим был важной шишкой в аппарате Совмина. Казалось бы, ей ехать и ехать на этом коньке, но она старалась избегать этой темы, как будто стеснялась своего положения или приберегала для чего-то более важного, чем интрижки со случайными знакомыми, как опытный боксёр, который приберегает свой коронный апперкот для момента, который может решить исход поединка. На самом деле не то и не другое, просто она ненавидела своего отчима, потому что не могла ему простить то, что тот предпочёл ей её мать. А начиналось всё так хорошо. Виктор Петрович – так звали будущего отчима, пришёл в больницу к сыну от первого брака, который болел скарлатиной. Но попал в тихий час, и его не хотели пускать в палату, но тут как раз подвернулась Алина, которая в этой больнице проходила практику. Она добыла ему белый халат и провела в палату. В следующий раз он приехал в больницу с букетом роз, потом с коробкой конфет из совминовского буфета, и наконец с бутылкой французского коньяка «Remy Martin», который они распили уже у него на квартире. Квартира была пятикомнатная, рассчитанная на семью из трёх человек, но когда жена, прихватив сына, ушла от Виктора Петровича к греческому атташе по культуре, он не стал писать заявление, чтобы ему предоставили меньшую площадь. Комнаты выходили в зал, где стоял концертный рояль, на котором Алина сыграла ему мазурку Шопена ля минор, после чего оказалась в спальне, стилизованной под ампир с гравюрами Гончаровой на стенах. Жена-беглянка была искусствоведом. Она собиралась забрать свою коллекцию, но всё как-то руки не доходили. В общем, для Алины всё складывалось как нельзя лучше, был принц, если не на белом коне, то уж на красном точно, был дворец и всё такое, чего можно было пожелать дочери интеллигентной вдовы из Свиблова. И надо же было Алине пригласить Виктора Петровича к себе в гости, когда мать была на работе. И надо же было, чтобы мать неожиданно вернулась домой и застала несовершеннолетнюю дочку в постели с любовником. Разразился скандал, мать грозилась заявить на него в милицию, написать письмо в парторганизацию. Он пытался оправдываться – откуда ему было знать, что девочке не хватало месяца до совершеннолетия. Прения сторон, как говорят юристы, продолжались месяц и закончились примирением, которое они скрепили браком. Алина была в шоке, когда мать и любовник пришли с букетом роз и бутылкой шампанского, и объявили о том, что решили пожениться. Скрепя сердце, она поздравила молодожёнов, но не простила им предательства.
Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за январь 2019 года в полном объёме за 197 руб.:
Оглавление 1. Часть 1 2. Часть 2 |
Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы. Литературные конкурсыБиографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:Только для статусных персонОтзывы о журнале «Новая Литература»: 03.12.2024 Игорь, Вы в своё время осилили такой неподъёмный груз (создание журнала), что я просто "снимаю шляпу". Это – не лесть и не моё запоздалое "расшаркивание" (в качестве благодарности). Просто я сам был когда-то редактором двух десятков книг (стихи и проза) плюс нескольких выпусков альманаха в 300 страниц (на бумаге). Поэтому представляю, насколько тяжела эта работа. Евгений Разумов 02.12.2024 Хотелось бы отдельно сказать вам спасибо за публикацию в вашем блоге моего текста. Буквально через неделю со мной связался выпускник режиссерского факультета ГИТИСа и выкупил права на экранизацию короткометражного фильма по моему тексту. Это будет его дипломная работа, а съемки начнутся весной 2025 года. Для меня это весьма приятный опыт. А еще ваш блог (надеюсь, и журнал) читают редакторы других изданий. Так как получил несколько предложений по сотрудничеству. За что вам, в первую очередь, спасибо! Тима Ковальских 02.12.2024 Мне кажется, что у вас очень крутая редакционная политика, и многие люди реально получают возможность воплотить мечту в жизнь. А для некоторых (я уверен в этом) ваше издание стало своеобразным трамплином и путевкой в большую творческую жизнь. Alex-Yves Mannanov
|
|||||||||||
© 2001—2024 журнал «Новая Литература», Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021, 18+ 📧 newlit@newlit.ru. ☎, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 Согласие на обработку персональных данных |
Вакансии | Отзывы | Опубликовать
|