Уроки музыки

 

Мои рассказы-зарисовки из «мемуарной» серии: рассказы-эскизы, рассказы-воспоминания, рассказы автобиографические и полубиографические… о детстве и юности, об эмиграции и прочем…

 

На чтение потребуется 3 часа | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

 

 

 

 

Утро. Море блестит от солнца и слепит глаза. Если прищуриться, свет – цветной как радуга. Пляж ещё почти пустой и, где хочешь, можно растелиться.

– Песок ещё не нагрелся, – говорит мама, и мы тащимся с нашими сумками к деревянным лежакам. Там и устраиваемся, на двух из них. Подстилаем большое китайское махровое полотенце с птичками, а сверху кладём газетку, чтоб не запачкать полотенце.

Лежаки эти всегда заняты «дураками, которые приходят на пляж поздно и целый день только жарятся на солнце и режутся в карты». Мама говорит, что они обязательно получат солнечный удар. Мне не совсем понятно, как солнце может ударить кого-то. Также мне непонятно, как можно сидеть целый день на одном месте: лежаки очень твёрдые и неудобные.

Я бы, конечно, лучше сидела на песке: он мягче и там ракушки, которые я могу собирать часами. Также попадаются интересные камушки и коряги, которые выбрасывает море. А из мокрого песка можно строить. Но мама говорит, что сидеть на мокром песке нездорово, а долго быть на солнце тоже: я ведь очень белая и легко могу сгореть. Я ещё ни разу не сгорала, но иногда я получаю «перегрев». Перегрев лучше, чем солнечный удар, но мама всё равно волнуется и уводит меня с пляжа точно в полдень.

 

Мама вытаскивает из сумки наш завтрак: красные помидоры, голубую скумбрию, крутые яички, ломтики хлеба и соль. Так завтракают на Черноморке, и мы тоже так завтракаем каждое утро. Я больше люблю яичницу-глазунью, но мама говорит, что яичницу можно кушать дома и что мы приехали наслаждаться морем, которого у нас дома нет. Приходится есть крутые яички.

Пожарить яичницу маме негде. Мы снимаем у бабы Фроси угол-койку за занавеской, и жарить она нам не разрешает. Также не разрешает и варить. Её примус всегда занят: баба Фрося на нём жарит семечки или варит кукурузу, которые потом на углу продает. Поэтому мы питаемся в общественных местах на пляже, «как все».

Общественных питательных мест на пляже два: столовая «Прибой» и кафетерия «Чайка». В «Прибое» мы обедали один раз, в день приезда, и теперь больше туда не ходим. В «Чайке» тоже очень длинные очереди, но мы там ещё ни разу ничем не отравились. Мы обедаем в «Чайке» каждый день и берём там одно и то же: жареные мозги с зелёным горошком. Это намного вкуснее, чем засохший шницель с картофельным пюре или недоваренные макароны по-флотски. Кроме того, как шутит папа, «от такого количества съеденных мозгов можно поумнеть».

Ну, а на ужин у нас всегда жёлтые булочки с изюмом по девять копеек, очень мягкие и вкусные. Хотя, это не важно. Вечером у нас совсем другие интересы. Вечером все одеваются и идут гулять или смотреть на тех, кто гуляет. Мы с Юлей гуляем, а мама с другими старыми женщинами сидит на скамеечке и смотрит.

 

Лежаки опустели, но кое-кто купается в море. Воздух ещё пахнет только что прошедшим днем: скумбрией и маслом для загара. Мама считает, что так может пахнуть только на Черноморке. Она также считает, что здесь жизнь дешевле. Поэтому мы сюда ездим каждое лето.

Юля – из Москвы: она старше, выше и очень многое знает. Мы гуляем вдоль моря, но не по песку, а по асфальту. Променад (как зовёт его мама) – недлинный, и мы всё время ходим взад и вперёд. Ходим и смотрим на встречных, а они смотрят на нас. Особенно смотрят на Юлю: она красивая и уже носит настоящий купальник. Иногда ей что-то говорят смешное, и мы хихикаем. Нам интересно дружить, и мы, конечно же, будем переписываться.

Подбегает Линка и просится с нами гулять.

– Девочки, возьмите меня в компанию, – говорит она.

Линке всего девять лет, и мы её в компанию не хотим, но соглашаемся, потому что иначе она начнёт реветь на всю Черноморку и неприятностей не оберёшься.

Века, Линкина мама, сидит на скамеечке рядом с моей: они знают друг друга по консерватории. Века – пианистка со странностями. Мама говорит, что Линка, хоть ещё и маленькая, «соображает в жизни намного больше Веки».

 

И действительно, так выглядит. Линка всегда знает, где, что и когда, а её мама вечно всё забывает, теряет и путает. Линка считает деньги, складывает вещи, тащит пляжные сумки, стоит в обеденных очередях, разговаривает как взрослая и глазеет на мужчин. У неё уже было «аж три романа». Я не совсем представляю, о чём она говорит: мне уже двенадцать, но ни одного романа ещё не было, и даже у Юли, москвички, которой четырнадцать с половиной, тоже ещё не было.

Линка любит повторять: «Я – гордость семьи!», и Века смотрит на неё с собачьим обожанием, даже когда та закатывает истерики или отчитывает мать как маленькую. Как все считают, без такой дочки «она бы пропала». Конечно, Линка очень разбалована, но Века ей ничего не делает, а что она может вообще делать?

Мама считает, что у Веки «не всё в порядке на половой почве» и что она «бросается на мужчин», а поэтому Линке «досталась плохая наследственность». Она это говорит не мне, а папе, когда он к нам приезжает, и только тогда, когда Века с Линкой не рядом, но я, конечно, всё слышу, хотя и не всё понимаю.

– Она бы и на тебя бросилась, если бы не я, – говорит мама, – а ты ведь такой безотказный, не можешь никому сказать «нет»... твоей маме повезло, что ты не родился девушкой.

Папа смеётся.

– Ну ладно тебе, фантазёрка.

– А ты что, не заметил, как она тебе глазки строит?

Папа пожимает плечами.

– Как можно было не заметить? Это надо быть слепым, – возмущается мама, но видно, что по-настоящему она довольна тем, что папа не заметил.

 

Мы гуляем втроём по променаду, освещённому фонарями, смотрим на проходящих матросиков, хихикаем и едим вкусные жёлтые булочки. Темно, и если б не лунная дорожка, не было бы видно, где кончается вода и начинается небо. В темноте ритмично плещется море.

Подходит мама. Пора уходить домой.

– Нам же рано вставать... утром самое полезное солнце и ультрафиолетовые лучи.

– А мне мама разрешает гулять, сколько я хочу, – заявляет Линка.

Я прощаюсь с Юлей.

Мы уходим по переулку, оставляя позади плеск моря и воздух, пахнущий скумбрией с помидорами и маслом для загара.