Жаркое лето 2010-го, или Цитаты из лекций для дураков

(на чтение потребуется 2 часа 12 минут)

 

 

 

Лето 2010 года, день, Москва, парикмахерская

 

Причуда решительным шагом входит в салон парикмахерской. Не обращая внимания на мастеров и клиентов, она берёт с ближайшего столика ножницы и, не медля ни секунды, начинает под корень отстригать свои роскошные каштановые локоны. Локоны падают на пол. В парикмахерской воцаряется безмолвие. Все оторопело взирают на происходящее безобразие. Когда на голове Причуды остаются только торчащие в разные стороны малюсенькие кустики, девушка возвращает ножницы на место, стряхивает с плеч остатки волос и направляется к выходу.

– Спасибо! – бросает она на ходу.

– А волосы? – испуганно кричит ей вслед молоденькая парикмахерша.

Причуда машет рукой:

– Заберите себе. У меня новые вырастут!

 

 

Лето 2010 года, ночь, Москва, квартира Лаврова

 

Лавров и девушка лежат на разобранном диване. Причуда спит, обхватив Лаврова обеими руками за туловище и положив безобразно стриженую голову ему на грудь. Лавров лежит с открытыми глазами и смотрит в потолок.

– «To be or not to be – that is the question…» – произносит он негромко.

Комната освещена монитором компьютера. На экране – текст. По тексту движется курсор, выделяя слова. Выделенные слова звучат из динамиков. Ошибаясь в паузах и ударениях, синтезированный голос «читает»:

– «Песня о Волке. Всеслав Полоцкий и Лисунка. Последнее свидание.

Всеслав:

– Ну что тебе во мне, Лисунка, старом? Вон сколько за тобой парней…

Лисунка:

– Молчи! Какой же ты… Какой же ты мне старый? А если ты лицом моим смущаешься, так я его состарю – я умею! Пусть сморщится и почернеет, гладкое, и задубеет как кора у дуба; пусть вытянутся, отощают груди; пусть горб согнёт меня; пусть треснет голос, чтоб мне уже не петь любовных песен, когда ты будешь ласкою ласкать и прижимать, как прижимал всегда, а я всегда кричала, как соловьиная коротенькая ночь! Я стану как скрипучая телега! Как высохшая старая коряга! Покроюсь мхом и плесенью! Грибами зарасту! Я – лешачихи дочь. Я – ведаю и знаю. И я могу с собою сотворить… Что ты хохочешь, Волк бесстыжий?!

Всеслав:

– Ты лучше бы меня омолодила, чем над собой творить такое зло. «Мхом зарасту и плесенью»!

– Не смейся! И для чего мне Волка молодить? Я встретила Всеслава – и не меньше! И я люблю такого как он есть. Другие воплощенья не нужны. Не вздумай…

– Вот так да! Лисунке старики всего милее? Так знай, моя краса: хочу я вечно оставаться молодым!

– Так знай, Всеслав, и ты, что знаю я! Меня ты любишь, хотя и надсмехаешься теперь, но лишь пока ты любишь – молодой! А как забудешь – сразу станешь старый и быстро-быстро насовсем исчезнешь. Запомни навсегда! Запомнил?

– Ох, Лисунка!

– И ещё! Тебя я обманула, потому что…

– Что замолчала, родинка моя?

– Тебя я всякого любить готова! Что старым пнём прикинешься – узнаю! Что тонким тополем! Что облаком! Что кручей! Везде тебя найду и обниму. Ты – хоть моя! Теперь ты понимаешь? Мне всё равно, какой ты… Или старый… Пусти… Дай доскажу…

– Не надо. Всё хорошо.

– И не шути так больше! «Вон сколько за тобой парней…» А за тобой? Я, думаешь, не знаю? Или не вижу ничего кругом? Как смотрят на тебя блудливо бабы! Как похоти отдаться – лишь с тобой – мечтает всякая! И всякая – находит? Ух, берегись, Всеслав! Сведут тебя со свету – и раньше срока у меня отнимут. Я всё смогу тогда! Болота выплесну! Я реки вспять отправлю! Заставлю баб зубами грызть плоды своих блудливых ног! Я на тебя заклятье наложу, чтобы не смог ты больше ненасытных…

– Ты думаешь, одна в лесу колдунья?

– Постой!

– А если остальные – тоже?

– Дай доскажу пророчество!

– А если вдруг другая…

– Кто?

– Да я к примеру…

– А не надо! «К примеру»!

– Родинка! Лисунка! Жрица! Иди ко мне… Покрепче обними… И ничего не бойся… Я – с тобой!

– Прости, любимый… Я не буду больше… Пусть квакают… И пусть себе пыхтят… Пусть думают, что это есть любовь… Оставлю их в наивном заблуждении… Лишь бы тебя заклятьями не съели…»

 

Глядя в потолок, Лавров вспоминает:

Сигнал домофона отвлекает Лаврова от компьютера. Он встаёт из-за стола и идёт в прихожую. Снимает трубку. Говорит:

– Это опять вы? Ну, хорошо. Поднимайтесь.

Он открывает замок входной двери.

Дверь отворяется. На пороге стоит безобразно остриженная Причуда. За её спиной возвышается полупрозрачная тень в светлом мятом костюме с полотенцем на шее – жрец Перуна Моргун. Тень улыбается змеиной улыбкой. Делает движение подтолкнуть Причуду. И исчезает. Девушка переступает порог…

 

 

Лавров и Причуда лежат на разобранном диване. Девушка спит, обхватив Лаврова обеими руками и положив безобразно стриженую голову ему на грудь. Лавров лежит с открытыми глазами и смотрит в потолок. Негромко произносит:

– Быть иль не быть, вот в чём вопрос.

Перед его глазами снова та же картина:

 

Дверь отворяется. На пороге стоит безобразно остриженная Причуда. За её спиной возвышается тень в светлом мятом костюме – жрец Перуна Моргун. Он улыбается и подталкивает Причуду в объятия Лаврова.

 

Лавров лежит с открытыми глазами и смотрит в потолок. Спрашивает сам себя:

– Так быть или не быть?

И сам себе отвечает:

– Не быть! Пришла пора меняться…