HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Кирилл Азёрный

Провинциальные жители

Обсудить

Рассказ

Опубликовано редактором: Андрей Ларин, 25.10.2012
Оглавление

3. Часть 3
4. Часть 4
5. Часть 5

Часть 4


 

 

 

Однажды вечером, подойдя к дому, я увидел тебя сидящей на скамейке – ты обеими руками обнимала огромного соседского дога, старого и слепого, который почти сухим языком вылизывал твоё раскрасневшееся лицо. Некто выше меня счёл нужным подсветить всю сцену ярким светом жёлтого фонаря, а то бы я не понял.

Следующим вечером я привёз тебе в картонной коробке щенка – спаниеля, которого ты назвала Чарли. Моя скромная память не сохранила в себе свидетельств твоего восторга. Но он был, в этом я уверен.

Наш второй ребёнок будет бледным маленьким Гамлетом с голубыми глазами – смотри, я даже могу изобразить его в виде этакого штампика, как если бы был газетчиком, которому наплевать. Он будет всегда последним покидать класс и не будет переживать по этому поводу, он будет сгрызать карандаши до середины и его будут обзывать бобром. Мы же будем звать его Майкл, он будет нашим первым и единственным сыном. Я читал ему на ночь сказки Андерсена и Уайльда, а утром допытывался, почему ночью он не мог заснуть и сидел на кухне с включенным светом.

– Плохой сон, папа, – отвечал он. Голос у Майкла был хриплый и низкий, а взгляд голубых глаз – серьезный и порою грустный. – Очень плохой сон.

– Что ты ему такое читал, Шелл? – спрашивала ты. – Опять, небось, что-то из Братьев Гримм?

– Всего-то «Снежную королеву», – отвечал я, и из комнаты, что прямо по коридору, к нам выходила в своей пижамке моя черноволосая Герда, которую звали Сарой.

 

Чудесная девочка с зелёными глазами, унаследовавшая от тебя удивительную манеру, моргая, плавно опускать тяжёлые веки и плавно поднимать их (хочется верить, что было в нашей семье, в этом случайном пересечении кровей, что-то такое на генетическом уровне, чего никогда ни у кого не было и не будет больше. И страшно поверить, если это правда). Она была на два года младше Майкла. Воскресным утром Сара приходила к нам в спальню и мягко отводила плотную серую занавеску, впуская в комнату свет, оставшийся в воспоминании каким-то вишнёвым, густым и необычайно ярким. Она щурилась и улыбалась, но смеялась редко. Улыбка её создавала по обеим сторонам рта глубокие впадинки, которые у тебя будут видны только в старости. Образ её детства не является цельным для меня.

Утром того дня она ещё довольно сильно прищемила себе палец дверью, ты долго её утешала. Тебя не было, когда она прибежала домой вечером, без бинта на пальце, раскрасневшаяся, насмерть перепуганная, растрёпанная, ей было десять лет, и я слышал, как хлюпала её сандалька, полная нашей с тобой крови, когда она подбежала ко мне и вцепилась в меня так крепко, как никто и никогда за меня не цеплялся. Ты многого не знаешь о том дне. Сухие факты были переданы тебе после – ты получила их из уст угрюмого рыжего полицейского, и в них не было ни слова о янтарных каплях коньяка, пролитых мною на стол, когда я наливал нашей дочери отчаянную порцию («весьма мудрое решение, я бы сказал»), о волосах, прилипших к ее горячему лбу («у девочки, конечно, стресс»), о тусклой лампе в гостиной, звенящей в прерываемой всхлипами тишине («у вас тут, надо сказать, темновато»). Я, впрочем, доконал-таки это хладнокровное существо.

– Да хоть бы и вы! – кричал он, объясняя не такие уж и очевидные вещи. – Понимаете, по описанию может быть кто угодно, абсолютно кто угодно! Мы не сможем, не сможем найти насильника вашей дочери. Увы, это исключено.

Спустя минуту он продолжал, ходя кругами по комнате и заглядывая в окна. Не вполне было понятно, что, собственно, держит его ещё в нашем доме.

– Знали бы вы, сколько всего страшного происходит вокруг. Как это трудно – всё знать и видеть, как хочется порой махнуть на всё рукою и забыться. Плюнуть, знаете ли, на всё. Ведь какая разница, какая, к чёрту, разница? От меня, чтоб вы знали, жена уходит – моя собственная жена, а я где? Сижу тут с вами, чужими мне людьми – зачем, спрашивается? – Он резонёрствовал и не торопился уходить.

 

И мы начали за её детство тихую, молчаливую, отчаянную борьбу. Время обманчивого штиля, жёстокого внутреннего напряжения, предполагаемо невинных секретов Майкла – скрытного, непонятного существа, безразличного или видимо безразличного ко всему. Я не рассказывал тебе о том, как в первый раз нашёл сигареты в кармане его куртки камуфляжного цвета. Мы на пару выкурили эту пачку за неделю во дворе, серой холодной осенью, последовавшей за тем летом, которое обрекло, как выяснится, нашу дочку на смерть.

– Я скучаю по ней, пап, – говорил Майкл, от которого отчётливо пахло алкоголем. – Она ведь вернётся к нам, как думаешь?

Я отвечал – да, вернётся. И она, правда, вернулась к нам, клянусь всем своим зыбким, умирающим миром. Её первую слабую улыбку я не забуду никогда, хоть и не знаю, к чему относилась она, эта улыбка. Не к тебе, не ко мне, не к Майклу – не к нам, построившим ей на дереве, в парке посреди города, уютный маленький домик с окошком в потолке. Она относилась к миру, предавшему её.

Осенью в школе она разбила нос соседу, потянувшемуся за резинкой рядом с её локтем. Помню её сосредоточенный, виноватый вид, с которым она смотрела на свои руки, сцеплённые в замок – день, когда мы узнали об инциденте, и по совместительству день, когда отец мальчика, видный в Нью-Йорке адвокат, обещал сделать всё, чтобы «справедливость восторжествовала». Нам удалось уладить это дело и оставить Сару учиться в этой школе, которую она любила из-за миссис Гришем, молодой и очевидной нимфоманки с туманным взглядом и неудачной, слишком юной для такого бюста, аудиторией.

Позже появится и другая причина. Я был несколько обеспокоен, когда узнал, что в тринадцать лет она уже целовалась с мальчиком, но всё же в моей обеспокоенности, конечно, было больше облегчения, чем обычно в таких случаях бывает у родителей. Никогда не заплетала волосы, душилась твоими духами. Ещё от неё пахло моим одеколоном (этот запах должен был сбивать с толку мальчиков, приближавшихся к ней) – я обнимал её ещё крепче, чем тебя. Из её комнаты, помню, часто доносилась популярнейшая в то время песенка братьев Эверли, что всегда поражала меня своей наивной искренностью.

 

Мне, как человеку скотского и романтического склада, хотелось бы верить, что через всё её мучительное, так и не завершившееся (а впрочем, кто знает? Ведь нередко дилетант ошибается насчёт принадлежности определённой куколки или куклы к той или иной породе бабочек, и тогда весь вопрос упирается в то, какую сумму поставил наш азартный эстет в споре с невозмутимым специалистом, который, впрочем, всё ему простит) пробуждение прошла упрямыми рельсами подлинная любовь, мерцание которой Сара, быть может, и предположила в неведомом, но не таком уж и далёком краю под названием смерть. Что есть, может, и теперь на свете те изменившиеся до неузнаваемости черты, по которым сосредоточенно и напряжённо выстраивалась её трагически окрашенная, надломленная женственность, что бликуют бельмами пронзительные глаза и окаймляют огромные проседи чёрные, чёрные волосы демона-идиота, не виноватого ровно ни в чём. Мне хотелось бы нащупать плоть и кровь постороннего лица, вмешивающегося в нашу реальность – странного, но очень конкретного человека, посвятившего жизнь нашей семье, на протяжении многих лет просачивающегося внутрь этой не вполне естественно замкнутой системы. Такого человека не существует, но я ещё буду о нём говорить.

В реальности мне видится другая картина – наша насторожённая Сара, проходящая через ряды и ряды рук и губ, с застывшей на губах растерянной улыбкой, с сердцем, замирающим от ужаса, Сара, запутавшаяся окончательно и после очередной ошибки разрубившая Гордиев узел своих страхов и желаний. Перед смертью (ей было пятнадцать) у неё был роман, на который она оказалась неспособна. Эту формулу я твердил себе каждый вечер (когда накатывает тоска) на протяжении всех этих лет, и она настолько окаменела в моём сознании, что мне теперь, на пороге тайны, не нужно и не важно знать, что подвело к этому порогу мою дочь много лет назад. Общий фон на примере нашей гостиной (так будет понятнее): лампа с толстым абажуром на столе, бликующий тёмный стол карамельного цвета, некая сувенирная деревянная маска давно утраченного племени – на столе, ковер – на полу, на нём – стремительно стареющий Чарли. Сокровенной тайной нашей с тобой жизни, Маргарет, было глубокое счастье не смотря ни на что, а сокровенной тайной нашей дочери была постоянная боль. Мы были обречены пережить её. Мы любили друг друга, и нам нужно было двигаться дальше.

В тот день я пришёл домой, окно было открыто, и от радостного сквозняка лежавший на столе фантик взвился, сделал кульбит, вылетел в окно и исчез, как мгновенная вспышка крохотного пламени – её предсмертная записка. Будь я рядовым графоманстующим ничтожеством, с дуру сочинившим всё, я бы завернул злокачественную метафору и сказал, что последовавший за этим днём закат, казалось, разгорелся от этого самого крохотного огонька.

Я подошёл к окну, закрыл его и задёрнул шторы, дабы (не хочу обидеть никого из присутствующих) обломать кое-кого, пялящегося с беспардонной невинностью в чужую жизнь.

 

 

 


Оглавление

3. Часть 3
4. Часть 4
5. Часть 5
508 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 19:50 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!