Вакуум

	Поделиться:

 

 

 

Купить в журнале за октябрь 2021 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 1 час 50 минут | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Очередная встреча с Карлой прошла не хуже предыдущей. Началась она в кафе «Вилсон и Свитсон», продолжилась на выставке готического искусства, а закончилась, конечно, у меня дома. Карла была с ног до головы затянута в кожу и походила скорее на садистку, чем на готку. Она была напряжена, так как скоро ей предстоял экзамен по структурной антропологии, к которому она ещё не начала готовиться. Я её успокоил, сказав, что профессор Саймон Флеминг в любом случае поставит ей положительную оценку, хотя прекрасно знал, что этот профессор скорее удавится, чем поставит не слишком подготовленному студенту хотя бы три.

Признаться, мне пока трудно разобраться в своих чувствах к Карле. Некоторое время назад я опрометчиво написал, что Карла интересует меня только в сексуальном плане, в результате чего читатель-моралист наверняка уже составил своё строгое суждение о моём моральном облике. Увы, я не так безнадёжен, как может поспешно подумать мой критик. Просто я опасаюсь близко сходиться с людьми, ведь близкие отношения всегда предполагают некую зависимость. Моя мать, когда ушёл мой отец, была так подавлена, что многие наши знакомые опасались, что она покончит с собой. Впрочем, она выбрала другую крайность, которая в итоге её и погубила – она пустилась в загулы. Мужчины сменялись мужчинами, но мечта о счастливой семейной жизни так и оставалась мечтой. За то время, что я с ней прожил, мы объездили множество штатов, пока я не ушёл из дома и не поступил в Мичиганский университет на философский факультет. С тех пор мы редко общались. Пожалуй, даже слишком редко.

Её жизнь окончилась трагически – один ухажёр убил её, приревновав к какому-то её знакомому, которому она уделяла чересчур много, по его мнению, внимания. Это было в Рождество 1988 года. Я тогда уже давно жил в своей квартире, и её жестокое убийство нисколько не повлияло на мою жизнь. В глубине души я знал, что когда-нибудь примерно так всё и закончится.

Карла же выросла в других условиях, а потому до сих пор верила в сказку и вечную любовь. Признаться, эта её наивность меня иногда раздражает. С другой стороны, она лишена всяких капризов, чего нельзя сказать о моих предыдущих подружках, и предпочитает видеть в людях только хорошее. Я же, напротив, часто не замечал хорошее, концентрируясь исключительно на плохом. Это, конечно, создавало проблемы и мне, и другим.

А затем наступило 30 октября. Именно в этот день три года назад скончался профессор Виктор Курц. Ему было шестьдесят девять. Мы, те, кто у него учился, собрались, как обычно, у него дома, дабы провести вечер воспоминаний и таким образом почтить его память. В последние годы, уйдя на пенсию по состоянию здоровья, он уже не жил в Мичигане, а потому мне не пришлось далеко ехать. Вдова профессора миссис Курц приготовила роскошные блюда, в том числе и те, которые особенно любил профессор. Я часто думаю, что ему очень повезло жениться на такой утончённой женщине. Она уже сорок пять лет преподаёт историю кулинарии будущим работникам пищевой промышленности и знает, наверно, все блюда мира. Сам же профессор Курц занимался историей философии, поэтому они идеально дополняли друг друга как учёные и как люди, символизируя тело и душу.

Дом профессора был полон книг, старых журналов, фотографий, уже пожелтевших, аккуратно развешанных на стенах. На некоторых была запечатлена его ферма в штате Миссисипи, где он родился, а на прочих – большей частью неизвестные мне люди, должно быть, друзья-коллеги. Везде идеальная чистота, так как миссис Курц была прекрасной хозяйкой. У них не было детей, бог не дал, как они говорили. Возможно, именно поэтому профессор так любил молодёжь.

Для меня он, пожалуй, не умер, как и для многих из тех, кто у него учился. Стоит закрыть глаза, и я вижу его как наяву. Небольшого роста худосочный человек, с почти лысой головой, любивший ходить в клетчатом пиджаке а-ля 1950-е. Он был невероятно добр и проявлял интерес, кажется, к любому студенту, даже самому неприметному. С годами он мне стал напоминать лейтенанта Коломбо, одного из моих любимых телегероев, именно своим неподдельным интересом к внутреннему миру каждого человека, который встречался на его жизненном пути.

Он блестяще писал, легко и свободно, иронично, остроумно. В молодости он издал книгу отличных эссе, которая ныне незаслуженно забыта, и только потом переключился на научную работу, которой занимался буквально до последних дней. Его биография Платона вышла в свет уже в то время, когда сам профессор отошёл в мир идей.

– Он был скромным и не считал себя творцом, – рассказывала миссис Курц собравшимся. – Он не хранил написанное, большую часть его ненаучного творчества я вынула из мусорной корзины и запретила выбрасывать вновь. Так вот и уцелело.

Рассказывали и другие – забавные истории, поучительные, грустные. Профессор Курц был целым миром и очень жаль, что в полной мере этот мир раскрывался только для очень немногих людей.

Под конец встречи кое-что вспомнил и я. Было это на втором курсе университета. Я тогда особенно, ещё больше чем сейчас, был озабочен смыслом жизни. Ни в коей мере я не был согласен быть просто каким-то там человеком, добросовестным работником, мужем и отцом. Я мечтал творить великие дела. Мы часто говорили с профессором о предназначении человека. Я считал, что только великие люди выполнили своё человеческое предназначение. Они потому и стали великими, что полностью реализовали данный им потенциал. Другие же, по моему мнению, либо не открыли свои способности, либо не имели их. Профессор Курц, конечно же, так не думал.

– Это всё не так, – говорил он, глядя на меня сквозь стёкла своих серебристых очков. – Величие определяется людьми, а значит, всегда может быть поставлено под сомнение. Мы не можем объективно судить ни о себе самих, ни о других, ни о том мире, где мы живём. Но смысл человеческой жизни вовсе не определяется степенью признания твоих заслуг.

– Тогда чем? – спросил я, уже начиная думать о своём величии.

– Мы все живём как бы в чистом поле. Можем делать что хотим, идти туда, куда хотим, никто нам не мешает, – продолжал философствовать профессор. – Но правильная дорога всегда одна для тебя. У каждого своя дорога, и мы должны найти её. И в этом нам часто помогают другие люди, осознанно или неосознанно влияя на нас. Например, на меня повлиял мой учитель истории, который всегда стремился дать философский анализ общественной жизни. Он не был широко известным человеком, но я его вспоминаю с благодарностью. Именно благодаря ему я и заинтересовался двумя вещами – историей и философией, и даже нашёл способ соединить их в одну.

Сейчас я понимаю, что профессор был прав. За пределами узких научных кругов его имя мало кому известно. Однако он, безусловно, повлиял на меня. Возможно, в этом и заключалось его предназначение. Хорошо бы ещё понять, в чём состоит моё собственное.

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в октябре 2021 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: