Наследник проклятого трона

 

Lənətlənmiş taxtın varisi

 

Heir of the cursed throne

 

 

 

 

Нежданные и ласковые нотки в голосе юноши произвели волшебное действие. По всему телу Утруджи пробежала блаженная истома, и сердце сладко затрепетало и сжалось в груди. Спустя пару минут Дивдад протянул ей некое подобие чалмы.

– Надень это на голову. Я провожу тебя до дворца. Мой конь выдержит нас обоих с легкостью.

Утруджа внезапно и для себя самой выпалила:

– Не беспокойся за меня. Я отлично знакома со здешней местностью. Мои походы под маской мужчины не прошли для меня даром.

В темно-карих глазах Абуль Саджа вспыхнули и заиграли странные огоньки. Пряча улыбку, он быстрым и ловким движением запрыгнул в седло.

– Но ты больше ни капли не похожа ни на мужчину, ни на юношу и даже ни на мальчика.

– Почему? − искренне удивилась дочь Ашинаса и невольно перевела взгляд на свой простенький наряд.

Представшая ее глазам картина заставила девушку покраснеть до кончиков ногтей. Кусок полотна до этого успешно выполнявший роль маскировки нежного девичьего тела, уже красовался в виде чалмы на голове, и две пары упругих гранатовых грудей предательски взбухали из-под мужской рубахи. Утруджа судорожно сглотнула и стыдливо опустив голову подошла к лошади Саджа и вплоть до самого Карх аль-Фейруза она больше не проронила ни слова.

Неподалеку от дворца хаджиба Ашинаса Дивдад остановился. Всю дорогу и он хранил молчание. Юноша продолжал упорно безмолвствовать, даже когда Утруджа нехотя и медлительно слезла с лошади. Она сделала пару нерешительных шагов в сторону отцовского дворца. Девушка с еле скрываемым нетерпением ждала или знака, или намека, или хотя бы обычных слов на прощание, и, не дождавшись, оглянулась и бросила на Дивдада быстрый, но многозначительный взгляд. Но Садж продолжил играть в молчанку. Он и головы не повернул в ее сторону. И Утрудже не осталось ничего иного, как принять безучастный вид и удалиться, обзывая юношу в душе на все лады «ледяным принцем».

Прошло несколько дней. Однажды утром у ворот дворца Ашинаса очутилась одна немолодая и простенько одетая женщина. Она назвалась тетей Закии и попросила позвать девушку для свидания с ней. Закия была продана в рабство собственным отцом еще в детстве, и с тех самых пор она ни об одном из своих родственников не получала никаких вестей. Внезапное появление «тетки» потрясло ее до глубины души. Достаточно высокое положение, которое приобрела эта рабыня за счет благоволения к ней дочери Ашинаса, не ускользнуло ни от кого из обитателей дворца, в том числе и от стражи. В другое время они погнали бы в шею родственницу некой жалкой рабыни. Но с любимицей единственной дочери Ашинаса приходилось считаться.

– Закия, моя милая девочка! Да стану я жертвой у твоих ног! − зарыдала женщина, едва завидев ее.

Эта душещипательная встреча происходила во дворе дворцовой кухни. Младшие кухарки и любопытные служанки, сбежавшиеся поглазеть на интересное представление, сочувственно зацокали языками, а некоторые аж слезу пустили.

Закия таращилась на незнакомую ей бабенку, обомлев и выпучив глаза от изумления, всеми силами пытаясь выловить из глубин своей неглубокой памяти хоть какое-то воспоминание, напоминавшее ей об этой именно тетке. После продолжительных восклицаний, обниманий, причитаний и обильных слез тетка Закии вдруг что-то шепнула ей на ухо. И тотчас же ошеломленное и болезненное выражение на лице Закии прояснилось. Она разулыбалась, радостно всплеснула руками и полезла целовать и обнимать новоиспеченную родственницу так, что чуть было ее не задушила.

– Ах, тетя Бахира, ах, солнце души моей! Сколько лет пролетело, а ты все также хороша! Ну же, рассказывай, как там моя матушка, младшие сестры, братик Ясир?! Ой, что же я так оплошала и присесть тебе даже не предложила! Пусть ослепнут мои глаза, прости меня, тетушка Бахира! Пойдем, я провожу тебя в более спокойное место, где нам не помешают поболтать по душам. И девушка, схватив Бахиру за руку, потащила ее куда-то за собой. И только очутившись в безопасном от лишних ушей месте, она остановилась.

– Ну, чего надо? Кто ты и зачем пришла?

«Бахира» метнула быстрый взгляд по сторонам и вытащила из рукавов своего длинного темно-зеленого одеяния некий вчетверо сложенный лист бумаги, перевязанный шелковой тесемкой.

– Это письмо для твоей госпожи Утруджи. Завтра, в это же время, я приду за ответом. Но предупреди стражу, чтобы меня пропустили во дворец. Сегодня мне пришлось заплатить им немалую сумму, чтобы попасть сюда.

Закия старалась держаться чинно и даже пыталась придать себе надменный вид. Ей казалось, что в данный момент она представляет собой свою госпожу, и хотя ей хотелось плясать от счастья, она важно и степенно кивнула головой.

– Не беспокойся. Я предупрежу стражу. Ступай с миром, и да пребудет с тобой Аллах.

Закия проводила «Бахиру» до дворцовых ворот. Женщины на виду у всех сердечно попрощались. И Закия помчалась со всех ног в покои госпожи.

– О, госпожа! Госпожа моя! Смотрите, что я вам принесла! − Закия захлебывалась от распиравшей ее радости.

Бросившись на колени перед Утруджей, она обеими руками протянула ей письмо, принесенное подставной «теткой».

Утруджа вздохнула и брезгливо махнула рукой.

– Послание от очередного влюбленного? Порви его и сожги!

Закия ликующим голосом вскричала:

– Это письмо от Абуль Садж Дивдада! Вы победили этого грозного льва, моя госпожа! Лев склонился к вашим ногам!

Утруджа вздрогнула, как ужаленная. С недоверчивым видом она вырвала письмо у нее из рук, торопливыми движениями сорвала тесемку и жадно принялась читать записку.

Дивдад писал:

Заболел я любовью, – недуг излечить не легко.

Злая доля близка, а свиданье с тобой – далеко.

О, разлука без встречи, о, боль, и желанье, и дрожь…

Я к тебе не иду – и меня ты к себе не зовешь.

Я – как птица: ребенок поймал меня, держит в руках,

Он играет, не зная, что смертный томит меня страх.

Забавляется птичкой дитя, не поняв ее мук,

И не может она из бесчувственных вырваться рук…

Я, однако, не птица, дорогу на волю найду,

Но куда я пойду, если сердце попало в беду?^[59]

– Магарыч, магарыч! − послышался, как из тумана, вкрадчивый голос Закии.

Утруджа взяла шкатулку из слоновой кости, полную драгоценных украшений и протянула ее служанке.

– Выбери себе все, что пожелаешь! А теперь оставь меня одну!

Закия, не веря своим глазам, схватила щедрый подарок и, прижав к груди, стремглав бросилась вон. А Утруджа принялась осыпать поцелуями заветное письмо, и радости и счастью ее не было границ.