Моя мать – шлюха из городка N

 

 

 

В гостиной комнате мы чинно расселись – я в углу, на одном из четырёх имевшихся в нашем доме стульчиках, а гость расположился на стареньком диване, сразу жалобно заскрипевшем под тяжестью его довольно грузного тела. Не успел он сесть, как тут же начал пристально смотреть на меня. Увы, тогдашняя Зиба любила гонять с соседскими мальчишками мяч по двору, лазить по чужим садам, воруя фрукты, и до одурения играть с детьми в салки. Читать подобные взгляды она ещё не умела.

– Давай, красавица, сядем лучше за стол. Я голоден. А ты? – с весёлой улыбкой спросил меня незнакомец-дядька.

– Лучше подождём маму, – осторожно предложила я, а про себя подумала: «Какой же нахал этот наш гость».

Гость хмыкнул в ответ и, подойдя ко мне, взял меня за руку и потянул к столу со словами:

– Разве мама тебе не велела делать все, что я захочу?

Он усадил меня за стол и сам начал накладывать мне еду в тарелку. Признаться, от голода у меня уже сводило в желудке. Пока я ела, незнакомец открыл бутылку с коньяком и наполнил стакан красно-коричневой жидкостью.

– А теперь я хочу, чтобы ты это выпила, – ласково улыбаясь, сказал он.

– Нет, спасибо. Но это же водка. Она противная.

– Это не водка, а коньяк. У него чудесный вкус. Как компот. Выпей, тебе понравится. Ты будешь словно летать на облаках. Просто зажмурь глаза и выпей до конца. А потом я дам тебе шоколадку. Мама велела тебе передать, чтобы ты выпила со мной. Поэтому она эту бутылку и поставила на стол. Не бойся же, – сказал он, заметив, что я колеблюсь, – он вкусный! И ты полетишь, я тебе обещаю! Но для этого пить надо до дна. А то я обижусь, и мама за это очень сильно на тебя рассердится.

Что могла поделать девочка, опасавшаяся нагоняя от матери и верившая в чудеса? Я надкусила шоколадку и, зажмурившись, позволила противной жидкости провалиться мне в желудок. Я хотела только попробовать, чтобы гость не обиделся. Но этот дядька одной рукой ухватился за мой стакан, а второй рукой – придерживал мне голову, и вынудил выпить до дна, без остановки повторяя:

– Пей, пей, пей, пей! Мама велела пить! До конца, до конца!

Коньяк ударил мне в голову почти немедленно. Загорелись огнём щёки, запрыгали перед глазами предметы. И в это время гость наклонился над моим ухом и что-то горячо зашептал, щекоча своими усами мне шею. Я захихикала, и никак не могла остановиться. Откуда ни возьмись по комнате разлилась чудесная музыка. Наверное, дядька включил радио. Когда он помог мне встать из-за стола, я зашаталась и упала бы, если б гость своевременно не подхватил меня на руки. Он принялся откровенным образом меня лапать по всему телу своими большими руками. А я не противилась. Наоборот, мне было приятно. И когда он протянул мне ещё одну рюмку, я со смехом выпила её и затем ещё одну.

Дальше закрутилось, как в водовороте. Помню, он кружил меня в танце, прижимал к себе и целовал. А я смеялась. Я просто захлёбывалась от смеха. Потом он снова взял меня на руки и отнёс в спальню. Не включая в комнате света, он раздел меня, как маленького ребёнка, и уложил на нашу с сестрой старую, широкую кровать. Дальше всё в памяти у меня смешалось. Помню, мы были оба совершенно голые.… Но очнулась я от дикой, невыносимой боли, пронзившей всю меня насквозь. Я кричала и плакала, я пыталась оттолкнуть от себя тяжёлое, грузное тело, причинившее мне эту боль. Но не смогла. Гость просто-напросто зажал своей огромной ладонью мне рот и, продолжая, как ни в чём не бывало, насиловать меня, шипел мне между своими сладострастными вскриками:

– Потерпи… сладкая… ах… сейчас я кончу!

Если бы вы только знали, как мне было страшно! Как было больно! Ладонь мужчины скользила по моему заплаканному лицу, а я остервенело кусала её и полузадушенным голосом звала на помощь маму. Но она не пришла! В это время в соседней комнате предательски громко сотрясалось радио от звуков весёлого концерта. Мужчина в какой-то момент затрясся своим потным, омерзительным телом и, исторгая из горла восторженный крик, распластался на мне, как на подушке. Я же лежала без сил и лишь сдавленно всхлипывала.

Через десять-пятнадцать секунд он встал и, довольно крякнув, молча поплёлся в ванную комнату, и я вздохнула с облегчением, надеясь на то, что он наконец-то уйдёт. Но прошло где-то полчаса, и он снова возвратился в спальню. Меня трясло от ужаса при мысли, что этому человеку вздумалось опять повторить надо мной зло, а я не могла даже пошевелиться от изнеможения и ноющей боли между ног. Но к великому моему счастью, «гость» и не взглянул на меня. Он преспокойно оделся и снова вышел из комнаты. Потом я услышала тихий стук двери.

Стояла глубокая ночь. Радио больше не играло. Откуда-то издалека доносился печальный и одинокий собачий вой. Из гостиной комнаты в спальню через открытые двери проникал яркий столп света, исходивший от электрической лампочки на потолке. Я всегда боялась темноты. Но сейчас мне хотелось растаять во мраке ночи и превратиться в ничто. Я лежала на кровати и сквозь слёзы смотрела на кусочек звёздного неба, видневшегося из-за неплотно задёрнутой занавески. Когда тот человек лежал на мне, причиняя боль, я не отрывала глаз от звёзд, моля их о помощи. Но как холодно, как бесстрастно они глядели на мои муки! До этого дня я так любила разговаривать с ними. Потому что звёзды казались мне живыми, добрыми, сказочными. Какой же я была глупой!