Дымное царство

На чтение потребуется 1 час 12 минут | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

Вот прошёл и этот день, и следующий, и наступили выходные дни. Их было два, и Корки совсем нечего было делать. Он сидел и долго читал, а мать входила к нему в комнату, стучась, и приносила ему то яблоки, то свежие пирожки.

– она любила своего сына –

Корки хотел пойти на улицу, но боялся этого. Во дворе их многоквартирного дома, ребята – его сверстники и те, что младше – играли за столом в карты, и они обычно приставали к нему и кричали в спину гадости.

Он не мог себя защитить, поэтому боялся, поэтому просидел два дня дома. Выходил лишь однажды (он знал, что их небольшой город «вымирает» после заката), в круглосуточный магазин.

Чёрным, изъеденным молью покрывалом, что зовётся ночью – укрыли землю. И дальний свет просвечивает сквозь прорехи серебром. Корки хотелось вдохнуть полной грудью, но воздух был смраден из-за дыма завода. Идя из магазина, он взобрался на крышу дома по пожарной лестнице; согретый воздух вырывался из его рта паром; вдали за рекой горели огни домов, великое множество их, светились линии фонарей вдоль автострад, и всё это будто бы отражалось звёздами в небе. Воздух здесь, наверху, был чище, весь мир казался отсюда чистым, не было видно свалок из-за темноты, не было видно злых людей из-за стен жилищ, и так как не было видно людей, то не могли проявиться их чувства и поступки. Корки жил в эти мгновения свободным ото всего: от прошлого, от будущего, от страха. В эти мгновения он улыбался самой открытой из своих улыбок.

 

На работе над ним посмеивались – считали, что он слишком часто улыбается. Бригадир кричал на него, потому что Корки был туповат и излишне любопытен. Иногда он не с первого раза понимал то, что от него требовалось, или ошибался и делал совсем другое. Он часто совал свой нос туда, куда не стоило бы. Особенно его привлекали механизмы, а их в цехе было превеликое множество. Он ничего не мог с собой поделать и, даже зная строгое правило, неосознанно тянул руки, куда не нужно. И его лишали премии. Бригадир ругал его. Мастер ругал его. И дело доходило даже до увольнения, но уволить его не могли – он не пьянствовал, не прогуливал работы, поэтому дело обходилось выговорами. И даже когда его ругали, он нет-нет да и улыбался – ничего не мог с собой поделать. На него кричали, вопрошая – зачем улыбается? Он не знал.

– он работал –

А люди потихоньку начинали относиться к нему свысока. Начинали его считать если не сумасшедшим, то уж точно со странностями.

– а он работал –

Работа была тяжёлой физически и становилась тяжёлой морально. Тяжело, когда тебя в грош никто не ставит, тяжело опять становиться на побегушки:

– …Корки – туда!..

– …Эй, молодой – сюда!..

Теперь он уставал после работы страшно, он приходил, ел и ложился спать; лишь иногда просыпался, поздно вечером, чтобы читать. В свои фантастические книги он убегал от мира, это была его крепость, его озеро надежд. Читая, он был героем, сильным и смелым, и обычно всегда побеждал. Те книги, что он читал, не учили его ничему, только давали отдохновение душе.

– и опять работа –

Утро. Рано. Проходная. Раздевалка. Одежда, мокрая от вчерашнего пота. Он с содроганием натягивает её на себя. Холодно. Противно… Цех. Смена. Насмешки и понукания. Ошибки и переживания.

Он очень остро переживает свои ошибки. Нервничает. Кусает губы. Он так хочет всё исправить – но выходит редко.

 

У него нашёлся здесь приятель – такой же недотёпа, как и он – объект насмешек. Их было двое теперь. Оказалось, что им приходится работать больше других, больше других бегать с поручениями и получать выговоров более других. Рабочим было легко расправиться над человеком словами, и они придумали обоим злые, унизительные прозвища. В конце концов, их стали считать за сумасшедших и обращаться подобающе.

Однажды их послали работать в другой цех и популярно объяснили, как его отыскать, но они не нашли цеха, пробродив весь день. В другой раз Корки пришёл на работу только к обеду: он вышел не на той остановке и сонный пошёл вслед за другими людьми, придя совсем не на то производство, и потом, пугаясь опять ошибиться, добирался до своего цеха пешком. Однажды они с новым приятелем отключили линию транспортёра – по каким-то своим соображениям, и их лишили всей премии.

Корки переживал, он весь извёлся и даже начал худеть. Своего товарища он тоже считал немного странным человеком, а себя – нет, поэтому не хотел, чтобы их сравнивали, чтобы его считали таким же, как и его товарищ. Пытаясь найти выход, он даже бросил читать книги и стал думать. Но думать он не умел, у него получалось лишь чувствовать. Иногда ему казалось, что он слишком чувствителен, чувствителен как девушка, он подозревал, что другие люди не переживают так из-за своих неудач. Он пытался не переживать, но не мог.

 

Итак. Работа. Дом, где чтение. Работа, где унижение. Ещё сон, еда. И его игры с самим собой. Его тихие игры по ночам под одеялом.

Он считал, что в жизни его ничего уже нет – нет ничего стоящего! Только боль и страх. Страх перед всем и боль ото всего.

– он переживал –

Он не любил уже свою мать, которая так сильно о нём заботилась; он не любил уже свой дом, считая его своей тюрьмой; он не любил своё тело, считая его слабым. Он не любил себя. И он стал не любить весь мир. Да, мир перестал нравиться ему, и он всё чаще начинал задумываться о мести, грезил о ней, мечтал. Хотел отомстить этому миру. У него не было надежды – он не верил в другой мир, у него был только этот. Он хотел взбунтоваться. Он хотел ещё и мести людям, которые были так недобры к нему. Он даже выстраивал планы мести – бригадиру Джону Иванычу, и самому жестокому рабочему – Вильямычу, и парням из другого цеха (в который их всё же отвели на следующий день, и где они работали теперь), ди-джею Майки, его приятелю Юрцу. Это была страшная месть, кровавая и жестокая, он представлял себя то убийцей со стальным молотком – вламывающимся в квартиру, то воином с мечом – протыкающим противника. В общем, смерть была жуткой и скорой, а иногда и мучительной – его мучили, и он тоже захотел мучить.

Для него теперь стало обычным просыпаться и спрашивать себя – зачем же он проснулся? Просыпаться в мрачнейшем настроении – ещё один день, который нужно перетерпеть. Его обычная жизнерадостность ушла; размышляя, он стал понимать, что такая – не устраивающая его – жизнь ждёт его и дальше. Он захотел умереть. Он не видел ничего для себя в этой жизни, не мог ничего добиться, так как понял, что слаб. Это было самое трудное его озарение. Он понял, что он слабак и трус. Он заключил для себя, что быть таким тяжело, но знать, что ты такой и жить с этим – ещё тяжелее. Он так бы хотел исправить себя, понимая, что он не сделан до конца, но не знал, как. Поэтому тонул в яростной ненависти к людям, так плохо поступающим с ним. Он ненавидел людей. Людей, которые захватывают места в троллейбусе, когда он усталый едет с работы; когда он стоял над ними, сидящими, держась за поручень, то ему хотелось бить их кулаками по голове. Его раздражали старики, которые вечно путались под ногами, его раздражали девушки, которые не обращали на него внимания (и ему было невдомёк, что сам он ничего не сделал, чтобы это внимание привлечь), его раздражали все, весь свет. Он всё думал, как бы ему отомстить этому миру, но понимал, что у него недостаточно сил для этого.