Нерублевские судьбы

Что же касается Дучева, то до начала перестройки вел он себя подобно барину в своей вотчине. Внушая всем невольный страх своим появлением, он с высоты метра девяносто взглядом удава взирал на своих подданных. В переплетном цехе отстроил он финскую баньку для приема особо дорогих гостей. Изредка в отсутствие сюзерена туда могли заглядывать мастера и прочий средний начальственный состав.

Впрочем, отдадим все-таки должное этому человеку. В конце семидесятых народ буквально валом хлынул в типографию, поскольку она вела интенсивное строительство жилья. Для этих целей существовала даже специальная строительная группа. И многие, кто пришел в первые годы этого строительства, получили квартиры. Занимался этим строительством больше Дучев, поскольку в полиграфии был он абсолютный ноль. А руководил предприятием фактически главный инженер по фамилии Кутузов, державший в своих руках как все технические, так и финансовые нити.

Однажды в форменный цех пришел работать электриком человек по фамилии Суворов. В один прекрасный день в комнатке электриков раздался телефонный звонок. «Говорит Кутузов. С кем я говорю?» – раздалось в телефонной трубке. «С Суворовым» – прозвучало в ответ. «Это кто там шутит, трам-тарарам. Вы что там, трам-тарарам, пьяные все?» – крикнул Кутузов, никогда не державший свой язык в узде. «Это Суворов, новый электрик цеха» – «А, ну ладно. Позови-ка мне вашего механика».

Кстати, жена Кутузова работала директором городской типографии. В отличие от деятельного мужа-ровесника она устала от трудовой жизни. Под занавес своей директорской деятельности она частенько после обеда любила вздремнуть в мягком кресле. Подчиненные, зная об этой слабости начальства, отключали ее телефон и решали все вопросы через ее заместителя Маргулиса, который впоследствии унаследовал ее кресло, но не дремал в нем, а действовал энергично, так урезав зарплату своим рабочим, что разбежались самые ценные кадры. Сам же он обзавелся двумя иномарками и квартирой в Москве.

Что же касается Дучева, то в свое время метил он в областные партийные лидеры, но дальше депутата горсовета не прошел: видно, не хватило необходимых ресурсов. Впрочем, он и так был доволен своим положением. Правда, немного подвела его дочь, которую за плохое поведение исключили из комсомола и заодно из московского полиграфического. Она вернулась под крылышко к папе, немного поработала в его типографии, а вскоре отчалила с новым мужем в Швейцарию. Но там ей не понравилось: слишком уж все было пресно и предсказуемо. Она вернулась на родину, где и была, наконец, скована цепями очередного брака.

Между тем наступило время перестройки и ускорения. Дучев согласно свежим веяниям и, подражая новому партийному лидеру, стал обходить каждое утро все цеха и участки своего обширного хозяйства, пожимая руки всем подряд и интересуясь, какие насущные заботы беспокоят его подчиненных. Однако вскоре эта показуха прекратилась, и все вернулось на круги своя, поскольку Дучев осознал, что ему лично ничего не угрожает, и все остается на своих местах. Поэтому он до сих пор продолжает править своей маленькой империей твердой рукой римского императора, несмотря на свои семьдесят с хвостиком. Теперь его можно увидеть в типографии идущим, опираясь на палочку. Однако взгляд его по-прежнему зорок, сознание ясно, а нрав, как и прежде, крут.

Форменный же цех продолжает жить. Правда, численность его членов ввиду технического прогресса сократилась более чем вдвое. Однако, судя по всему, старые добрые нравы в целом сохранились, претерпев лишь внешние изменения. Ведь и человек по сути своей остался таким же, каким был тысячу лет назад и вряд ли сильно изменится в ближайшие времена.