Александр Славнов
Сборник рассказов
Мне всегда нравились дневники путешественников. Но не тех, что отправляются в путь, мечтая открыть для себя и для остального человечества новые страны, что-нибудь этакое новенькое и подробно описать. Лучше, если они выехали или отплыли по каким-нибудь иным соображениям, по торговым делам, например, или вообще против собственной воли очутились… Ничего не желая описывать, не собираясь делиться никакими впечатлениями. И вдруг что-то буквально заставило их отыскать в карманах обломок карандаша, клочок бумаги…, создать какой-то письменный документ, памятник мысли, чувству, действительному событию без всякой преднамеренности. Собственно, тогда получается, что я люблю не дневники, а попутные, даже «вынужденные» записи.
Оглавление 2. Урок для солдата наполеоновской гвардии 3. Дурак поднебесный 4. Гармонии Дурак поднебесный
Мы пошли на зарисовки. «На природу», чтобы отыскать в ней что-нибудь достойное нашего внимания, что-нибудь, возбуждающее вдохновение… Месяц назад мы поступили в художественное училище и чувствовали себя, пусть начинающими, но уже художниками. С самого начала творческой карьеры, с первого сентября нас отправили в пригородный совхоз собирать помидоры. И здесь, в лагере «труда и отдыха» у студентов второго курса мы переняли эту привычку: ходить на зарисовки в свободное от помидоров время. Правилом хорошего тона считалось не выпускать из рук карандаша и зарисовывать в блокнот, что ни попадётся на глаза: кривые деревья, гнилые пни с грибными наростами, деревенские сараи с проваленными крышами, заборы, древние телеги, ржавые трактора, лошадей, коров, кур, лопухи с чертополохом – словом, всё окружавшее нас бесконечное богатство и разнообразие. Это было похоже на охоту: лучшие охотники сразу после работы пропадали в окрестных лесах, полях и сёлах, килограммами изводили бумагу и имели большую славу и почёт. Впечатляла их гордая осанка, всегда что-то ищущий с прищуром взгляд… Нам, первокурсникам, хотелось им подражать, и… мы тоже стали ходить в поля и леса с этюдниками и блокнотами. В этот раз нас было трое. Три охотника после полудня удалялись из лагеря по узенькой тропинке в направлении ближайшего леса. Наши компании складывались наугад, случайно. Со скульптором Вовкой я познакомился совсем при незначительных обстоятельствах, за мытьём сапог, кажется. Оба проклинали непролазную грязь на помидорных полях, чем-то заинтересовали друг друга, разговорились, подружились. На прогулку в лес нас увлёк Николай – тоже скульптор. Николай был удивительно высокого роста. Одним из первых он стал подражать старшекурсникам, благодаря своим длинным ногам исследовал всю округу и лучше нас ориентировался на местности. Он уже приобрёл гордую осанку охотника, практически не расставался с карандашом и блокнотом, исчезал из лагеря при первом удобном случае и возвращался затемно, прижимая к груди заветный блокнот: в сумерках его лицо светилось от счастья и тихая, блаженная улыбка не покидала уста. Мы с Вовкой не выдержали и напросились к нему в компаньоны. Коля повёл нас в лес; точнее в сторону леса, из чего мы заключили, что он ведёт нас в лес. К слову сказать, Коля был странным человеком. Если случалось какое-нибудь чрезвычайное происшествие или мелкое недоразумение в эти несколько дней нашего пребывания в совхозе, то все они происходили непременно с его участием. Судьба так распоряжается людьми, что одних, не смотря на горячее желание быть хоть в чём-нибудь заметными, ставит на самое незаметное место, в то время как других против их воли вытаскивает всюду на первый план. Почти в каждом более или менее ярком событии Николаю удавалось сыграть центральную роль. И именно благодаря Колиному участию события выглядели необычно. В каком смысле, необычно? – Их нельзя было назвать однозначно возмутительными, забавными, трагическими или комическими. События с Колиным участием не поддавались простому жанровому определению. Все, кто брался давать им оценку, в конце концов, от бессилия разводили руками. Причём, Коля никогда не замышлял ничего особенного. Особенным всё становилось само собой, по ходу дела. В итоге он оказывался и виновником, и пострадавшим: лицо его всегда выражало крайнее недоумение: приблизительно также выглядело бы лицо женщины, родившей на свет вместо добросовестно выношенного младенца «ни мышонка, ни лягушку…» – Я этого не хотел, – всем своим видом говорил Николай…. Да, пожалуй, это выражение лица с чувством неловкости и лёгкой вины за своё существование при знакомстве с Колей первым бросалось в глаза… Впрочем, художники – народ милосердный. Никто не торопился его осуждать, в.ыносить какой-то окончательный приговор…. Несколько дурацких случаев в несколько дней к ряду может произойти с каждым. Тем более нас с Вовкой в Колино общество привлекли его исключительно достойные качества. – Я покажу вам один дуб, – сказал Николай и повёл нас к лесу. Это был настоящий вековой лес, главным образом дубовый. Но деревья росли не на равнине, а на склонах огромных холмов. Здесь встречались овраги, глубокие ущелья, непролазные дебри и солнечные поляны, прохладные чистые ручьи и тихие глубокие озёра. В сентябрьский полдень воздух был прозрачен и недвижим. Мы шли, любуясь красотами родной природы, и болтали о том, о сём. Впереди шёл Николай, он вёл нас к заветному дубу. – Это такой дуб…! – говорил Николай, – вы обязательно захотите его нарисовать. – Он вдохновил нас, и мы шли, с минуты на минуту ожидая увидеть чудесное дерево. Шли довольно долго, около часа. Вокруг росло много деревьев. В основном, конечно, дубов. Стоявших на полянах, широко и свободно раскинувшись; в чащах, причудливо сплетённых; дубов, расщеплённых молнией, и склонившихся над водой. Но это были не те дубы, и мы шли дальше, сдерживая порывы вдохновения. – Ещё немного, – говорил Николай, торжественно шагая впереди. Мы в очередной раз встрепенулись, ободрились и ускорили свою несколько увядшую поступь, стараясь не отстать от нашего вожака, и всё реже обращали внимание на разные мелкие красоты. Лес кончился. Впереди лежала пустынная холмистая местность с крутыми подъёмами и спусками и редким кустарником в ложбинах. Солнце уже давно перешло полуденный рубеж, и сияющий день стал угасать. Мы устали. С трудом начали своё восхождение на возвышенность, которую по пути переименовали в гору. С вершины нам что-то кричал Николай… – Куда идём? – поинтересовались мы снизу. Но ответа не было слышно. Точно полководец на поле битвы, Коля, стоя на вершине холма, делал какие-то энергичные жесты своему войску. Уставшие же воины смотрели на долговязую с кудрявой головой фигуру предводителя, как на раскачивающийся на пригорке против ослепительного солнца одуванчик, щурились и тихо улыбались… Он ушёл куда-то в солнце. Мы, не спеша, поднимались, уже больше занятые своим разговором. Закончив восхождение, почти с безразличием оглядели окрестности. Позади внизу был лес, за ним поля с помидорами и ещё с чем-то, дальше – река с мостом, пароходами и островами, вдоль берега – деревни и опять леса… Город было видно. Точно сахар-рафинад кубиками, просыпанный на склоне горы. Всё застыло под равнодушным светом послеполуденного солнца. Жизни не было. Даже дым чёрный и белый из заводских труб на окраине города застыл в воздухе, как на фотографии. Птицы умолкли. Николай исчез. Безлюдная тропинка вилась вперёд с этой горы и поднималась на следующую, такую же пустую и лысую. Неизвестно почему мы двинулись дальше. Между тем, разговор стал касаться всё более задушевных и философских вопросов. Мы почти забыли про Колю и про его дуб…. Так незаметно поднялись на вторую гору, потом на третью, а, может, и на четвёртую – никто не считал. День приближался к концу. Воздух посвежел, снова запели птицы…. Вдруг мы поняли, как далеко зашли, что идти дальше нет никакого смысла, даже отсюда мы вряд ли успеем к вечерней поверке, и нам неизбежно попадёт…. Было жалко потраченное время, свои уставшие ноги, а мысль об обратном пути повергала в окончательное уныние. Удивительно, почему эта самая мысль не приходила раньше? До такой степени мы оба были ослеплены идеей насчёт дуба, своим творческим порывом и потом ещё чем-то, что не думали ни о каком возвращении. И вдруг очнулись: это какое-то дурацкое заблуждение! – Хватит! Дальше не пойдём. Зачем мы увязались за этим длинноногим?! Он, может быть, и дуб свой нарисовать, и назад прискакать успеет. Ему с такими ходулями это, скорей всего, ничего не стоит, а нам впору прямо здесь упасть и заночевать… На вершине горы на закате солнца наши колени ослабли. Мы не могли идти ни вперёд, ни назад. И вовремя исчез Николай из нашего поля зрения. Ох, какие слова, какие пожелания услышал бы он в свой адрес на вершине этой горы… – Вот пусть только вернётся...! Чтобы с ним ещё раз куда-нибудь... Нет, ну Коля…, ну страус…, ну козёл горный…, а мы тоже – два идиота…! Но Коля … вообще…! Ближе ему дубов не хватало…! Себя нарисовал бы… в зеркале… с кудрявой кроной…! – Возмущение иссякло и сменилось истерическим хохотом. Мы почему-то умирали от смеха. Смех гремел над погружавшемся во тьму пейзажем, раскатывался над землей до всех горизонтов. Истерика в свою очередь обернулась необъяснимой радостью. В сумерках глаза блестели от слёз, и мы уже не смеялись, а издавали дикие нечленораздельные звуки. Какие-то птичьи крики неслись во все земные пределы…. На одном из пределов, на вершине дальнего холма появилась едва различимая фигура Николая. Он, всё ещё оглядываясь в нашу сторону, размахивал руками, словно крыльями, и поднимался к вершине, на которой таки росло несколько дубов. – Коля-а-а!!! Ты дура-а-ак!!! – еле стоя на ногах от смеха и будто пританцовывая, кричал Вовка с сурдопереводом, чтобы было понятнее, – Понимаешь?! Коля…! Ты – ду-ра-а-ак!!! С трудом уняв судороги смеха, мы решили отлежаться минут десять на травке и двинуться в обратный путь. Солнце своим последним закатным лучом освещало только самые верхушки холмов, нас и Колю с его дубом. Мы, как сосны Куиднжи, стояли огненно-рыжие по пояс в океане глубокого синего мрака. Потом упали в траву, в прохладную синюю пропасть и, лёжа, смотрели, как на темнеющем небосклоне одна за другой загорались звёзды... Будто нарочно взобрались мы на эту гору, поближе к ясному сентябрьскому небу. Усталость сделала нас несуетными наблюдателями, а дикий до судорог смех с какими-то вороньими вскриками вымучил обоих, вывернул наизнанку, вытряхнул всё и… очистил место для тишины. Два маленьких человека, поднятые на гребне огромной, застывшей земляной волны к самому небу, лежали, раскинув руки, и, затаив дыхание, вглядывались в звёздную россыпь… – Знаешь, – сказал я Вовке, – мне всегда хочется представить бесконечность, но я не могу её представить. Звёзды, звёзды, звёзды..., сколько ни лети, они не кончаются... никогда и нигде, нигде и никогда... Как это? Нигде и никогда ...? – Вовка не ответил, но я почувствовал, как напрягаются его мозговые извилины, как слезятся его глаза, впиваясь в неисчерпаемую бездну... В ту минуту я физически ощутил, что лечу и вращаюсь вместе с мягким травяным телом земли в звёздной бесконечности. И путь не кончается... нигде и никогда... Обратной дорогой мы рассказывали друг другу всё, что знали о звёздах, космосе, о невообразимых космических расстояниях и величинах, об относительности времени и искривлении пространства, сочиняли фантастические гипотезы о возможной жизни на далёких планетах и представляли себе эту жизнь, как заблагорассудится... От многих предположений захватывало дух. Мы совершили не одно открытие, двигаясь в кромешной тьме, озарённые неземным светом. Мы были счастливы, о многом не имея представления в наши шестнадцать-семнадцать лет, в наши «застойные времена», в семидесятые годы двадцатого столетья от начала Нашей Эры. Кажется, мы даже не знали, что эта самая Наша, Новая Эра исчисляется от Рождества Христова, никакого рождества тогда в учебниках не упоминалось тогда, Наша Эра и всё. Таковы были условности. На территории лагеря ещё горел свет, но костров уже не жгли, песен под гитару не пели. Гремели тазы и умывальники. Все готовились ко сну. Мы хотели тихо и незаметно пробраться в спальное помещение, опасаясь встречи с преподавателями, и шарахнулись в сторону от мелькнувшего в темноте женского силуэта, в котором уже из укрытия распознали свою однокурсницу... – О! Смотри! – сказал я Вовке, – Как раз – дама твоего сердца...! – Тихо ты, болван...! – рванулся он назад в темноту, – она же всё слышала... Ты... ты всё испортил... – Может и слышала, но не видела, кто и про кого говорил... Чего я испортил...? – Да пошёл ты... Он обиделся до утра. Позже, по возвращению из совхоза в училище, Вовка с великим разочарованием узнал, что я, оказывается, не скульптор, а декоратор, что мы с ним из разных групп. – Эх ты, – сказал он, – а я думал ты тоже скульптор... С тех пор мы только здоровались при встрече. И никогда не вспоминали о нашем путешествии. Более того, Вовка делал вид, что с нами ничего особенного никогда не случалось. Ничего, нигде и никогда... А Николаю ещё в лагере суждено было окончательно утвердиться в качестве одиозной личности. Тогда он увлёк на ночную экскурсию по кладбищу сразу человек десять, среди которых оказались опять же мы с Вовкой. Коля обещал показать, как светится фосфорным светом свежезарытая могила. Он таинственно исчез, когда все экскурсанты с минуты на минуту ожидали увидеть леденящее душу зрелище, чем вызвал смятение и лёгкую панику в наших рядах. Совместное количество храбрости с потерей одного самого главного храбреца сразу уступило место паническому страху... В эту минуту на одной из ближайших могил зашевелился крест. – Помогите, помоги-те...! – раздался сдавленный голос из-под земли и... в зыбком свете луны из-за могильного холма поднялся костлявый силуэт мертвеца... – Бежим, – тихо сказал кто-то из нас, а может, никто ничего и не говорил, но все рванули, как по команде... – Куда вы, ребята...? – в недоумении заревел мертвец на всё кладбище, но это уже вдогонку. Ребята неслись сломя голову, натыкаясь во тьме на кресты и ограды... А мертвец не отставал и на ходу всё повторял свой дурацкий вопрос: «Куда же вы, ребята...?» Мертвецом был, конечно, Коля. Все это поняли, но далеко за пределами кладбища. В голосе покойника по мере удаления от могил стало появляться что-то живое, человеческое и жалобное. – Куда вы так быстро, я не успеваю... – Ты чего бежишь за нами?! – очнувшись первым, закричал Вовка, – зачем ты вообще... побежал...?! – Все побежали, и я побежал... Опять я во всём виноват...? – А куда ты сразу смылся от нас?! А?! – Да я это... в могилу провалился, её, видать, только вчера выкопали... я не знал. Еле выбрался... ухватиться не за что. Вылез... смотрю – вы убегаете, ну и я побежал... И тут побили бы Колю, если б не рассмеялись над ним и над собственным глупым страхом... Его отчислили с первого курса. Причина никого не удивила: вместо того, чтобы, как все, ходить на занятия и упражняться в рисовании гипсовых кубов и призм, Коля торчал на ипподроме и рисовал лошадей... К тому же после многих уговоров и попыток наставления его «на путь истинный» добродушный Николай сильно озлобился, и, как говорят, накануне отчисления обругал и проклял всю систему несвободного художественного образования... С тех пор Колю никто не видел. В моей же памяти он запечатлелся навсегда, стоящий на огненно-рыжем холме, освещённый последним закатным лучом, вместе со своим дубом под самыми небесами... И я там был.
Оглавление 2. Урок для солдата наполеоновской гвардии 3. Дурак поднебесный 4. Гармонии |
Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы. Литературные конкурсыБиографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:Только для статусных персонОтзывы о журнале «Новая Литература»: 24.03.2024 Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества. Виктор Егоров 24.03.2024 Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо! Анна Лиске 08.03.2024 С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив. Евгений Петрович Парамонов
|
||
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru 18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021 Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.) |
Вакансии | Отзывы | Опубликовать
|