Роди меня Господи свыше!

* * *

Все люди разные.
Во-первых,
есть те, что любят
вам на нервах
играть,
вытягивая силы, –
они унылы. 

А во-вторых,
есть люди-звери.
С такими я,
по крайней мере,
хотел бы
сталкиваться
реже –
мы не в манеже. 

И наконец,
есть люди боли.
"Я вам пишу,
чего же боле?" –
вот их девиз.
С любовью в сердце
куда им деться?

Происшествие

Глубокой ночью, в три часа
меня ужалила оса.
Товарищи, поверьте:
я был на грани смерти.

* * *

Дехкане возле деканата
стояли плотною гурьбой:
"Но мы ни в чем не виновата,
мы сдал экзамен бы любой,
но надо ехать за граница –
возделать сад и огород.
Такой мы, собственно, народ.
Нам больше не к чему стремиться..."

* * *

Все кажется пустым,
лишенным содержанья...
И знанья словно дым,
и так безвкусны зданья!
Идешь себе, грустишь,
Уставившись куда-то...
А где-то есть Париж...
Ах, где-то есть Париж –
в часы заката...

«В тихом доме на улице Чернышевского...»

В тихом доме
на улице Чернышевского
долго думали мы
"Что делать?"
и наконец решили:
будем пить
крепкозаваренный чай.

Грезы

Огромный шар (серебряный который)
растет в глазах и делается мной.
Все происходит вечером за шторой
и превращает этот мир – в иной.
С волшебным чувством непреоборимым
Лечу туда, где нет меня совсем...
Я облачко, парящее над Римом.
Я существо, лишенное проблем.

* * *

Москва влечет провинциалов.
Блага мирские их манят.
Но не таков товарищ Салов:
он понимает – это яд.

* * *

История идей... Мертва или живуча
она – не знаю я: философам видней.
Мне все равно милей какая-нибудь туча –
плывет себе, плывет – и я куда-то с ней.
В природе нет ума, но нечто есть другое –
нам, людям, не понять и глупо "понимать".
Давайте наблюдать, давайте быть в покое.
И больше ничего не надо называть.

* * *

Поля покрылись травкой,
пора вдыхать нектар,
а ты все грезишь Кафкой
или читаешь "Дар"...

Вечная реальность

Реальность в целом такова,
что для нее необходимы
скорей не мысли и слова,
но то, что носим все в груди мы.
Биенье сердца... Снег с дождем...
Взаимосвязь-то здесь какая?
Мы все когда-нибудь пройдем,
рекой в реальность утекая.
Мы все когда-нибудь умрем
и время в вечность превратится:
июнем или ноябрем –
преобразятся наши лица.
В своем величии застыв,
предвосхищая славу Бога,
мы вступим в кооператив
с другими смертными. Их много.

* * *

Роди меня Господи свыше!
При помощи Духа – роди!
Как дождик, стучащий по крыше –
приди. И забейся в груди
небесной восторженной птицей,
палящим нещадно огнем –
и я, навсегда бледнолицый,
вовек не забуду о нем!

Эхо свободы

Слушаю я через годы и годы
радиостанцию "Эхо свободы":
лютой зимою и даже в жару,
ночью самою и днем, и к утру –
слушаю: в Шуе,
в любой Костроме –
с пользой и всуе.
Себе на уме.

* * *

В поэзии, сотканной из пустоты,
огонь созерцанья таится.
И ты переходишь с твореньем на "ты",
и мир как из книги страница,
которую можно прочесть и понять,
что в тексте тебе говорится:
допустим, ты пуст и, допустим, опять
тебе почему-то не спится.
И все это жизнь, а минут через пять
другие какие-то лица
являют себя и тебе говорят:
нам тоже не спится, не спится!
И ты собираешь их в мысленный ряд
(они увеличиваться норовят).
И ты засыпаешь. Тупица!

* * *

Много пили. И много курили.
Говорили о будущих днях.
Все пропало. И в солнечной пыли
нас эпоха несет на санях.
Птица-тройка! Ответ не дала ты.
Только время промчалось и вот:
где вы, где вы, Володи, Булаты – 
вас в дорогу никто не берет.
"Устарели". Пылятся на полке.
Прочитают, быть может? Поймут?
А пока, словно дикие волки
притаились. И страждут, и ждут.

* * *

Мне телевизор надоел,
газеты тоже надоели.
Наскучил этот "беспредел",
осуществляемый на деле.
Повсюду ложь, повсюду грязь.
Меня тоска давно заела...
Времен порвавшаяся связь,
а между ними – мое тело.

* * *

Мы долго шли по солнечной дорожке,
протоптанной от неба до земли.
Мы поняли, что значит "свет в окошке",
таинственно мерцающий вдали:
избушка в небесах – какое диво!
Дойдешь и превратишься в существо,
которое спокойно и счастливо
живет – ему не надо ничего.
Мы долго шли. Но так и не добрались
до цели вожделенной и теперь
толкуем сны и наш психоанализ
в избушку ту естественная дверь.

* * *

Неслышно музыка звучала,
прохожих трогая едва ль...
Звучало то первоначало,
в основе коего – печаль.
Господь, презревший все преграды,
людей любовью обнимал.
Но мы, самим себе не рады,
спешили к Дьяволу на бал.
Ушли от Бога и забыли
звучанье музыки небес.
И "бесы разны" снова в силе,
и где-то рядом главный бес!

* * *

Стихов и песен полуфабрикаты,
Болванки слов, метафор заготовки...
Поэзия! О, как же далека ты!
Мы для тебя навеки полукровки.
Как хочется разбитыми губами
Сказать о том, что мы с тобой любимы!
Но ты давным-давно уже не с нами –
мы для тебя всего лишь пилигримы.

* * *

Я люблю размышлять на досуге
о каких-нибудь странных вещах.
Мои мысли легки и упруги,
им присущ необычный размах.
Вот летят они, словно пичужки,
беззаботность не выдав свою...
Это я возлежу на подушке
и тихонько о чем-то пою:
тра-та-та, тра-та-та, тра-та-та-та:
я лежу и о чем-то пою...
И уносятся мысли куда-то.
И тревогу уносят мою.

* * *

Я знаю страх непобедим
особенно когда
идет война клубится дым
и на душе беда 

любой герой сказал бы да
я тоже знаю страх
прошла война идут года
и слышен щебет птах
но страх со мной
живет в душе
и только иногда
когда весной
нет сил уже
особенно когда