О, как жестоко бьют морозы...

* * *

Упросила меня, уплакала
У жар-птицы украсть перо.
Понимала – с моим характером
Это выполнить не хитро.
Я всё выполнил, как наказано, –
Заманил птицу в дом «на авось», –
Пересудами, пересказами
Уговаривать довелось…
Ни перо не взяла, ни свет его.
Ты хранить не умеешь добро.
Знать откуда тебе –
То последнее
               От волшебной птицы
                                             перо.

* * *

Хорошо тебе или худо,
Но поверила невзначай,
Что бывает такое чудо –
Исцеляющий Иван-чай.
Цвет не цвет, –
Ванька лет под тридцать,
Устающий от дел дневных.
Но тебе этот парень снится,
Словно нет на земле иных.
Неприметный и угловатый,
Работяга и нелюдим…
А не кажется – поздновато,
Слишком поздно ты встретилась с ним?
Только смех твой счастливый
                                          будит
Дом наш старенький по ночам…
Я поверил –
                   бывает чудо.
Чудо-юдо
                  твой Иван-чай.

* * *

Жизнь однажды
                 кончит свой отсчёт,
Капелька за капелькой
                             стечёт.
И, как верный друг,
                         в последний день
Вслед за мной,
                        шагнёт к обрыву тень,
Совершит последний пируэт…
Кто-то скажет:
                      – Был… и больше нет…
Медная труба
                  встревожит даль
И вздохнут враги:
                        – Ушёл! А жаль!

* * *

Я уйду…
В доме станет светлей и теплей.
Так уходит зима в нужный срок от дверей…
Не жалей! Позабудь! Разорви моё фото, сожги!
Даже те, где вдвоём, даже с сыном где… не береги!
И проветри квартиру, чтоб мой сигаретный дымок,
Растревожить тебя, твою память собою не смог.
Я уйду.
Выкинь все мои вещи, записки, слова…
Я прошу, сделай так!
И, ты будешь жива!

* * *

О, как нас били языками, –
Хотели изогнуть дугой…
Остались дурни дураками,
А мы? Остались мы собой.
И в этом нет ни капли дива,
Что в горе выстоять я смог.
У своенравного разлива
Есть корень – малый родничок.
Он в нас, он всюду вместе с нами,
И не иссякнет под бедой,
Покуда наполняет память
Былых побед живой водой.

* * *

Когда выходят на эстраду двое –
Он и Она, и начинают танец,
Я думаю о нас с тобою
И ты следишь, и на щеках румянец…
Там всё про нас,
Как будто отделилась
Глухая боль по имени «Любовь»,
В танцующих на время поселилась,
Чтоб мы смогли её увидеть вновь.
Беспечная, никем не защищённая,
Девчонка – неумеха по судьбе, –
Сто раз прощённая,
От многих возвращённая,
Но не нашедшая пристанища себе…
Скажи, какая в этом танце правда!
Кто нашей жизни смог укор сплести?!
…Кружат артисты, не имея права
Хотя бы слово вслух произнести.

* * *

Дождь с силой бьёт по почкам жухлым
И, словно бы от кулака,
Синея, разрастаясь, пухнут
Их глянцевитые бока.
Все видят.
Никому не жаль их.
Такое, видно, на века…
А утром, смотришь, нарожают
Зелёного молодняка.
Давно забывшие побои, –
К чему пустой здесь пересуд, –
Как бабы русские, с любовью,
Рождённых на руках несут.

* * *

Когда умру –
Родня собьётся в стаю, –
Цветы, венки,
На кухне колготня…
Вниманье, пониманье обретая
Я пролежу положенных три дня, –
Чтобы могли придти, могли проститься,
Те, кто любил, дружил, не помнил зла.
Чтобы жена – теперь уже вдовица, –
Спокойно всё мне высказать смогла.
Я всё пойму – слова, подобно пыли,
Осядут на холодное чело,
И будет мне от этих слов в могиле
Спокойно и негаданно тепло.

* * *

О, как жестоко бьют морозы
За то, что утром, в полусне,
Мне вдруг почудились мимозы –
В рисунке, на моём окне.

* * *

Что нужно мне?
Не знаю сам, что нужно,
Когда вот так –
С собой наедине,
В последний путь свой
Провожаю дружбу,
Друзей,
Что не воротятся ко мне…
Быть может, горечь сбить
Хмельным вином?
Или заплакать, –
Ведь никто не видит,
И осудить того,
Кто стал виной –
Что я один
Из дружбы напрочь выбит.
… А может, закурить,
         и в тишине,
Поставить зеркало
            перед собою…
И снова в комнате
Нас будет ДВОЕ –
Я и другой,
            что не изменит мне.

«Жизнь была словно речь смела...»

                                                Г. Валикову

Жизнь была словно речь смела.
С богом спорил, как спорят с другом…
Но не небо, земля приняла, –
Неказистая: с рощей и лугом.
Как зерно в борозду – до времён.
Как питающий дерево корень
Человек в земле погребён, –
Чтобы кто-то споткнулся
                            и вспомнил…

* * *

Вновь ветра озорные дунули,
На озёрах зажглись зарницы…
Хочешь, сказку тебе придумаю
О царевиче и царице?
Хочешь, песню спою не случайную,
А хорошую и душевную –
Величавую, величальную…
Про девчонку, меня нашедшую.
Хочешь, выдумаю про дождик,
Про весну, что вернётся вспять…
Только где ты, которой можно,
Не таясь это всё рассказать?

* * *

Я вглядываюсь в окна, что вдали.
Ищу глазами их, как ищут помощь.
Но тает свет и, словно корабли,
Дома безмолвно уплывают в полночь…
И я шепчу им, тающим, одно:
Придёт весна, ворвётся в сердце маем…
Твоё окно глядит в моё окно,
Но мы об этом ничего не знаем.

* * *

На свечи с высоты
               похожи фонари:
Неоновый огонь
                 в пятьсот свечей и боле…
Как будто их зажгли
                над нашей болью…
Гори, огонь негаснущий,
              гори.
Мы всё равно
               бессонницей объяты.
У нас потеря
              очень велика,
Так велика,
               что
                 выше потолка,
А мы живём
                   на самом на девятом.
Но как же всё случилось
                 в самом деле?
Любовь потеряна,
                   тут что ни говори…
В пятьсот свечей
                горели фонари…
А мы…
              мы ничего не разглядели.

* * *

Ты опять в нашей мирной беседе
Мне напомнила о соседях.
Пусть себе, они каркают вороном,
О твоей и моей судьбе,
Прикрываясь словесными шторами,
Говорят, что семнадцать тебе
И что мы далеко не ровесники…
Ложь всё это! Бездумная ложь –
То, что годы – крутые лесенки –
Вверх взберёшься, а вниз не сойдёшь.
Если взять и по чести признаться им, –
Этот спуск одолеть я не смог
И спустился к тебе, на семнадцатый,
Светлый, девичий твой порог.
Пусть не всё пока у нас гладко,
Только ты – будь смелей, не робей.
Я могуч – со своей тридцатки,
Я ведь смог опуститься к тебе!
Мы любовь свою, радость, как песенку
Через годы будем нести…
Ты не бойся – я знаю лесенку.
Пусть не всю, пусть до тридцати!

* * *

В городе дождь.
Ты прислушайся.
Слышишь?
Вот он торопко
Промчался по крыше.
Долгой разлукой
Обеспокоен,
Трогает листья
Тёплой рукою.
Вот о стекло он ушибся
И плачет…
Ласковый дождик –
Маленький мальчик.

* * *

Я опять начинаю
                    познанье с азов:
Дальний поезд,
                     плацкартная толкотня,
мельтешенье бесснежных
                      январских лесов
и раскрутка пружины путей –
                   для меня,
для того, чтобы
                 в точно назначенный срок,
оторваться от полночи, от синевы,
для того, чтобы
           вновь закрутиться я смог
по орбите наземной,
                  как спутник Москвы…
Сердце точный отсчёт
                   успевает вести,
как магнитная лента,
                   в себе закрепя,
сантименты речей,
                    километры пути,
Растяженье любви –
                   от меня до тебя.

* * *

Где-то там,
На далёком крылечке,
За пожаром невзгод
                    и тревог,
Чья-то женщина –
                   жёлтая свечка,
Тело вынесла за порог…
И, горит
               вишнёвой зарёю,
Шаль, каймой
               повиснув с плеча,
И, глаза
                этой знобкой порою
Что-то жалостное
                  кричат.
В резком слове
                сжимаются губы…
Свежий ветер смешит
                                      лицо…
Для неё я остался
                               грубым.
От неё я ушёл
                           подлецом.
Жизнь моя,
                  что со мною
                 ты сделала?!
Для чего эта встреча была?..
Ведь меня
                   она даже
                         не первого,
Не последнего, – привела,
Усадила за стол,
               как лучшего,
Что впервые встретился ей.
А потом-то,
                всю ночь промучила
Нестыдливой
                 любовью своей.
…Утро, серое,
            как раскаянье,
Осторожно влезло
                в окно.
А она все меня
                 ласкала…
Ну, а мне было
                 всё равно.
Только сердце
                  отчаянно ныло,
Только кровь была
                   горяча,
Только мне
                  её жалко было –
Догорающую
                        как свеча…
Друг мой,
                  если на тихом
                      крылечке,
Здесь ли рядом,
Иль в дальней
               глуши,
Встретишь женщину –
                  жёлтую свечку,
То не дуй на неё,
               не туши!

* * *

В магнитофоне лента, как змея,
Ползёт, и вырываются наружу
Твои слова про доброго меня,
Слова, которые и жгут, и сушат.
Из-за того, что только голос твой
Я смог сберечь, записанный однажды,
И он теперь зовёт меня и дразнит
Своей невозвратимой простотой.
О, как слежу я за твоею речью!
Она сегодня приговором мне.
И, как тут возразить?!
Как тут перечить?..
И оттого бессилен я вдвойне.
Кружит кассета, лентою пощёлкивая.
Вот ты умолкла... В строгой тишине
Звучат щелчки, как будто бы пощёчины,
Которые предназначались мне.

* * *

Дожди настраивает осень…
В моём окне – наискосок,
Их серый, их дремотный росчерк
И чуть приметный голосок.
Они пришли. Они застыли,
Их бег уже неразличим…
И только за окном грачи
Снуют, как будто небо чинят.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за июнь 2020 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению июня 2020 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.