Я, кажется, все написала...

Я, кажется, все написала...

                                Моя печаль все шепчет мне
                                О днях осеннего ненастья 
                                ...
                                Все хочет повести с собою... 

                                          (Р.Фрост "Ноябрьская гостья")

Я, кажется, все написала – и мыслей нет.
Но рука все тянется к ручке – выходит бред.
Я молчу, потому что нечего мне сказать.
Я не знаю о чем, но я просто хочу писать.
Это просто лекарство, средство от боли-тоски,
Когда (как писал Мережковский) мне все враги.
Когда жизнь, все, что было, кажется сном,
И кажется, ты – не ты, словно в мире другом.
И пусто в душе, и вокруг никого. Никого.
И молча печаль моя празднует торжество.
Когда для нее уже выброшен белый флаг,
Когда я уже не знаю, кто друг, кто враг,
Она мне руку свою на плечо кладет.
Она меня не торопит, а молча ждет.
Она уже знает, что я сейчас с ней пойду,
Но я не спешу, я чего-то все жду и жду.
Она говорит мне: ну что ж ты, пойдем со мной,
И там обретешь ты счастье и вечный покой,
Пойдем же, пойдем – и мы будем с тобой друзья.
Да, я пойду с стобой, да, Печаль моя.
О Боже, прошу я, спаси-сохрани меня.

* * *

В сырой и темной комнате
С пока еще не прожитым,
Встречаюсь я с непонятым
В сырой и темной комнате.

Я засыпаю медленно.
Мне снится непонятное.
Мне снится невозвратное.
Я засыпаю медленно.

И вижу дом таинственый,
И вижу сад заброшенный,
И я здесь гость единственный,
Нежданный и непрошенный.

В саду цветы. Мелодия
Чудесная чуть слышится.
Как будто после дождика,
Легко-прекрасно дышится.

Открыта дверь. Вхожу я в дом
И нахожу гостиную.
Горит камин. Бокал с вином.
Но люди словно сгинули.

Я просыпаюсь медленно.
Мне снилось непонятное.
Мне снилось невозвратное.
Я просыпаюсь медленно.

* * *

Я снова мечусь в тоске.
Хочу забыть – и не могу.
Я вижу тень вдалеке –
И к ней навстречу бегу.
Я вижу тень вдалеке –
И к ней навстречу лечу.
Слова пишу на листке –
И с ним улететь хочу.
Прошу, меня не покинь
Ты, призрак минувших дней.
Печаль мою отодвинь,
Хоть я живу вместе с ней.
Я жду, что блеснет мне свет,
Надеюсь, в тоске горя.
Ты, призрак ушедших лет,
Стою, пред тобою склонясь.
Призрак ушедших веков,
Твоя ли тень предо мной?
А жизнь... а жизнь только сон,
Сказал это кто-то другой.
Ночной певец Кальдерон,
Развей же мою тоску.
Вот я – здесь вся пред тобой,
Тебя не боюсь, не бегу.
Но дальше, дальше назад,
Тоска по ушедшим дням.
Боюсь отвести я взгляд –
И страшно остаться там.
Боюсь отвести я взгляд –
Сюда вернутья боюсь.
Стихи вспоминаю подряд,
Читаю их наизусть.
И длится время тревог.
И слышен тревожный шум...
Врывается в дверь звонок –
И я все мечты гашу.

* * *

Постучалась в дверь открытую.
Тихо. В доме никого.
И вошла в давно забытую
Осень сердца своего.
В доме пахнет не молитвою
И не ладаном.
И не дьявольская сила
Здесь припрятана.
Только бесконечность, вечность,
Жизнь бесцельная.
Да тоска лишь сердце гложет
Беспредельная.
Прочитать ли мне молитву
И зажечь свечу?
Или дьяволу открыться?
Нет, молчу.
Только слышу – дверь захлопнулась
За спиной.
Я навек осталась в осени
Неземной.

* * *

во тьме лесов среди дерев
решить вопрос кто прав кто лев
и проникая в суть вещей
не знать о вещи вообще
сидеть и ждать а у воды
успели вырасти сады
и прилетел мохнатый шмель
и кто-то рядом сел на мель
и улетел и юн и свеж
и вышел клоун на манеж
не улыбнулся а молчал
потом он караул кричал
зачем кричал и для чего
то знает скрипка лишь его
то знает старый старый клен
и неизвестный фараон
когда ходил среди осин
когда удары наносил
когда пилил когда ушел
он знал все будет хорошо
потом он думал у воды
что пропадут его труды
что бесполезно ни к чему
не нужно вовсе никому
и что пила его тупа
что зарастет его тропа
тогда он бросился на рельс
держа топор наперевес
и в тот момент один паук
решил что слышал где-то стук
и что пила уже жужжит
и чье-то т/д ело сторожит

но нет вещей и нет картин
и клена нет и нет осин
нет паука и стражи нет
открыл он главный свой секрет

Из жизни носорогов

В неизвестное время года,
В неизвестной стране и городе
Я увидела носорога.
Он поехал на скором поезде.
Деловито и очень просто
Предъявил билет. Вот в вагоне
Носорог громадного роста
С чемоданом и телефоном.
И я ехала в том поезде.
А купе наши были рядом.
Я пила всю дорогу кофе.
Носорог купил лимонада
Из тропических южных фруктов,
Что напомнят ему о доме,
О лианах и пальмах – о доме.
Он не знал, что джунгли покинет,
Будет мучиться ностальгией,
А в сверкающем водоеме
Уже будут купаться другие.
Он же – в поезде. Ноги в тазике.
Всю дорогу бумаги листает.
Он – посол носорожьей Африки
В Скандинавии и Британии.

Эпитафия

Вдыхая розы аромат, я вспоминаю
О днях, давно ушедших, о любви,
О вечерах с букетами из роз.

Когда же это было, я не помню,
Год, два, пять лет иль век назад.
Но рук твоих тепло я все храню
В своих руках, уже давно холодных.

Я вижу отражение свое
И вижу свет в глазах...

Я чувствую, что я тебя люблю
И нас с тобой ничто не разлучит.
И потому я говорю тебе,
Что ты всегда со мной, хотя нас нет.

* * *

Гул новых строчек слышу в голове,
Гул новых слов во мне и обо мне.
Стук новых фраз, пытавшихся уйти,
Нечетко, слабо. Лишь до десяти.
Последний счет в попытке удержать
Круг вольных мыслей. В голове лежат
Все тайники, все нужные слова.
Но выдержит ли это голова?
От этого тупая боль в висках,
От этого смятение в мозгах,
От этого не слышу звуки сфер,
От этого... Кто этого хотел?
Я не могу сказать, что я хочу,
Я путаюсь, теряюсь и молчу.
Круг вольных мыслей не облечь в слова,
Как не понять, что значит дважды два,
Как не узнать, увидев свет в окне,
Не близком, а совсем чужом окне,
Что происходит там, кто там живет,
Какие кто-то песенки поет,
О чем грустит, с кем веселится тот,
Кто, не успев придти, уже уйдет,
Кто, не успев понять, уже решил,
Что все это терпеть нет больше сил.
О чем он думает теперь, когда в тиши
Читает чью-то повесть для души
И, прочитав, закрыв тот самый том,
Решает вдруг подумать о другом?
О том, что мысли шире языка,
О том, что героиня далека,
О дне вчерашнем или не о дне,
И о себе, и, может, обо мне.