HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Алексей Музычкин

Андалусия

Обсудить

Сборник рассказов

 

Купить в журнале за ноябрь 2017 (doc, pdf):
Номер журнала «Новая Литература» за ноябрь 2017 года

 

На чтение потребуется 35 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

Опубликовано редактором: Елена Астахова, 29.10.2017
Оглавление

1. Алькатрас
2. Андалусия
3. Вещи

Андалусия


 

 

 

 

«Правда, князь, что вы раз

говорили, что мир спасёт «красота»?»

 

(Ф. М. Достоевский, «Идиот»)

 

 

 

Я часто ходил в это кафе с тех пор, как овдовел.

Заведение было тёмное, мрачное, с дубовыми балками по сводам, с приглушённым светом уродливых плафонов, напоминавших грозди привешенных к потолку ядовитых поганок, с мутными зеркалами в витых состаренных рамах, с почерневшими, изъязвленными пеплом сигарет диванами, и с официантами, чьи худые, вытянутые лица качались над бордовыми халатами, как языки пламени над свечами.

Атмосфера в «Андалусии» мне нравилась – картинно-нелепый вид ресторана, безобразное оформление интерьера – под Магриб, под модерн, под макабр – смягчали моё горе. Вероятно, мне виделось в надругательстве над помещением отражение полной безнадёжности моих собственных попыток обустроить свою жизнь.

Хоть я был ещё молод, я не желал идти в другое место – в какое-нибудь бойкое и модное заведение – например в то, чья дверь была чуть ниже по переулку под вывеской «Бостон». Всё там казалось мне теперь мелко, пошло, и виделись мужчины и женщины на красных подушках, в мерцающем полумраке принимающие друг перед другом уверенные позы и говорящие друг другу бессмысленные слова, а сами нервничают: он – не пахнет ли у него из подмышек, она – не подвернулась ли ненароком юбка.

Смерть забралась в вотчину, которую я всегда считал своей.

Теперь каждый вечер я приходил в честный полумрак «Андалусии», сидел в нём, прислушиваясь к тому, как за соседним столиком мужчины с тяжёлыми небритыми челюстями обсуждают что-то на непонятном мне языке; смотрел на немолодые пары, некрасиво поглощающие свои десерты; ухмылялся на длиннеющие от растерянности лица молодых людей, случайно переступивших порог ада и оказавшихся в его ядовитых испарениях – и пил арманьяк, и чувствовал со злорадным удовлетворением, что всё пропало...

 

Однажды – это было уже спустя несколько месяцев после похорон – придя в «Андалусию», как обычно, к восьми, я увидел в зале необычную пару – мужчину и женщину. Они сидели за одним из столов в дальнем ряду, возле прислонённого к кирпичной колонне пыльного, выкрашенного в помидорный цвет донкихотского щита, одного из сразу понравившихся мне здесь когда-то знаков зловещей бессмыслицы.

Оба были молоды и красивы – и, очевидно, богаты. Не сводя друг с друга глаз, они без конца ласкали друг другу руки. В королевстве, где я нашёл себе приют, такие действия были возмутительны.

Испытывая беспокойное и нездоровое желание, сродни желанию расчесать ранку, разнюхать неприятный запах, сделать себе ещё больнее и гаже – я, стараясь быть неприметным, незаметно подошёл к ним ближе.

Рядом с их столом, за бурой кирпичной колонной, я увидел ещё один столик, совсем потонувший в сумраке кирпичного свода.

Я проскользнул к нему и сел на диван за колонной. Теперь из моего укрытия голубки были мне отлично видны, сам же я им – нет. Возникшему возле меня бесшумно узколицему призраку я, высунув изо рта жало, приказал принести мне порцию Делорда.

Потом я вновь повернулся к влюблённым.

Оба были одеты красиво, стильно – особенно она – с очевидным естественным пренебрежением к желанию произвести на окружающих впечатление – и со столь же очевидной заботой и дороговизной, которой требует это пренебрежение.

На ней был серый клетчатый кепи, который она вскоре сняла с головы и положила перед собой на стол, выпустив на волю роскошные светлые волосы, упругой волной скатившихся на тонкие, будто сделанные из богемского хрусталя, плечи.

Лицо её в тёмно-оранжевом сумраке «Андалусии» не было мне хорошо видно, но общие очертания прелестного овала я различал: узкий подбородок поднимался к впалой, полной тёмной синевы ложбинке щёк и завершался высокими, симметричными выступами скул; я мог видеть и очертания её красивого, полного рта с едва заметным милым пушком по обоим краям верхней губы; и глаза, разбежавшиеся, словно длинные лодки, с подъёмами стрелок, улетающих в небо кариатидными рострами.

Стоит сказать, что уже несколько месяцев подряд я созерцал по вечерам в «Андалусии» только небритых мужчин с их тяжёлыми взглядами, да дам, похожих на старух из фильмов Феллини, да пугливых студенток, зажимающих юбки между ног.

Не следует забывать, читая мой рассказ, и о том, что, сидя напротив двух нарушителей спокойствия в тот вечер, я пил продукт, дистиллированный в Арманьякском аламбике по секретам гасконских виноделов – напиток этот чертовски крепок.

Сидя перед двумя несчастными в сумраке, я понимал, что обладаю огромной силой, что могу трагически влиять на мир живых, но что сила, которой я владею, никогда не сделает живым меня самого.

 

Так или иначе, я вскоре придумал наказать пару, так бесцеремонно нарушившую негласные, но строгие для меня правила «Андалусии» – я решил влюбить в себя прелестную золотоволосую девушку навсегда.

Для осуществления плана я вначале внимательно рассмотрел его.

На вид ухарь был ещё молод, не больше тридцати лет. Был он белокур, с узким и красивым лицом – впрочем, красивым более не мужской, а женской, неуместной в мужчине красотой.

Разглядывая его, я заметил в нём и как будто слишком много устремлённого на себя самого внимания: он со смешной постоянностью задирал своё тонкое, восковое лицо к мерцающим на потолке лампам-поганкам и так замирал на некоторое время, беззвучно шевеля губами, словно карп в бассейне. Очевидно, он делал это с целью показаться своей спутнице увлечённым какой-то монументальной своей мыслью.

Длинные волосы его слегка вились и ложились на высокий лоб густой бахромой, прикрывая собой глаза, подобно тому, как ложится шерсть на морду мерзкого мопса; из-под чёлки мне был виден лишь прямой, тонкий нос и небольшой подвижный рот, на котором то и дело беспокойно подрагивали чувственные мясистые губы.

Я прислушался к их разговору.

– Ирэн, – голос его был плаксив и печален, и надушен тем тяжёлым романтизмом, которым пахнет немытый, но обильно надушившийся человек. – Я сам себя понимаю лишь отчасти. Отчего мне дано чувствовать совсем по-другому, чем остальным? У меня такое ощущение, что я… какой-то тонкий, что ли?..

Её пальцы лошадкой забегали в его ладони.

– Милый, ты гений.

Она засмеялась. Смех её был мелодичный, молодой, он кольнул меня в грудь давно забытым куражом.

– Мир узнает о тебе скоро, – продолжала она, нежно щекоча ему ладонь. – В «Обозрении» утверждают, что ты пишешь лучше Франзена. Вот погоди, сейчас выйдет перевод «Светочи»…

– Всё ради тебя, – тихо произнёс он, наклоняясь к ней, беря её тонкую белую кисть в свою и прижимая её к своей груди.

– Я знаю, – отвечала ему моя сумеречная дриада ласковым эхом и с заботливой тревогой добавила: – Но не кажется тебе, что настала пора подписываться своим именем? Не хватит ли уже этого глупого псевдонима – «Арсеньев»?

Услышав имя, я замер.

Он же в ответ ей судорожно вздохнул, снова театральным движением поднял лицо к потолку и отвечал:

– Надо дать последней повести раскрутиться. Есть риск, что всеобщее внимание ко мне что-то изменит в моей способности чувствовать... Ирэн, я ещё не написал своего главного.

– Ты прав, ты прав, – она поднесла к губам и несколько раз горячо поцеловала ему руку. – Делай, как знаешь.

«Арсеньев», «псевдоним», прочее – я всё понял.

 

Передо мной сидел не кто иной, как таинственный гений – возникший три года назад из ниоткуда писатель – не показавший себя ни разу живьём публике, не давший прессе ни одного интервью, не поведав, кажется, о своём существовании вообще никому на свете ни единого факта – он скрылся за псевдонимом «Арсеньев» и вдруг популярностью своих рассказов и повестей превзошёл всех авторов последних десятилетий, вместе взятых.

С любого поискового портала, с популярных сайтов, с полок всех книжных магазинов – на вас кричало, стучало вам в уши, валилось вам в мозг: «Арсеньев!», «Арсеньев!» …

Был ли он талантлив?

Жертва рекламного натиска, я прочёл пару его рассказов – «Сторожевой пёс», и ещё были какие-то «Устрицы».

Мне лично автор показался одним из тех, кто, владея слогом, накручивал оборот за оборотом вокруг пустоты – так что получившийся в результате ком при первой же попытке расплести его и найти в нём смысл распадался в пыль, словно одежда из древней могилы при прикосновении к ней руки археолога.

Нет, этот был не гений.

Я снова – ещё внимательнее – посмотрел на него. Безобразник опять поднимал лицо к потолку – тем движением, которое в его повадке больше всего меня раздражало.

На сей раз, однако, он сделал это движение даже судорожнее, резче, чем раньше. Вдруг белокурые космы разлетелись с его узкого лба, и я похолодел: два молочных бельма смотрели из мёртвых глазниц в потолок, бельма эти не отражали тусклый свет люстр, но, казалось, наоборот, поглощали его.

Мне в одно мгновение сделались понятны и необходимость его странной причёски, и эти судорожные движения лицом вверх, и сплетённые на столе руки…

Не ждите, что я разжалобился.

Ни капли совести не было во мне.

Я лишь отпил из рюмки и поздравил себя с тем, что предстоящее приключение обретало изысканный аромат – сродни тому, что невидимым бантом распускался над моей рюмкой острым, мускусно-сладким букетом.

О, я был настоящий сукин сын.

 

 

Если для видеорекламы или корпоративного фильма использовать динамическую 3D-графику, то у такого подхода преимущества абсолютно очевидны. Это прекрасная возможность достичь внятного воплощения любой визуальной идеи доступными средствами. Тем более если такое видео сопровождает оригинальная музыка.

 

Но вот блондин выпрямился на диване и сказал ожидаемо-прозаическое:

– Мне надо в туалет… Позови, пожалуйста, официанта.

В окружающем нас со всех сторон полумраке в этот момент не было видно ни одного из скорбных прислужников Тартара.

Я встал со своего места, обогнул колонну и приблизился к их столу.

– Простите, – я обращался только к нему, я вовсе не глядел на нее, – позвольте мне помочь вам. Я случайно услышал…

И с этими словами я протянул ему руку.

– Этот господин вызывается тебя проводить...

Она улыбнулась мне. Я даже не посмотрел.

– Это очень любезно с вашей стороны.

Голос её тёк мне в штаны сладким мёдом, но я выдержал и так и не посмотрел на неё. Этого требовали правила.

Она вложила его руку в мою.

Арсеньев повернулся на диване, встал, затем рука его вывернулась из моей, и, словно мерзкое членистоногое, переползла мне по рукаву на плечо и там закрепилась.

– Пойдёмте, – сказал он мне.

И мы пошли – я впереди, он чуть сзади, держась за мое плечо.

О, я прекрасно знал, как получить от него недостающие мне сведения. Игра была стара.

Миновав несколько колонн, я остановился и повернулся к нему.

– У вас очень красивая жена.

– О, да, – на губах его повисла глупая улыбка. – Она невозможная красавица, не правда ли?

Я придал своему голосу удивлённый оттенок:

– Но разве вы…

– О, я отлично вижу её, поверьте! – лицо его сделалось вдохновенным. – Я вижу! Знаете, слепые очень хорошо видят – то, что действительно стоит видеть... Кроме того, мне все вокруг постоянно говорят о её красоте. Вот и вы сейчас сказали.

– Мне кажется, вы очень любите её.

– Очень.

Я выругался про себя и снова пошёл вперёд, но и опять резко остановился – так что он, не успев среагировать, уткнулся мне носом в плечо. Тогда я снова обернулся к нему и с горьким упрёком в голосе спросил его:

– Зачем же вы обманываете её?

Внезапность, натиск, контраст – вот всё, что в таких случаях требуется. Если что-то есть, оно непременно вывалится.

– Обманываю? – он озадаченно поднял взор, как будто смысл произнесённого мною должен был свалиться на него с потолка связкой мухоморов.

– Обманываете, – горько подтвердил я ему, – да ещё жестоко. Извините, что я вам это говорю; как вы понимаете, я оказался в ресторане за соседним с вами столиком не случайно. Ваша последняя повесть очень обидела кое-кого...

Он болезненно вздрогнул лицом.

– Как вы узнали, что я пишу?

– Церковь ерунда, – словно не слушая его, продолжал я размышлять вслух, – но эта ваша новая вещь неприятно задела чувства и кое-кого другого. На самом верху. Вы понимаете, о ком я? Из-за этого нам пришлось многое о вас узнать...

– О чём вы говорите?! – с неприязненной поспешностью отступил он от меня. – Какая повесть?!

На секунду я подумал, что всё пропало и пора было, бросив его ко всем чертям, ретироваться. Но уже в следующую секунду дрожащие губы, извиваясь, добросовестно перечисляли:

– «Светочь»? «Равновесие»? «Дождь»?

Проглоченный крючок мне теперь только оставалось вынуть из него с кишками.

– «Светочь», – выбрал я наугад, – хотя и две другие бравировали на грани. Идите за мной, но только очень медленно.

Мы снова двинулись кругом по мрачному заведению, мимо бурых кирпичных колонн, мимо розово-янтарных торшеров, мимо скрипящих диванов и лениво поворачивающихся к нам из-за столов небритых челюстей.

У самых дверей туалета он остановился и сказал мне подавленно и жалко:

– Но вы же знаете, что всё это писал не я.

Мне стоило больших усилий, чтобы сдержаться и не выкрикнуть что-то короткое и триумфальное. Но я сдержался и с грустной холодностью, медленно и задумчиво растягивая слова, произнёс:

– Во всей этой истории мне жаль только её

– Вы не понимаете, – он в отчаянии дёрнул лицом и в свете покойницкого сияния, исходившего из двери туалета, сделался совсем белым. – Я без ума от неё, я не могу без неё жить! Но она… поймите… она любит лишь искусство! И меня – но лишь пока я писатель!

Членистоногое переползло мне с плеча на грудь, впилось клешнями в лацкан и повисло на нём.

Я холодно рассматривал его. Он напоминал мне лохматую, скулящую болонку.

– Вы же видели её... – ныл он. – Молодая… Тело совершенное, лицо… Зачем я был ей нужен слепой? Зачем, скажите? Даже с деньгами? За неё сватались красавцы, миллионеры…

– Вашу личную жизнь оставьте себе… – сурово приказал ему я, пристально рассматривая его пиджак и убеждаясь в том, что пиджак этот был дорог. – Нам лишь не нравятся те мнения, которые вы пропагандируете вашими книгами.

Он всплеснул руками:

– Я даже не могу себе представить, что могло... Да поверите ли, – он вдруг глупо хихикнул, – я сам не читал эту свою «Светочь»!.. Вы представляете, я этот роман даже в руки не брал…

На это я лишь горько повторил:

– Лучше бы ей не знать.

– Прошу вас! – он принялся снова ломать руки. – Я всё, всё вам расскажу! Довольно уже того, что я разорён, а она ещё не знает об этом!

– Вы разорены?

– С треском, до копейки! – с каким-то облегчением выдохнул он, прижимая свободную руку к груди, другой же продолжая приводить в негодность мой лацкан. – О, вы не представляете! Я хотел доказать ей, что я писатель – иначе она не осталась бы со мной! Но я ничего, совсем ничего не смыслю в писательстве! И тогда я нанял лучшую команду профессионалов. На меня пишет сам…

Он нагнулся ко мне и шепнул мне имя, но я лишь мужественно сглотнул, чтобы снять головокружение.

– О, да, да! – продолжал он. – Но теперь всё кончено! Только процент за конфиденциальность от этих авторов стоил мне целого состояния!.. А гонорары!..

Он перевёл дыхание, засунул пятерню в свои вялые кудри и поднял их кверху. С лица его на меня смотрели пустые глазницы античной статуи.

– Хуже всего оказалось продвижение!.. У этих агентств такой сложный способ подсчётов! – и вот, я ошибся, я не рассчитал! Теперь я нищ! Я нищ! И она нища! Я продал даже наш дом, через месяц нам придётся съезжать, а она ещё ничего не знает... И съезжать нам некуда!..

Я и не надеялся на такую удачу.

– В конце концов, нас интересует лишь тот, кто написал эту самую «Светочь», – поразмыслив, сказал я. – Давайте поборемся за вас. Сейчас вы поедете домой. Там сядете за стол и всё обстоятельно опишете на бумаге. Предупреждаю: никаких компьютеров – только чернила, ваша рука и бумага. И не вздумайте никуда сами звонить или, ещё чего доброго, куда-то нести вашу объяснительную. Ждите от нас звонка.

– Покажите мне, где туалет, – захныкал он.

Мы зашли в уборную, я затолкал его в кабинку и подождал снаружи. За ободранной дверью он провёл довольно много времени – судя по звукам, он плакал там, сидя на унитазе.

Когда он вышел, мы вместе прошли обратно к столу, где я учтиво поклонился красавице и вновь ушёл в тень свода, к наполненной в моё отсутствие злым духом рюмке арманьяка.

 

К моему удивлению, златовласка восприняла новость о срочном отъезде друга спокойно, как будто ждала, что так и должно было случиться, как будто ничего неожиданного не было для неё в его желании уехать немедленно и непременно одному домой.

Она сказала, что посидит в кафе ещё немного, допьёт чай и сделает несколько звонков. Домой она приедет на такси.

За Арсеньевым пришёл шофёр – квадратный мужчина в мятом костюме, со ртом, напоминающим акулий, с волосами в ушах и на переносице, с общим выражением скорби на толстогубом древнеримском лице.

Они ушли, и мы остались одни – я, сидя в сумраке за колонной, она – дважды обманутая – вся передо мной, вся в моей власти, со стоящим перед ней дымящимся красным напитком.

Начиналась любимая мною часть танца.

– Простите мне мою нескромность. Вы очень его любите?..

Она не смутилась и не удивилась моему вопросу – как и тому, что я заговорил с нею из темноты своей пещеры. Отпила дымящейся крови, подумала немного и ответила:

– Люблю.

– Как странно, – заметил я, – мы чаще всего любим то, что нам кажется, а не то, что есть на самом деле.

– Вы так думаете? – откликнулась она без выражения.

Я поднажал:

– О, да, без сомнения! Любить то, что есть, поверьте, людям нет никакой возможности.

– Удивительно, – произнесла она, но опять как-то невыразительно.

Пятым чувством я ощутил, что что-то шло не так. В танце вёл не я.

– Что именно вам удивительно? – решил уточнить я.

– Да нет, ничего, – она поставила бокал на стол и усмехнулась. – Уже ничего. Но то, что никакой честности в мире нет, это правда.

– Вы только что произвели на свет дивный парадокс. Ему позавидовал бы и Оскар Уайльд.

– Кто это?

Я опешил.

– Вы шутите… С вашей любовью к искусству? Вы не знаете Оскара Уайльда?

Она взяла двумя руками бокал, будто согревая им руки; свет упал на её хрупкие белые запястья.

– Я ничего не понимаю в искусстве, – сказала она.

В рюмке моей оставалось ещё несколько капель Delord’а – они тут же отправились мне в рот.

– «Ничего не понимаете в искусстве», это как понимать? – нелепым каламбуром переспросил я.

– Искусство мне абсолютно безразлично, – пожала она плечами. – Я ничегошеньки в нём не смыслю… Так и понимайте.

– Но ваш муж…

– Ах, оставьте, – она махнула рукой. – Это же мой муж, а не ваш.

«Посмотрим, посмотрим», – подумал я тогда и продолжил торжественно:

– Коли вам всё известно о вашем муже, известно ли вам и то, что сам он не написал ни строчки из того, что он издаёт под именем «Арсеньев»?

– Известно ли мне это? – она громко рассмеялась. – Я знаю всех, кто пишет за него – по именам.

– Вы знаете?! – я остолбенел. – Так, значит, вы лжёте ему?..

– А вы здесь, чтобы меня судить? – холодно отозвалась она.

Мы помолчали, потом, качая головой, я сказал:

– Нам бы вместе с вами рядышком сидеть на карнизах Нотр-Дама. Так мы, кажется, с вами похожи…

– Вы даже не знаете, насколько мы похожи, – усмехнулась она. – Заканчивайте играть в психоаналитика и выходите из своего угла. Хотите трахнуть меня?

Теперь мне стало очевидно, что это была чужая игра. Тем не менее, я встал с места, обошёл колонну и опустился рядом с ней на кушетку.

– Меня зовут…

Она вскинула вверх тонкую белую кисть:

– Не надо.

Я быстро украдкой оглядел её, теперь вблизи.

На ней были узкие чёрные кожаные брюки, заправленные в изящные полусапожки с высокими, острыми каблуками. Длинная шея была грациозно опущена, хрупкие плечи по-девичьи покаты, прямая спина у основания чуть отклонялась вперёд; обтянутый чёрной кожей аккуратный зад был притягателен, как и худые длинные ноги, которые она держала, сжимая колени, чуть отставив, впрочем, в сторону левую голень.

Я вдруг почувствовал, как за эти месяцы соскучился по женщине. Словно жгучим льдом провели мне по холке.

– Я сделаю вид, что не слышал того, что вы сейчас сказали…

Ожидая моего прикосновения, она выпрямилась, и особым зрением я увидел, как сладким напряжением налилась её спина.

Легко, сначала только подушечками пальцев, я прикоснулся к узкой ложбинке между лопаток.

– Я хотел бы уехать отсюда вместе, – сказал я ей тихо, прижимая теперь всю ладонь к спине и чувствуя под пальцами хрупкие бусы девичьих позвонков.

Она глубоко вздохнула.

Я погладил её плечо, залез под нежные, ароматные волосы и поласкал под ними её шею, затем обхватил шею кистью и ласково потянул к себе.

Повинуясь, она повернула ко мне лицо.

В ту же секунду я в ужасе отпрянул.

Ровный ряд мёртвых, искусственных зубов улыбался мне; от носа к углам рта шли глубокие борозды морщин; глаза были черны – но не от туши, а от отёков и старческих звёздочек; на шее дрожала жёлтая, дряблая кожа...

Красавица моя оказалась старухой.

– Что-то не так? – она с усмешкой подняла брови.

Отстранившись, я выдавил только:

– Неожиданно.

– Вы спрашивали об искусстве, – она выпрямилась и принялась не мигая смотреть перед собой. – У меня есть своё. Мне не нужен холст или чистый лист бумаги, мне нужен муж-слепой и заведение с нужным освещением.

– И в чём же ваше искусство?

– Хотите послушать? Это часть номера.

 

Она вытащила из сумочки, что лежала рядом с ней на диване, пачку сигарет, вынула одну, чиркнула зажигалкой, глубоко затянулась и вместе с дымом выдохнула:

– Когда я развелась со своим первым мужем, мне было только сорок восемь. В надежде снова выйти замуж я на последние деньги сделала несколько пластических операций, ходила на омолаживающие процедуры, прошла профессиональные курсы макияжа... Я добилась того, что в сорок восемь стала выглядела на тридцать.

Она посмотрела на меня и продолжала:

– В клубах и ресторанах мужчины выстраивались за мной в очередь. Все сходили от меня с ума, но… только до того момента, пока не узнавали мой настоящий возраст. Тогда мужчины удивлялись и расстраивались – пусть чуть меньше, чем расстроились сейчас вы – но достаточно, чтобы я это заметила. Их отношение ко мне тут же менялось, взгляд их тускнел, вдруг они переставали говорить о свадьбе и начинали при мне пялиться на сидящих рядом молодых девиц. А через некоторое время все они куда-то пропадали. Вы не женщина, вы не понимаете, как это больно.

Она затянулась и судорожно выпустила вверх дым.

– Так прошло десять лет, и тут подвернулся он – богатый, слепой. Сначала я просто развлекалась с ним, валяла дурака, говорила ему, что мне девятнадцать, придумала сказку про свою любовь к искусству. А он оказался так же слеп душой, как глазами. И тогда я подумала – почему нет? Мы сошлись. С самого начала я отказывалась встречаться с его друзьями, а позже мы стали обходиться только моими. Мои друзья подыгрывали мне. Слепой дурачок нанял целый полк писателей, чтобы произвести на меня впечатление.

– Вы сделали это ради денег?

Она саркастически фыркнула.

– Как вы умны! Нет ничего важнее для женщины, потерявшей красоту, чем обеспеченная и спокойная жизнь. Впрочем, и поклонники тоже нужны – в любом возрасте.

– И потому вы приходите в такие заведения.

– Прихожу с ним, заметьте. Ведь если бы я приходила одна, ко мне бы тут же подходили и… отходили. А так…Секрет в том, чтобы выбирать места, где поменьше прямого света. Непременно найдётся болван вроде вас, который заинтересуется и будет долго примеряться, как бы обмануть слепого. Я играю с мужчинами – долго или не очень – в зависимости от настроения – а когда в конце вижу их испуганный, паникующий взгляд – от души смеюсь про себя. Для меня нет ныне удовольствия сильнее, чем снова и снова убеждаться, как вы все жалки и глупы.

С застывшей на губах улыбкой она затянулась и тонкой струйкой выпустила дым вверх. Ей вовсе не было смешно.

– Теперь идите, игра закончена, – коротко приказала она мне.

Я хотел было сказать ей на прощание, что муж её разорён, что скоро она окажется на улице, в нищете, что такие игры не доводят до добра…

Но она опередила меня:

– Не надо, не надо мне никакой правды! Идите, идите! Продолжайте свою игру, а я свою. Пусть всё останется, как есть.

Я встал и пошёл к выходу.

У двери не сдержался и обернулся.

Она сидела там же и всё смотрела вперёд себя, то и дело поднося ко рту сигарету и вдыхая и выдыхая дым – в пустоту.

 

 

 

(в начало)

 

 

 


Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за ноябрь 2017 года в полном объёме за 197 руб.:
Банковская карта: Яндекс.деньги: Другие способы:
Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке:
«Вернуться на сайт магазина»
После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru
Вы получите доступ к каждому произведению ноября 2017 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.

 


Оглавление

1. Алькатрас
2. Андалусия
3. Вещи
517 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 29.03.2024, 12:14 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!