Под шум дождя

Увидеть сон под шум дождя

Увидеть сон под шум дождя,
во сне раскрыть объятья ветру...
И шквал листвы накинет вдруг
штормовку-память мне на плечи.
Опять, как много лет назад,
безродный пес придет бездомный
в глаза заглянет боязливо:
Двуногий Бог одарит булкой
иль пнет со злобою плебея
ногой в худющие бока?

А мы с подругою батон
с веселым беззаботным смехом
кусали всласть попеременно,
но в приступе великодушья
пошли на легкое лишенье:
исчез батон в собачьей пасти.
И позабыли вскоре мы
Собачий взгляд – глаза в глаза.

Увидеть сон под шум дождя,
во сне раскрыть объятья ветру...
И пик эмоций в резонансе
прорежет временнýю темень...
Чуднáя память! Без причин
чащоба, глухомань годов
погасит яркое свечение,
а пустячок вдруг озарится
подспудной искоркой сознанья,
как будто бы раздвинув шторы.

Не вспомнить мне лица подруги,
каким был расставанья час...
Но вот является с упреком,
как вечно непокойный призрак,
собачья грусть-тоска в глазах.

Сидишь совсем некрасивая

Сидишь совсем некрасивая,
ведь слезы плохой косметолог,
и все же по-прежнему милая,
а я кажусь тебе ворогом.
Терзаются души пристрастием –
коварнее нет переплета,
чем антагонизм двоевластия:
любовь к тебе
и
работа.
В глазах твоих брызги вопросов,
колючие, злые ветры…
Со счета собьются колеса,
наматывая километры.
Прости!
Все забуду на свете,
тебя
на время
забуду.
Вины моей в этом нету,
как нет и моей заслуги.

Мемориал

Все как прежде: немею благоговея.
Инженерная улица, площадь Искусств…
Рядом пенится Невский, верю – не верю,
Там заботы мирские, здесь – думы и грусть.
Как не помнить! Асфальт заметала поземка,
Тормозами тревожно пропело такси.
Разве знал я тогда, это ты – «НЕЗНАКОМКА»,
Что тебя у судьбы без надежды просил?
Словно падали с неба цветы в твои руки,
Непогода вокруг разметала вуаль.
Я запомнил кашне из колючей злой вьюги,
Что тебя увлекало в мятежную даль.
И стояли дома в безучастной округе,
В сквере ветви плели стихотворную ткань,
Все в природе штормило свое буги-вуги,
Собирая обильно-печальную дань.
Ну и что – не сбылось.
Уж тянуться, так к звездам,
Безрассудно поверив, как в Бога, в себя.
Пусть потом по душе –
как стальные полозья…

Мы встретимся

Мы встретимся с тобой, когда по небу
с восторгом проплывают журавли,
курлыча и предчувствуя победу
над силой притяжения земли.

Мы встретимся и в долгих разговорах
исчезнет всех обид глубокий след.
И вспомним летний день, что стал нам дорог,
морской волны любовный тихий бред.

Мы встретимся, чтоб удивить друг друга:
и ты не тот, и я уже не та.
В душе струной, натянутою туго,
симпатия меж нами пролегла.

Мы встретимся и при любой погоде
зайдем в желтеющий печальный лес,
и будет все равно – что ночь, что полдень,
счастливые часов не чуют здесь.

Мы встретимся, когда на небе звезды
мерцать устанут в стынущей ночи,
а вдоль дорог рябиновые грозди
и в пурпуре их – лунные лучи…

Мы встретимся?
Ты только не молчи.

Разлад

Разлад как дюны надвигался,
как микротрещинка в стекле.
Неявной силой нагнетался
восток, ночующий в окне.
Пойми, незыблимость скандальна…
Изящный символ – смерть цветка,
а ваза – только гроб хрустальный,
давай все спустим с молотка!
Прощальный аромат осенний
вдохнем с восторгом вольных птиц;
давай запомним лишь веселье
из жизни вырванных страниц.
Поверь, ты судишь слишком строго,
я не умею угодить.
Как жалко, что тебя в итоге
Уже ничем не убедить.

Бессонница

Улица – рампа,
а ночь – режиссер,
может быть, странный
и слишком упрямый.
День отгорел, как сигнальный костер,
в окна врываются блики рекламы.
Синий – «Спешите смотреть кинофильм!»
Красный – «Комедия очень смешная!»
Видел – комедия для простофиль,
Видел – комедия очень пустая.
Светят в домах перфокартой огни,
в них распорядок, программные чувства,
самодовольство, беспечные дни…
Только в программу не втиснешь искусство.
Синий – «Спешите смотреть кинофильм!»
Тронул сосед за стеной выключатель.
Вечер негромко огни загасил,
ночь распростерла немые объятья.
Долго напротив маячит окно –
чья-то душа бьется в кубике света.
Бьется, но будет ли ей суждено
прикосновение теплого лета?
В этой ночи – как призывный огонь…
Может быть в душном рекламном пространстве
кто-то бредет, подставляя ладонь,
скромному свету в оконном убранстве?
Нет – ни души!
Штабеля этажей
множатся нагроможденьем ячейным.
Город во сне и вдруг станет родней
скрип половицы шальной и ничейный.
Только зачем, выбиваясь из сил,
бредит реклама, покоя не зная?
Синий – «Спешите смотреть кинофильм!»
Красный – «Комедия очень смешная!»

Бывший хутор

Пустынный сад
застыл забытый богом,
ни говора, ни смеха детворы.
Поникший дом с заросшим огородом
отвык уже от радостной поры.

Забор устал, калитка отвалилась,
чернеет глубью битое окно…
«Как покидали дом судьбе на милость,
хоть в памяти недавно, но давно,-

сказал мне друг.– Малец я был в те годы.
(Мы в «Паб-е» пьем с ним пиво иногда)
Я помню лес, колодец, сад, восходы
и помню как вкусна была вода…

Скидал отец пожитки на подводу,
слезу смахнул, утерся рукавом,
стояла мать в печали всенародной -
не поднялась рука спалить свой дом.

Корову – за рога, прочь от порога,
надрывным скрипом пело колесо.
Все поплелись. Кто с богом, кто без бога
в путь на закат, за поле и лесок…»
……….
Тут я припомнил сад, забытый богом.
Не тот ли хутор и не тот ли огород?
Не та ли тихая карельская природа,
что потеряла мирный свой народ?

Узнать бы точно, кабы, эх, да кабы!
Что видел, не идет из головы:
там яблони
беременные яблоками
рожали средь некошеной травы.

Весна Финляндии

Весну от осени не отличить,
Деревья голы, мокро и уныло.
Прозрачна роща – некого винить,
Весна-ребенок что-нибудь забыла.
Над чем ты так задумалась, весна?
Ну повзрослей, ты так нетороплива!
Не ты ль сей имидж финнам привнесла,
Не по тебе ли судят, что сонливы?
Давай же, разомкни свои глаза,
Вздохни, подай свой голос птичий!
Взорвутся почки, травы, небеса,
Покажет финн характер свой практичный.
Без ярких жестов и цветастых слов,
Рожденный жить, братается с работой.
Тяжелый труд.
Финн понимать готов:
Дом не согреет тот, кто беззаботный.
Не Бог подал! Теперь уж не найдешь
Избу того убогого чухонца,
Что выживал в мороз, пургу и дождь
На диву и царей, и полководцев.
Терял и снова строил, поднимал,
Финн отыскал в Европу путь свой долгий.
Мир незаметно, но естественно признал
Полет финдяндских нанотехнологий.
Такая уж весна таких широт:
Скромна земля и мир суров огромный…
Но в доме спит довольный, сытый кот
И не найдешь, чтоб пес здесь был бездомный.
И лето финское весне подстать,
Но дел полно в любое время года.
Мы можем финнам должное отдать:
«Царь» – в головах у финского народа.

Воскресное утро

Прозрачно лето по утрам,
грядет воскресный день.
Как будто тише птичий гам
и спит листва везде.

Пригорок, кирха, хуторок –
неброская краса,
и шпиль, как острый коготок,
вцепился в небеса.

И, дополняя антураж,
рекою без борьбы
поделен надвое пейзаж
как бы на две судьбы.

Нежны цветущие поля
и много раз подряд
далекие колокола
задумчиво звонят.