Демон IV, или Вариации на тему подвига

 

соч. 65

 

Купить в журнале за январь 2018 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 40 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

Жизнь – это подвиг.

 

Джон Сэй

 

 

 

 

 

Поэт – это тот, кого завтра убьют.

 

Марат Шафиев

 

 

Они поголовно безумны, думал Руслан, вглядываясь в эти лица: диковатые взгляды, время от времени кто-нибудь даст соседу наотмашь по лицу, потом умоляюще зашепчет на ухо. Не менее сотни мужчин на бескрайней песчаной равнине выстроились в затылок друг другу, оборачиваются, спорят, порой меняются местами – видно, в очереди стоят и за место дерутся. Он ближе подошёл, снедаем любопытством, и тогда поразился костюмам: тоги, туники, халаты в восточном духе и военные мундиры всех времён, да и шёпот (только так и говорили) на невообразимой смеси языков. Впереди виднелось возвышение, и там сгрудилась толпа. Непонятный порыв охватил Руслана: он встал в очередь. Странно, его будто узнали: впереди посторонились, один, второй, подталкивали, уступали дорогу, так через несколько минут оказался он в головах, узрев, к чему стремятся – эшафот, и стоял палач в чёрной маске. Хотел отпрянуть, но чувствовал десятки ожидающих взглядов в затылок и не посмел. Со странной пустотой в груди шагнул он на ступени помоста…

…и проснулся в поту – довершил Руслан свою импровизацию, засыпая – наверняка приснится нечто кафкианское. А приснилось и вовсе невнятная дрянь, да почище пражского еврея: будто бы дед Руслана по отцовской линии, азербайджанец, оставил завещанье дикови́нное – раз в год внук должен распинаться на кресте, натурально, с гвоздями, секунд через десять его снимают и залечивают раны. Раза три проходил он экзекуцию, и вот, взбунтовавшись, ходит по квартире, пиная стулья, плевал я, кричит, на маразм старого; мать в слезах заламывает руки, последний раз, сынок, хотя бы раз; хорошо, чёрт вас дери, хорошо, я согласен…

Идиотизм, думал Руслан, разбуженный и вышагивающий под ветром ночным, при чём тут дед, да и память оставил он добрую… Идиотизм. Меж тем Мирза пояснял, дабы ввести в курс дела по дороге: идея Амира такова: каждый может стать героем, но не каждый – быть гением. Ясно ведь, что и при всём желании никто из нас не в силах писать портреты Веласкеса и бетховеновские сонаты, это, так сказать, для большинства невозможно физически, отсутствуют природные данные, но стерпеть пытки и улыбнуться гильотине может в принципе каждый, если очень захочет. Это просто: возьми и улыбнись. Природной преграды здесь нет. Нельзя пристыдить человека, что он не пишет «Илиаду», но стыдно устрашиться боли. Он и Рылеева перефразировал: поэтом можно и не быть, но быть героем ты обязан. И потому, продолжал Мирза, подпрыгивая на ходу от предутреннего холода, по амировской мысли, поскольку одаренность не заслуга, Паскалю нечем гордиться перед продавцом огурцов, это лотерея: кому сколько выдаст природа, почётны только геройство, выдержка и физическая смелость, он не хочет хвастаться прозой своей, другой ему надобен повод для гордости. Изложил беспристрастно (так подумал Руслан, ускоряя шаги), не поймёшь, сам согласен иль нет. Он хотел и себе задать тот же вопрос, но не стал, а всё слушал Мирзу. Потому-то, как считает Амир, обыватели смеются над героями лишь, но не людьми гениальными, никто Леонардо не высмеет, расскажи про Декарта ему – не изругает, но поведай торговцу редиской про молчавших под истязанием: не поверит мужик, рассмеётся мужик, обругает и под ноги сплюнет. Амир говорит, в этом логика есть – знает торговец, что неможно ему быть Декартом, не его тут вина, и потому стыдиться нечего, а героем стать мог бы, вот только не стал, и отсюда злость его, насмешка, стремление подвиг опорочить. Обыватели любят гениев, но ненавидят героев.

Потому именно, по мысли Амира, вся уличная сволочь, да и многие «интеллектуалы» тоже, ведь средний интеллигент ещё трусливее, чем обыватель (тут странное выражение приняло лицо Мирзы: лукавое, с оттенком цинизма, и – с ещё более тонким – самоиронии оттенком), потому и рады они гибели советской власти – героизм почитала она наравне с гениальностью, если не более того, опасно (и стыдно) было признаться в малодушии открыто, помнишь, говорил Мирза (и непонятно было, передаёт он по-прежнему слова Амира или это его наблюдение, или то и другое вместе, а если только Амира, то насколько с ним согласен Мирза: ничего понять нельзя было), помнишь наши школьные годы в Союзе, редкий трус мог бы прямо сказать, что боязно помереть за идеалы, малодушные молчали в тряпочку, сейчас они смело открыли – нет, не открыли, разинули – рты, и свой голос – нет, не голос, а рык – подают они смело, и если люди, одарённые чрезмерно, остались в прежнем почёте (почти прежнем, если совсем откровенно), то на героев может теперь излить обыватель всё раздраженье накопившееся, и открыто гогочет, плюётся мужик. Вот Амир и решил – приструнить мужика.

И тут ещё одна деталь психопатом подмечена (да, усмехнулся, я в сердцах его так называю), деталь, что на руку играет малодушным: если творения одарённых сверх меры, оставаясь в веках, самим своим существованием доказывают гениальность их породивших, то поступки исключительной воли и храбрости не оставляют материальных свидетельств, в них легко усомниться, и один тут способ заткнуть обывателя – это взять и повторить.

Здесь подходили они к дворцу правительства, прошли мимо дома жилого, этажей в пять: глухая каменная стена с одним-единственным окном посередине, светившемся жёлтым пятном. Мирза указал на него: «здесь живёт грек», и вновь вернулся к разговору. Это обрывистое замечание ещё более омрачило Руслана: что за странная глухая стена, что за грек и зачем сказал об этом Мирза, всё это только усугубляло ощущение странности в истории с Амиром, неправдоподобной, но физически осязаемой; а Мирза продолжал: по тем же причинам и литература современная не в чести у смертника нашего – если для стародавних поэтов аксиомой являлись смелость и выдержка (преподношение их читателю, окружение ореолом, во многих же случаях: проявление их в личной жизни; а если кто и трусил, подобно Тургеневу на корабле, то хоть стыдился этого и скрыть пытался, не считая поведение своё естественным), то со временем падала мужеству цена, современные же писатели (многие из них, весьма многие) порой сильно смахивают на того самого мужика, что хохочет при упоминании героизма. Амир наш решил подхватить эстафету, чуднýю, выстроенную им же самим: Насими, Байрон, Лермонтов – их почитает он смертельными (тут зашли во двор собеседники и закружили вдоль чёрно-жёлтых окон, медля в дом заходить – пояснил Мирза, что покончить хочет с материей сложной до захода в компанию шумную), и причудлив выбор Амира: будто на них отпечаток особый, мол, не к жизни зовут они – к смерти, а это (тут подошли наконец к полуподвальной двери – мастерские художников, догадался Руслан), это в Амира устах комплименту созвучно: мол, и насекомые жить хотят и умеют (здесь Мирза постучал), лишь умирать не способны животные, они сливаются с природой, в иное переходят состояние, но умирать (да к тому же и с музыкой) – то бесценный дар человека. Так порешил наш Амир…

И открыли им дверь.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

---

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за январь 2018 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению января 2018 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.