4 мая 1943 года родился художник и скульптор Михаил Шемякин. Он эмигрировал из СССР во Францию в 1971 году. Там же они познакомились с Высоцким. Их представил друг другу танцовщик Михаил Барышников. Знакомство моментально переросло в дружбу и продлилось до последних дней поэта. Свою песню «Французские бесы» Владимир Высоцкий всегда предварял эпиграфом-посвящением «Другу моему Михаилу Шемякину».
Михаил Шемякин нашёл время в плотном графике подготовки к своему 80-летию и объяснил, почему в русских ресторанах поэт встречает венгров и болгар, подтвердил, что образованный Высоцкий определённо был знаком с романом французского писателя Лесажа «Хромой бес», а также подсказал, как исследователи могут установить точную дату приключения, описанного в этой песне.
А то, что друг мой сотворил
От бога, не от беса…
Высоцкий посвящал Шемякину песни и стихи. Шемякин оборудовал в своей парижской квартире студию звукозаписи, и с первой встречи в каждый приезд Высоцкого во Францию делал записи его песен. С 1975 по 1980 годы он собрал наиболее полную коллекцию композиций Высоцкого.
В своей книге «Две судьбы», посвящённой их дружбе, Михаил Шемякин рассказывает, как Высоцкий относился к процессу звукозаписи: «Работа над записями увлекла Володю сразу. Он так же, как и я, почувствовал момент «историчности» в нашей затее. Запись его песен в моём ателье затянулась на несколько лет. Это были годы серьёзной и напряжённой работы над каждой песней, над каждой интонацией в той или иной песенной фразе, над каждым аккордом гитары»[1].
Уникальность этой работы заключается ещё и в том, что при хорошем качестве мы слушаем исполнение песни для близкого друга.
В этих записях Высоцкий словно вернулся к тому начальному посылу, который был у него, когда он только начинал своё творчество: «Ведь эти песни были предназначены раньше только моим близким друзьям, их было пять-шесть человек. Я каждый раз из каких-то поездок привозил песни вместо впечатлений каких-то. Мы сидели вместе, ночами напролёт разговаривали и всегда они ждали, что я привезу им новую песню. То есть я никогда не рассчитывал на такие колоссальные аудитории, которые в будущем у меня будут. И залы, и стадионы, и дворцы спорта, и здесь и за рубежом. Я всегда думал, что мои слушатели ограничатся только этим кругом – будут только мои друзья», – рассказывал он на одном из последних концертов в ДК «Коммуна» 27 марта 1980 года.
Коллекция песен Владимира Высоцкого, сделанная Михаилом Шемякиным, стала воплощением тех самых песен в узком кругу для близких друзей. Первая публикация этой работы состоялась к 50-летнему юбилею Высоцкого в 1987 году под названием «Владимир Высоцкий в записях Михаила Шемякина» и состояла она из семи виниловых дисков.
Страницы из книги Михаила Шемякина «Высоцкий, Шемякин: Две судьбы». Фото Анны Кругловой.
Меня сегодня бес водил
По городу Парижу…
Песня «Французские бесы» вошла в эту серию с эпиграфом исполнителя «Другу моему Михаилу Шемякину»[2].
В песне почти документально поэт запротоколировал одно из приключений, которое произошло с ним и Михаилом Шемякиным в Париже. На фонограмме[3] концерта Высоцкий так анонсирует исполнение «Французских бесов»: «Эта песня посвящена одному странному загулу, который произошёл не так давно. И, надеюсь, более не повторится».
Михаил Шемякин подробно описал этот случай в своей книге, посвящённой их дружбе с Владимиром Высоцким: «Эта песня, посвящённая мне, с присущим Высоцкому юмором повествует о единственном совместном загуле в нашей жизни».
На вопрос, помнит ли Михаил Шемякин дату, когда случилась история, рассказанная Высоцким в песне «Французские бесы», художник ответил, что дату можно расследовать, если сопоставить дату гастролей театра на Таганке и сделать запрос в парижскую жандармерию, вызванную на звук выстрелов в ресторан «Распутин».
В книге «Две судьбы» Шемякин раскрывает подробности того, что случилось тем «поздним летним вечером».
История началась с того, что в один из приездов Владимира Высоцкого в Париж к жене-француженке, актрисе Марине Влади и одновременно с гастролями Театра на Таганке, где он был занят во многих спектаклях, у него случился запой.
Марина Влади, которая должна была лететь на съёмки в Рим, позвонила Михаилу Шемякину и попросила присмотреть за мужем:
«В квартире я застал разозлённую Марину, собиравшую чемодан и бросавшую в него какие-то тряпки, а также изрядно подвыпившего Высоцкого, сидевшего на диване и почему-то напялившего себе на голову дурацкую французскую кепочку с помпоном. Марина, не переставая собираться, гневно кричала о том, как она от него устала…»
Пока Марина собиралась в дорогу, Шемякин не уследил за Высоцким, который пытался найти в квартире алкоголь, но вместо вина глотнул винного уксуса. Марина сначала испугалась, увидев задыхающегося от уксуса мужа, а потом рассердилась ещё больше и выгнала их обоих из квартиры:
«Открыв дверь, она вытолкнула Володю на лестницу, я выкатился вслед за ним, а когда мы спустились, нам вослед загремели по ступенькам два громадных Володиных чемодана, набитых какой-то ерундой и шмотками для российских друзей и знакомых. Дверь наверху захлопнулась. Было около часа ночи, я стоял на улице с пьяным, плохо соображающим Высоцким и с двумя тяжеленными чемоданами».
Владимир Высоцкий и Марина Влади в Мезон Лаффитт (Франция), 17 ноября 1977 года.
Фото Жана-Поля (Джеймса) Андансона.
Пить – наши пьяные умы
Считали делом кровным…
Марина Влади очень переживала по поводу пристрастия своего мужа к алкоголю. В своих воспоминаниях, рассказывая о начале отношений с Высоцким и познании московских традиций, она пишет: «В Москве не представляют себе вечеринку без водки – холодный климат к этому располагает, это национальная традиция, и я сама с удовольствием открываю для себя тепло, развязывающее язык, ощущение свободы, которое даёт водка. Но я знаю, что для тебя это – проблема».
Марина делится также тем, что её предупреждал и сам Высоцкий и его друзья о том, что ему нельзя пить: «Это алкоголик, он не должен даже прикасаться к стакану, вот увидишь, сейчас он сдерживается, но, как только начнёт снова, ты себе локти будешь кусать»[4]. Так и вышло.
Пьянели и трезвели мы
Всегда поочерёдно…
Сначала друзья поехали в аэропорт, но улететь Высоцкому не удалось. Они оставили чемоданы в камере хранения и на такси отправились обратно в Париж. Около трёх часов ночи они оказались на Елисейских Полях:
«Неподалёку светились огни кабака «Две гитары», которым когда-то владела известная в Париже дама Людмила Лопато. Нынешний хозяин, франко-армянский певец Жак Татлян, топтался перед входом, поджидая клиентов».
Как вспоминает Михаил Шемякин, Жак Татлян, увидев приближающихся гостей, мгновенно исчез в дверях ресторана. У Михаила среди парижских гуляк была недобрая слава и прозвище Неугомонный. Он был удостоен его за то, что загул Шемякина мог продолжаться несколько дней. В это время он мог без устали пить несколько дней подряд и петь русские песни, включая военные и революционные.
«Как потом выяснилось, – пишет Шемякин о реакции Татляна, – он, как только нас увидел, с криками: "Сюда идут Высоцкий с Шемякиным, разнесут всё вдребезги!" – стал носиться по столам и диванам, снимая со стен иконы и картины, украшавшие кабак».
В ресторане «Две гитары» друзья присели к стойке, Высоцкий заказал себе рюмку и обратился к Шемякину с мыслью о том, что они столько лет дружат, но ни разу не выпивали вместе:
«Оно так и было, – вспоминает Шемякин. – Загуляю я – "пасёт" меня друг Высоцкий, в запое он – я с ним повсюду, оберегаю его от неприятностей. А здесь Володя протягивает мне стопку водки: «Мишуня, ну – одну махонькую, мы ведь с тобой ни разу вместе не выпили!» Чёрт меня дёрнул согласиться и опрокинуть в себя эту стопочку…»
Рекламное объявление кабаре «Распутин» в Париже
Нить порвалась – и понеслась, –
Спасайте наши шкуры…
В тот вечер, когда Высоцкий сказал, что пора им выпить вместе, стопочка, предложенная в знак их дружбы, стала для Михаила «каплей крови для акулы». Они выпили, и начался совместный загул:
«И вот мы уже спускаемся в подвальное помещение знаменитого кабака «Распутин». Расположенный в престижном районе Парижа, недалеко от Триумфальной арки, «Распутин» считался одним из самых шикарных и дорогих русских кабаков», – вспоминает Шемякин.
Художник описывает интерьер этого ресторана: «Стены были обиты красным бархатом и шёлком, на них красовались аляповатые портреты русских императоров, а в центре висел устрашающий портрет Григория Распутина».
Для парижской публики 1970-х годов этот ресторан был знаковым местом: «Побывать хоть разок в этом экзотическом и легендарном заведении, послушать цыган, откушать чёрной икры под русскую водку – для бережливых французов было хоть и накладно, но престижно. Кабак принадлежал мадам Элен Мартини, а попросту – Елене Афанасьевне – прославившейся в Париже тем, что, обладая безупречной фигурой и солидным бюстом, первой обнажила свои прелести, танцуя в кардебалете "Мулен Руж"».
Владимир Высоцкий и Юрий Любимов. Театр на Таганке. Репетиция спектакля «Гамлет», 1971 год.
Чего наговорили мы
И правым и виновным…
Публики в ресторане к этому часу уже не было. Но за столиком друзья увидели хозяйку заведения мадам Мартини и Юрия Петровича Любимова – режиссёра Театра на Таганке, который в это время был в Париже на гастролях. Высоцкий был не рад этой встрече, так как в силу своего запойного состояния пропускал спектакли, в которых должен был играть. Но Шемякин тогда ещё не знал этого.
Высоцкий прошёл через зал и заказал бутылку водки «Столичной». Шемякин выпил пару стаканов и направился к Любимову: «Поздоровавшись с Юрием Петровичем и мадам Мартини, я без приглашения уселся за их столик и снова потребовал себе водки. Ещё пара стаканов – и я начал выговаривать Любимову за его недопустимое, безобразное отношение к белой эмиграции, к белым офицерам. Я ссылался на его спектакль, который он привёз в Париж, где в одной из сцен карикатурный портрет государя императора Николая II повешен, по замыслу режиссёра, вниз головой. «Это же пощёчина Белому движению! Это, это недопустимо… Непозволительно!..» И так далее. И тому подобную чушь молол я пьяным языком великому режиссёру. И умнейший и добрейший Любимов, понимая, что с пьяным дураком спорить не надо, прижимал руку к груди и вежливым голосом приносил извинения: "Да, да, Миша, вы абсолютно правы, получилось действительно нехорошо"».
Константин Казански и Владимир Высоцкий в студии «Резонас». Париж, апрель 1975 года. Фото Роберта Прюдона.
Таскал по русским кабакам,
Где – венгры да болгары…
Ресторан «Распутин» славился в Париже своими музыкантами: «В нём пели любимцы как русских, так и французов Алёша Дмитриевич со своей сестрой Валей, замечательные цыганки Зина и Вероника, аккомпанировали им и подпевали великолепные гитаристы, балалаечники и аккордеонисты».
Руководил музыкальным коллективом ресторана болгарский композитор, певец и музыкант Константин Казанский. Михаил Шемякин пояснил нам, что в песне речь идёт именно о нём: «Болгарин – Казанский, венгр – скрипач Вампир в ресторане «Царевич». И вообще, выходцы из Восточной Европы так же, как русские, любили выступать в русских кабаре».
Константин Казанский аккомпанировал на второй гитаре, когда делались записи песен Владимира Высоцкого в домашней студии Шемякина, принимал участие в выпуске пластинок с песнями русских цыган.
Владимир Высоцкий и Алёша Димитриевич. Париж, 1976 год.
Блестели слёзы на полу,
А в них тускнели франки…
В тот вечер, несмотря на то, что публики в ресторане не было, музыканты и цыгане были на месте и находились в глубине зала. Они стали петь для Высоцкого.
После беседы с Любимовым, как вспоминает Шемякин, он, довольный своим «выступлением», вернулся к другу и увидел, что тот разбрасывает перед поющими для него цыганами солидные купюры, музыканты быстро рассовывают их по своим карманам, а Константин Казанский и его супруга пытаются их образумить: «Ну, это же Высоцкий, он пьяный, верните деньги! Ну как не стыдно!».
«"Откуда столько денег?!" – заорал я, подсаживаясь к другу, – продолжает рассказ Шемякин. – "На машину копил. К чёрту машину! Пойте, цыгане!" – весело ответствовал Высоцкий и запустил в поющих очередную пачку франков. Видя, что раздачу денег остановить не удастся, Казанский попросил Володю спеть что-нибудь своё. И протянул ему свою гитару».
Михаил Шемякин. 2018 год. Фото Аслана Ахмадова. Источник – Artifex.ru.
А друг мой в чёрных сапогах
Стрелял из пистолета…
Михаил Шемякин много лет верен выбранному однажды образу: чёрные сапоги, чёрный жилет и чёрная фуражка. Чёрные хромовые сапоги в вооружённых силах являлись элементом форменной одежды. Вероятно, что любовь к хромовым офицерским сапогам – дань памяти художника своему отцу гвардии полковнику Михаилу Петровичу Шемякину.
На пресс-конференции, организованной Центром Михаила Шемякина в Санкт-Петербурге в преддверии юбилея художника, он так пояснил свою приверженность выбранному образу: «Во-первых, я люблю чёрный цвет. Как говорил Тициан, один из самых красивых цветов – это чёрный. Во-вторых, это удобно. Если вы надели белые одежды, как говорится в евангельских истинах, не надо пачкаться. И особенно мы, художники: посадил здесь пятно, там пятно. А на чёрном, если уж совсем не заляпал себя краской, то пятен почти не видно. Это не траурное облачение. Просто очень удобно».
В ресторане «Распутин» Высоцкий получил от Казанского в руки гитару и предложение спеть, в первую очередь для того, чтобы прекратить неконтролируемое разбрасывание купюр цыганам. Тогда он запел песню «Где твои семнадцать лет?».
Шемякин вспоминает: «Когда он дошёл до слов: "А где твой чёрный пистолет?" – я вспомнил, что в кобуре у меня под мышкой покоится пистолет, который я прихватывал на всякий случай, когда "пас" Высоцкого, пребывающего в очередном загуле. И с пьяным возгласом: "Да, вот он – мой пистолет!" – выхватил его и бабахнул пару раз в потолок, с которого свисала хрустальная люстра».
Послышался шум осыпающегося разбитого стекла. Все, кто были в зале, попрятались под столы: «В противоположном конце залы из-под скатерти высовывался не уместившийся под столиком зад Юрия Петровича».
Владимир Высоцкий, Марина Влади, Эдуард Зеленин, Ревекка Модлина. Париж. 1976 Фото Михаила Шемякина.
Армян в браслетах и серьгах
Икрой кормили где-то…
Несмотря на то, что оба друга были изрядно пьяны, они сообразили, что выстрелы непременно повлекут вызов жандармов. Шемякин прихватил Высоцкого и поспешил к выходу: «Было это весьма вовремя, ибо как только мы вышли из дверей «Распутина» и перешли улицу – увидели полицейский фургон, подъезжающий к кабаку. Стараясь не шататься, не оборачиваясь, мы дошли до ближайшего переулка, где и перевели дух, радуясь, что дёшево отделались, и рассуждая, куда направиться дальше».
Из «Распутина» друзья отправились в другой русский ресторан – «Царевич», где, как пишет Шемякин, «выступали с танцами и пением два армянина, «косящих под цыган», с большими серьгами в ушах и с золотыми браслетами на руках». В «Царевиче» они с Высоцким поменялись местами. Там уже Шемякин сорил деньгами и подписывал счета за выпитое шампанское и съеденную армянскими певицами в изрядном количестве чёрную икру: «Мы с Володей, как профессионалы, во время загулов не ели. Но гульнули мы в «Царевиче» тогда на славу».
Распахнуты двери
Больниц, жандармерий…
Несмотря на то, что двери жандармерий были открыты для Шемякина с Высоцким, им удалось в тот вечер избежать ответственности за свой разгул. Но двери больниц распахнутыми оказались не напрасно: «Многодневный яростный загул закончился для Высоцкого приступом белой горячки, и мой бедный друг был связан и ввезён в «распахнутые двери» психбольницы. А дальше всё шло как и полагается. Высоцкого прочистили, привели в нормальное состояние и выписали из психушки, – вспоминает Шемякин. – Мы с Мариной его встречали на выходе, выглядел он посвежевшим и радостным, в машине всю дорогу домой клялся Мариночке, что "это" в последний раз. И какое-то время действительно пребывал "сухим"».
Михаил Шемякин вернулся к мольберту. Высоцкий вернулся в Москву. По возвращении он решил описать их с Шемякиным приключение. Так появилась песня «Французские бесы». Он позвонил Шемякину, прочитал ему текст и сообщил, что посвящает песню ему.
Владимир Высоцкий и Михаил Шемякин в парижской мастерской художника. 1978. Фото Патрика-Бернара Донадье.
Французские бесы
Большие балбесы
Но тоже умеют кружить…
То, что бесы кружат человека, чтобы сбить с пути – народное поверье. В старину считали, что заблудившегося человека кружит нечистая сила. Ямщики были выходцами из крестьян, и также верили в то, что когда зимой в пургу они сбивались с пути, их на погибель путает и «водит бес». Эта легенда положена в основу стихотворения Пушкина «Бесы», написанного в 1830 году: «В поле бес нас водит, видно, Да кружит по сторонам».
Когда бывал в сознанье он,
Седлал хромого беса…
Перипетии и аллегории, созданные Высоцким в песне «Французские бесы», отсылают к плутовскому роману «Хромой бес». Изначально идея принадлежит драматургу Луису Велес де Геваре. Его книга вышла в Мадриде в 1641 году. Но более известен изданный по мотивам этого произведения в 1707 году одноимённый французский роман Алена Рене Лесажа.
У Лесажа хромой бес предстаёт перед студентом и просит освободить его из заточения: «Это я ввёл в мир роскошь, распутство, азартные игры и химию. Я изобретатель каруселей, танцев, музыки, комедии и всех новейших французских мод. Одним словом, я Асмодей, по прозвищу Хромой Бес». За своё освобождение бес многое обещает юноше: «Вы познаете всё, что делается на свете: я открою вам человеческие слабости, я стану вашим бесом-хранителем, а так как я образованнее, чем Сократ, то берусь сделать вас умнее этого великого философа. Словом, я отдаю себя в ваше распоряжение со всеми моими достоинствами и недостатками: и те и другие будут вам одинаково полезны».
Бес перенёс героя на высокую башню, силой бесовского могущества снял с домов крыши, и они смогли увидеть то, что обычно скрыто от людских глаз. Они посещали тюрьмы, сумасшедшие дома, обсуждали причины безумия и одержимости, проникали в сновидения и в гробницы.
Подобно бесу Лесажа Михаил Шемякин открывал перед Высоцким неизвестный, скрытый от обывательских глаз ночной Париж.
Памятник Владимиру Высоцкому, выполненный Михаилом Шемякиным, Самара. Источник – «Википедия».
Я рвался на природу, в лес,
Хотел в траву и в воду…
В этой строчке Высоцкий словно ассоциирует себя с одним из персонажей романа Лесажа, которого Хромой Бес характеризует следующим образом: «Это довольно странный субъект, – подтвердил бес. – В Испании есть философы-циники – вот это один из них. Он отправляется в Буэн-Ретиро на луг, где бьёт прозрачный родник, образуя ручеёк, вьющийся среди цветов. Философ проведёт там целый день, любуясь на красоты природы, будет играть на гитаре, размышлять и потом запишет свои впечатления». При этом Бес поясняет, что этот философ беден и питается лишь хлебом и луком, потому что не хочет угождать сильным мира сего.
Привычка записывать свои впечатления, желание вырваться на природу, нежелание угождать сильным мира сего – очень близкий образу поэта портрет.
Михаил Шемякин пояснил нам, что Владимир Высоцкий был очень образованным человеком, и по тексту песни видно, что он был знаком с романом Лесажа.
Всего Высоцкий посвятил Шемякину двенадцать стихов и песен, больше, чем кому бы то ни было ещё. Михаил Шемякин создал в память о друге памятник, который установлен в Самаре.
Французские бесы (Михаилу Шемякину)
Открытые двери
Больниц, жандармерий
Предельно натянута нить
Французские бесы
Большие балбесы
Но тоже умеют кружить
Я где-то точно наследил
Последствия предвижу
Меня сегодня бес водил
По городу Парижу
Канючил: «Выпей-ка бокал!
Послушай-ка гитары!»
Таскал по русским кабакам
Где – венгры да болгары
Я рвался на природу, в лес
Хотел в траву и в воду
Но это был – французский бес
Он не любил природу
Мы – как сбежали из тюрьмы
Веди куда угодно
Пьянели и трезвели мы
Всегда поочередно
И бес водил, и пели мы
И плакали свободно
А друг мой – гений всех времен
Безумец и повеса
Когда бывал в сознанье он
Седлал хромого беса
Трезвея, он вставал под душ
Изничтожая вялость
И бесу наших русских душ
Сгубить не удавалось
А то, что друг мой сотворил
От бога, не от беса
Он крупного помола был
Крутого был замеса
Его снутри не провернёшь
Ни острым, ни тяжёлым
Хотя он огорожен сплошь
Враждебным частоколом
Пить – наши пьяные умы
Считали делом кровным
Чего наговорили мы
И правым и виновным!
Нить порвалась – и понеслась
Спасайте наши шкуры!
Больницы плакали по нас
А также префектуры
Мы лезли к бесу в кабалу
С гранатами – под танки
Блестели слёзы на полу
А в них тускнели франки
Цыгане пели нам про шаль
И скрипками качали
Вливали в нас тоску-печаль
По горло в нас печали
Уж влага из ушей лилась
Всё чушь глупее чуши
Но скрипки снова эту мразь
Заталкивали в души
Армян в браслетах и серьгах
Икрой кормили где-то
А друг мой в чёрных сапогах
Стрелял из пистолета
Набрякли жилы, и в крови
Образовались сгустки
И бес, сидевший визави
Хихикал по-французски
Всё в этой жизни – суета
Плевать на префектуры!
Мой друг подписывал счета
И раздавал купюры
Распахнуты двери
Больниц, жандармерий
Предельно натянута нить
Французские бесы
Такие балбесы!
Но тоже умеют кружить.
[1] Здесь и далее печатается по книге «Высоцкий, Шемякин: Две судьбы». Авторы Владимир Высоцкий и Михаил Шемякин.
[4] Печатается по книге «Владимир, или Прерванный полёт», автор Марина Влади.
Конец.
Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в мае 2023 года,
оформите подписку или купите номер:
