В поисках кайфа

 

 

 

В то время как Лиля и Олечка разбираются в своих чувствах к Адаму, сам объект их желаний сидит на изогнутом стволе, в безопасности, как он думает, и размышляет, как жить дальше. В голове у него бродит одна, довольно дикая мысль: податься на заимку и укуриться там еще раз. Так сказать от чего заболел, тем и лечись. Ползком ли, на карачках, но миновать человека-сторожа, которого он не видел и который пообещал его убить, и укуриться. Может он попадет в еще больший кошмар, а может, найдется выход из той безнадеги, в которой он очутился. Может он, вообще пребывает в галлюцинации? А может, и заимки никакой нет? А может?.. Стоп, сам cебе говорю! Хотя бы ради того, чтобы избавиться от сомнений, стоит туда податься…

Идти двадцать с лишним километров пешком Адаму не улыбается, поэтому он постукивает себя по карманам. Что-то там бренчит. Он выгребает мелочь: на автобус хватит, если конечно по ходу пьесы он не превратится в коричневый туман, или... в тень!? Длинная тень тыкается в адамов кроссовок. Адам поднимает глаза и монеты со звоном падают в траву. Наверху, на откосе низины, стоит знакомый кагэбэшник с сумасшедшими глазами и с портативной рацией в руке.

– Ну что, отбегались, гражданин Адамов? – говорит он, бегая глазами.

За спиной слышится шуршание. Двое рослых молодых людей в рубахах с короткими рукавами молча подходят к нему, крепко подхватывают под руки и почти несут из низины наверх.

Минут через десять Адам оказывается на гравийной дороге рядом с вишневыми «Жигулями-четверкой» и по-прежнему в цепких объятиях стражей государственных интересов.

– Ну что, обрадуем товарища полковника? – говорит сумасшедший и, картинно облокотившись о служебную «жигу», жмет на кнопки «уоки-токи». Но кнопки, прощально пискнув, проваливаются внутрь и рация, синхронно с автомобилем, осыпается коричневой пылью. Сумасшедший, потеряв равновесие, рушится в коричневую пыль, бултыхается там, махая руками, выпрыгивает оттуда и бежит через дорогу в кусты. Какое-то время слышен удаляющийся шум, потом становится тихо, затем слышится приближающийся шум, кусты раздвигаются и кагэбэшник возвращается назад. Он отряхивает брюки, пиджак, поднимает глаза в сторону Адама, по-прежнему пребывающего в тренированных лапах амбалов и говорит, ловя дыхание. – Это... психологический тренинг... такой. – И вдруг, без перехода, кричит. – Говори сейчас же, сука, как ты это делаешь! Сейчас же! Иначе!..– он сует руку под пиджак, но вспоминает, что ствола у него нет еще с ночи. – Иначе... иначе они сделают тебе больно! Очень больно! Роман!..

– Не надо мне делать больно. – говорит Адам, соображая что надо себя спасать любым способом. – Я все скажу. – он обводит взглядом всех троих. – Делаю я это усилием воли. – тут он решает, что наглость города берет и добавляет. – При очень большом желании могу растворить и вас. Если очень доставать будете.

Он закрывает глаза и тужится, как в туалете.

Сумасшедший перестает дышать. Адам открывает глаза и по очереди глядит вправо-влево, в глаза своих тюремщиков. – Вы поняли? Стоит мне поднапрячься и я вас рас-тво-рю. Как эту тачку.

Держальщик, тот что справа, вопросительно смотрит на сумасшедшего капитана, тот что слева – невозмутим.

– Прикажите им отпустить меня.

– А? – не понимает кагэбэшник.

– Скажите им, чтобы меня от-пу-сти-ли! – по складам повторяет Адам.

Как бы в поддержку Адама, штаны вопросительного держальщика начинают сползать и он, что бы поймать брюки, поневоле освобождает пленника.

– Ну, что я говорю. Усилие воли и все дела!

Сумасшедший, не обращая внимания на адамовы слова, пристально смотрит на брюки второго тюремщика. И они не заставляют себя долго ждать. Но второй ловит сползающие брюки одной рукой, другой же продолжает держать Адама, окаменело глядя куда-то вдаль.

– Ну так что? Растворять? – Адам решает идти ва-банк. – Считаю до трех! Оди-ин, два-а, два с полови-иной, два с че-е…

И тут твердокаменный держальщик ослабляет хватку и, закатив глаза, падает в обморок. После минутного замешательства сумасшедший подскакивает к лежащему и шипит. – А ну встать сейчас же! Про присягу забыл! Кому говорю! Вста-ать! Организацию не позорь!..

– Товарищ капитан, – робко подает голос второй держальщик. – Он вас не слышит.

– Молча-ать!

– Ладно, я пойду. – говорит Адам.

– Как это пойду? – изумляется кагэбэшник.

– Так. Возьму и пойду.

– А как же… А что я скажу полковнику?

– Скажите, что у вас нет технических возможностей задержать меня. Я ж, типа волшебник. А вы – просто человек. Что вам очень жить хочется. Что у вас семья и дети, если они у вас есть, ну и все в таком роде… – Адама несет на всю катушку.

Он обходит останки автомобиля и быстрым шагом идет по гравийке. Сумасшедший собачкой бежит за ним и скулит. – Ну, погоди. Давай поговорим. Найдем приемлемое решение.

– Интересно, какое это решение? Посидеть у вас немного, что ли?

– Да нет же. О сотрудничестве договориться.

– О каком сотрудничестве?

– Ну, вот как ты это делаешь?

– Я ж говорю: усилием воли.

– А-а. Ну, правильно. Усилием воли.

Сумасшедший вдруг улавливает какую-то мысль и перестает клянчить.

– Так что отвалите от меня со своим полковником! – отрезает Адам и ускоряет шаг.

– Усилием воли, говоришь, – бормочет сумасшедший, не отставая от Адама. – Так значит усилием воли. – Его лицо озаряет недобрая улыбка. Он резко нагоняет Адама и тренированным ударом в правый бок валит его на землю.

– Ну и где твоя воля? А? Пойдет он! Я т-тебе пойду, хиппи недоделанный! И технические возможности как раз под твой случай нашлись… – торжествует капитан, стоя над поверженным врагом.

Склонившись, он переворачивает Адама на спину, поднимет веко. Вырублен! Он машет подчиненному, тому, что в здравом уме и твердой памяти склонился над приходящим в себя товарищем. – Сюда, быстро!

Тот подбегает, придерживая спадающие штаны. – Хватай его на горбушку и потащили. Будет подавать признаки жизни – вырубай.

 

…У ателье они ждут около двадцати минут, но загадочная Лиля так и не появляется.

– Гони на Понизовского, – приказывает полковник двуликому, – может она домой поехала?

Когда они почти добираются до адреса, рация оживает. – Товарищ полковник, – радостно вопит капитан Есько. – Адамов у нас в руках. Куда доставлять прикажете?

– Ты где?

– Я у «Фиалки», на выезде с седьмой стройки.

– Почему у «Фиалки»? Почему я от тебя ни одного доклада не услышал?

– У меня, товарищ полковник все уничтожено. Машина, рация. Адамов признался, как он это делает. Он обездвижен в данный момент, товарищ полковник.

– Вырублен, что ли?

– Можно сказать и так. Потому что угрожать на…

– Вырублен не насмерть, надеюсь?

– Никак нет. Обездвижен профессионально, но в связи с угрозами в наш адрес, сделано это уже два раза.

– Хорошо. Жди меня. Скоро буду. Да понежней там с вырубаниями!

 

…Полковник смотрит на Адама, безжизненно привалившегося на заднем сиденье служебной «Волги». Голова его запрокинута, на левой щеке ссадина с запекшейся кровью.

– Да-а. Нежно ты его вырубил, Есько.

– Это, товарищ полковник, когда я в первый раз. Он упал и мордой о гравий. Не успел поймать.

– А ты что ловил? – усмехается полковник.

Капитан Есько опускает глаза.

– Ладно. Докладывай о великом секрете, который он тебе поведал.

– Он сказал, что уничтожает предметы усилием воли.

– Чего, чего?

– Усилием воли. Стажеры подтвердят.

Полковник окидывает хмурым взглядом рослых молодцов с подвязанными веревочками штанами.

– Так точно, товарищ полковник, – вразнобой гаркают молодые.

– Понятно. И что, самолет он тоже усилием воли уничтожил?

– Про самолет он не говорил. Я только про рацию и автомобиль спросил.

– А еще про что ты спросил?

– Больше ни про что. После сказанного он стал угрожать и попытался скрыться. Вот тогда пришлось его нейтрализовать, – отвечает капитан, прожигая взглядами стажеров.

Полковник задумчиво смотрит на неподвижного Адама.

– Разрешите обратится, – говорит стоящий немного поодаль тонколицый офицер.

– А-а, валяйте, – говорит полковник устало, – Только представьтесь. Я вас в первый раз вижу.

– Майор Иванов. Прикомандированный. Управление «Т».

– «Т-э-э»? – с некоторым сарказмом тянет полковник. – Ну давай, давай, наука, роди чего нибудь.

– У вас в краевой больнице есть компьютерный томограф. Предлагаю отвезти объект туда на обследование. На предмет обнаружения каких-либо аномалий.

– Что это за зверь такой, томограф?

– При помощи этого устройства можно детально исследовать мозг.

– Да? – полковник задумывается. – Хорошо, давайте поковыряемся у него в мозгах. Только у меня вопрос к капитану Есько. Вы разрешите?

– Да, конечно, – московский майор без тени смущения принимает его игру. Полковник глядит на Есько. – Хотелось бы услышать от вас решение вот какой проблемы: когда Адамов очнется, ты его опять вырубать будешь?

Капитан, чувствуя в вопросе подвох, молчит.

– Разрешите, товарищ полковник, – опять вклинивается московский гость.

– Да? – полковник недовольно поднимает брови. – А без вас, смотрю, никак, майор. Прямо катастрофа какая-то без вас.

– Понял, товарищ полковник. Молчу, – щелкает каблуками майор и вытягивается по струнке.

Полковник окидывает его оценивающим взглядом. – Ну, прямо белая гвардия. Вы случайно перед зеркалом не тренировались?

– Никак нет! – чеканит майор, бессмысленно глядя в никуда.

– Так что, капитан? – поворачивается он к подчиненному. – Что делать будешь с «объектом»?

– Может его чем нибудь мягким, но тяжелым.

– Может свинца в валенок и по почкам?

Капитан дергается было подтвердить начальственную инициативу, но на полпути понимает, что полковник изволит шутить.

– Ладно, – поворачивается он к москвичу, принявшему положение «вольно», – излагай свое предложение, майор.