В поисках кайфа

 

 

 

В холле областного управления государственной безопасности просторно и тихо. По правую сторону стоит несколько кресел, по левую – за полированным барьером, сидит человек в штатском костюме и очках. Человек вопросительно смотрит на Адама, в нерешительности застывшего у дверей.

– У вас какое-то дело к нам, товарищ? – вежливо спрашивает человек и указательным пальцем поправляет очки.

Адам, потупившись, подходит к очкарику и вздыхает. – Даже не знаю с чего начать. – Он с сомнением смотрит на свой дипломат, ставит его на барьер, раскрывает и поворачивает к очкарику.

Гэбист с недоверием смотрит в дипломат. – Вижу что деньги, – он опять поправляет очки. – Ну и что?

– Это не деньги, – качает головой Адам. – Это тридцать серебренников. Это я Родину продал.

– Родину продали? – Очкарик невозмутим. – Ну, а если без пафоса и по существу?

– Я на иностранную разведку работаю. Уже год. Это очередной аванс.

Адам втыкает взгляд в пол. – Совесть заела, – бормочет он под нос еле слышно. – Ночами не сплю, – он поднимает глаза и пронзает гэбиста взглядом с застывшей слезой. – Ведите меня к своему начальству. Я больше не могу так!

Очкастый, посверлив его изучающим взглядом, кивает на кресло. – Присядьте. Дипломат оставьте. Вас позовут.

Гэбист поднимает трубку, что-то говорит в нее, захлопывает дипломат и ставит к себе на стол. За его спиной открывается дверь, входит человек и забирает дипломат.

– Пройдите туда, – говорит очкарик, кивая на дубовую дверь напротив.

За дверью, у маленького столика с телефонным аппаратом, сидит человек. Он молчаливым кивком отвечает на адамово «здрасьте!» и проводит по одежде Адама металлическим предметом.

– Пройдите за мной! – приказывает второй, стоящий поодаль, с дипломатом в руке.

 

 

 

…Плотный усатый мужчина, лет пятидесяти, похожий на моржа, захлопывает дипломат, отодвигает его в сторону и вопросительно поднимает брови, отчего морщины на его лбу складываются в гармошку.

– Я вас слушаю. Рассказывайте.

Адам нервно вздыхает.

– Не знаю с чего начать.

– Как. Когда. При каких обстоятельствах, – почти ласково говорит морж, трогая свой чубчик валиком, видимо знакомый и с феном и с лаком.

Адам бросает взгляд на графин с водой, стоящий за спиной начальника, и проглатывает комок. – Нельзя ли водички? Сами понимаете – волнуюсь.

– Отчего же, нельзя, – усатый поворачивается за графином.

В ту же секунду Адам хватает дипломат и кидает в голову моржа, с невероятным проворством вскакивает на стол и прыгает на плечи гэбиста.

 

 

…Адам сидит на столе, а усач на полу, на корточках. Он поглаживает ухо и с недоверчивой радостью косится то на него, то на Адама.

– Значит, говоришь, звонками замучали. Мертвецы, говорят, по улицам ходят. Что ж, верно. Бардак будет усиливаться. – Адам соскальзывает со стола, смотрит на торчащую из-за него голову.

– Выползай, полковник!

Усач, сопя, поднимается.

– Садись, не стесняйся, – кивает Адам на кресло. Полковник с готовностью подчиняется.

– Твоя задача – парализация всех видов связи: гражданской, воинской, какой там еще – ты лучше знаешь. Полная изоляция города. Следующая задача – захват пусковых шахт. Говоришь их двенадцать. Тогда скажи: если поднять их содержимое в воздух и взорвать, что будет?

На лбу усатого образуется гармошка. – Это конец света, я полагаю.

Адам удовлетворенно кивает, садится напротив гэбиста и озабоченно смотрит на его уши.

– Сколько, полковник, у тебя людей в здании? В твоем подчинении?

– Двенадцать.

– Хорошо. Сейчас ты по очереди вызовешь двух-трех, мы совместно обратим их, а дальше уж вы сами…