HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Ксения Крапивина

Апрель уточняет ноябрь

Обсудить

Сборник стихотворений

Опубликовано редактором: , 29.07.2008
Иллюстрация.  Автор: Elenka.  Название: "По  спирали".  Источник: http://www.photosight.ru/photos/1389654/

Оглавление

  1. «Минотавр ожидал дольше моего…»
  2. «Римская Империя наступает на пятки…»
  3. «Приступаю к сложенью…»
  4. «Городок, До колик в животе...»
  5. «Когда я читаю твое письмо…»
  6. «Апрель уточняет ноябрь…»
  7. «Поверил простак лукавцу…»
  8. «Кто нарушил табу…»
  9. «Твое фото никогда не смотрело на меня…»
  10. «Я вступаю в свой 25-ый…»
  11. «Это было в субботу…»
  12. «Вполне вероятно, что я сойду с ума…»
  13. «Ты применяешь код…»
  14. «Я танцевала танец «почему-бы-и-нет…»
  15. «Говорил мне…»
  16. «Все уже было написано про нас…»
  17. «Французская речь…»
  18. «Мы неслись за черешней под страшный ливень…»
  19. «Мальчики на причале ловили рыбу…»
  20. «Маленький Принц…»
  1. «Утра могут быть только синими-синими...». (Рубенс, "Самсон и Далила")


* * *

Минотавр ожидал дольше моего.
Карты, атласы на полу.
Ожиданье побега насквозь прожгло,
Мою жизнь обратив в игру.

Если отсюда уплыть, то куда?
Пером цепляя пару-другую строк,
Представляю, как
Минотавр затачивал рога,
Пока Тезей заострял клинок.
Один – чтобы умереть красиво.
Другой –
Чтобы Ариадну целовать до боли.
Минотавр честнее,
А Тезей за чужую нить
Цеплялся крепче,
Чем за силу воли.

Непонятно – если отсюда, то куда?
Ногтем по глобусу поскрести,
Пальцы крестом свести
И почти услышать,
Как ать-ать-ать
Гарцует радостный Минотавр;
Аааврррррр
Рассекает Тезей.
И тысяча черных ночей –
На бедный лабиринт.

Ну и зачем теперь, и куда?
Ноги послушно лижет вода.
Но так ли важно бежать вперед?
Можно просто ждать,
Тезей сам придет.

* * *

Римская Империя наступает на пятки –
Это хуже, чем просто
Трусость, нежность, глупость,
Мешающие быть императором,
Чья Империя жаждет развала,
А значит, сама виновата в том,
Что развалится
Не сегодня- завтра.
Не дадут
Ни защититься от ее паденья,
Ни даже туникой лица прикрыть.

Цезарь,
Решивший плыть за Рубикон;
Мальчик среди пожара –
Калигула;
Разыгравшийся за пределы сцены
Нерон –
Все они были.
Их всех без остатка пожрал ими строимый дом
или то, что они в нем хотели разрушить.
Рим привередлив,
Из него не вытянуть душу
За так, любому.
Не подвесить ее трофеем.
Проявишь слабость –
Не выживешь дня
В городе, который, как старая крыса,
Ничего уже не боится
Кроме огня.

Подданные, любите правителя!
Хотя бы недолго.
У кого сколько
Получалось плясать
Под сумасшедшие
Дудки «хлеба и зрелищ»,
Которые счастье для всех.
Кроме тех,
Кто – хлеб и зрелища,
Для которых – злость.

Рим бросает миру жирную кость.
Кричит: «Я – великий самый!
Мне веришь?»
Мир вгладывается в римскую ляжку –
Цедит кровь.
Мир не умеет хватать за горло,
Хватать за горло умеет Рим.

Некролог правителя от и до повторим,
Его толпа наизусть заучивает.
Тщетно вытягивать руками
Себя за мертвую голову,
Которая говорит еще
Лишь потому, что озвучивает
Свой приговор.
Как Сенека, рассказав свою смерть,
Замолчал.

У всех кровь одинаково каплет с меча.
Кровь роднит по вкусу и цвету.
Так, идя по ее следу,
Продолжаешь тот след своей.
У кого сколько
Шагов выходило сделать.
А Рим, став ребенком,
От страха проснувшись рано,
Ручки навстречу тянул
Тирану.

* * *

Приступаю к сложенью:
День ко дню;
Хороший к не очень;
Длинный к тем, что вышли короче –
Выходит время.

Далее вычитанье:
Завтраки минус обеды;
Дорога минус куда не еду;
Деньги – минус, который константа;
Друзья – минус в слове остаться –
Выходит то, что имею.

Перехожу к деленью:
На много себе и тебе немножко;
То, где обидела наверняка,
На то, где обиделись понарошку;
Время, когда полмиски оставь,
На время, когда облизывай ложку –
Выходит то, с кем живу.

И умноженье:
Каждый маршрут на ухабы в дороге;
То, что болит, на то, что не трогай;
Все сквозняки на тяжелую дверь;
Встречи в квадрате на дроби потерь –
Выходит то, как выходит жить.

Можно вычесть, можно сложить,
Можно руку на пульсе держать
У лежащего рядом,
Чтобы увериться, что не сейчас,
Что еще не скоро.
Но если случилось,
Значит, так было надо.

«Городок, До колик в животе...»

Городок,
До колик в животе,
До смешащих иков,
Ты истыкан моею шпилькой.
А я выживаю,
Нелепой походкой по тебе вышивая
Рисунок свой.

Не умею изо дня в день
По тем же тропкам
Отыскивать новые клады.
Мне часто бывает надо
Что-то менять.
Тогда прощаться,
И руки жать,
И щеки трепать,
И извиняться за краткость визитов.

Кошки идут вниз по крышам.
Кошки идут вверх по деревьям.
Кошки идут, идут везде.
У них такие лапы,
У них такие ночи!
Очень-очень хочется
Как они.

Городок,
Всех продавщиц цветов
Надо носить на руках.
Надо чаще менять погоду,
Небо над головой,
Любимых с уважаемыми местами.
И не бояться зацеловывать губы
До цвета вишен.
Тогда все станет, как говоришь,
А не так, как обычно желают слышать.

Городок,
Я вошла в тебя
Очень похожая на весну в облаках.
Ты, конечно же, сразу пришел в восторг
И ах-ах-ах -
Растолкал всех прохожих,
Чтобы меня разглядеть.
Мне лестно,
Но те, кого растолкали,
Шипят, плюются.
Они мне не даются,
Портят рифму в стихах.
Я же люблю, когда все – как я.
А все никогда
Как я.

Во сне
Вижу, как хожу по тебе
Вдоль, поперек.
Хожу, как режу
Тебя на холсты,
По которым потом рисую маршруты.
Каблуком во сне отбиваю «ты»,
И прислушиваясь к этому звуку, как будто
Слышу дальнейшее: э, ю, я.
Так мы получаемся рядом
В алфавитном порядке.
А все оттого, что мне надо
Быть в чьих-то снах.
Тогда намного спокойнее спится.

Очень большое спасибо
Тебе за тебя,
Только я – перелетная птица,
Мне всегда улетать в конце
Чего-нибудь,
И скучать,
И тебя забывать
Постепенно учиться.

* * *

Когда я читаю твое письмо,
То слова поднимаются
Вверх по горлу.
Я боюсь захлебнуться,
Словно что-то во мне
Давно усыплённое
Хочет проснуться.

Одиночество – хлеба необходимая корка
Мне дана,
Но не сказано сколько
Надо грызть ее,
Чтобы зубы заточить в клыки
И впиваться легко
В сочное мясо новых знакомств.
И пока – только голод.

Во времена лихие
В тревожный город
Приходят письма твои,
Словно маленький пир из слов,
Из обугленных воспоминаний,
Из чувств ничем не прикрытых,
Из мыслей, разбитых на островки.
Письма твои – словно корм с руки.

Но ими голоду не помочь,
Слышишь, не помочь!
Ты все про день пишешь,
А вокруг меня ночь.
Ты говоришь – обстановка,
А я молчу – пустота.
Как же глаза неловко
Тебя читают с листа.
Тебя – которого нету,
Ни рядом, ни за версту.
Тебя, к кому я не еду,
Чьего приезда не жду.
И горлом прет мое горе,
Через меня, сквозь все.
Вот ведь оно какое,
Это твое письмо.

* * *

Апрель уточняет ноябрь,
Особенно в этой стране.
У меня повысилась чувствительность
На две третьих себя и тебя целую.

Потому нежно целую
И отсылаю тебя
Белым конвертом,
Не наклеив марки.

Климат такой, что не будет жарко.
Слякоть даже посередине разговоров наших
Неясных, топких,
В которых то один, как на льдине,
То как в болоте, не проложишь тропки.
Вот и выходит, что ноги сушу без конца на чужих батареях.
И кутаюсь, и берегусь,
Но болею, болею...

Это видимо, затяжное:
Даже мир за окном целый год не меняет красок.
Ты боялась перестараться,
Однако чрезмерно ласков
Никто не бывает.

Я смотрю на тебя,
Но перекрывает
Тоска по тебе ушедшей.
И лучше дается
О настоящем говорить в прошедшем.

Сколько сможешь
Вытирать длинные темные лужи
За мокрой походкой?
Тебе сделался кто-то нужен –
Ты посчитала меня находкой.
Как нелепо.
Я едва ли сошла за слепок
С одного из твоих желаний.
Наш апрель не оставил ничего напоследок,
Кроме ноябрьских воспоминаний.

* * *

Поверил простак лукавцу.
Протянул ему руку,
А когда забрал, недосчитался трех пальцев.

Это не смешно, это такая правда.
Я училась играть музыку,
Будучи двупалой,
А сыграла лишь то, как скучала
По тем потерянным трем.
Когда мы чувства с мыслями трем,
Выходит то, что болит,
И наша изнанка становится лицевой.
На нас горит,
Как на воре шапка,
Грустная правда о нас самих.

Но когда твой голосок звенит,
Я опять подаю тебе руку.
Если бы их было десять –
Подала бы все.
Насовсем.
Не прося назад.
Ибо только тогда из меня выходит простак отменный,
Когда я люблю и хочу быть верной.

* * *

Кто нарушил табу,
Тот стал табу.
Я дую в трубу,
Сидя на тротуаре,
Наблюдая синдром:
Каждой твари по паре.
Каждой левой ноге
Дана правая в помощь.
Только грубый костыль
Намекает на немощь.
У немногих людей
Солью сыпаны лица.
Им сам случай велел
Всех быстрей измениться.
Тот же случай открыл
И мне нечто такое:
Мол, коснёшься табу,
И вас станет двое.

Двое нас.

От мозолящих глаз
Не спасает ни зонт, ни плащ.
Мы с тобой – словно мягкий хрящ
Меж стальных костей
Предрассудков любых мастей.
И как те, кто снашивает костыль
Легче, чем я – каблук,
Мы загнаны в некий круг
Наших комплексов, наших бед,
Которые нам во вред,
Без которых нельзя и шагу.
Остается только
Самолётиком складывать бумагу,
На которой написано: «Прошу все исправить,
Божество святое,
Или, по возможности, нас оставить
В покое».

* * *

Твое фото никогда не смотрело на меня,
как сегодня утром.
Я поглядываю на облака, которые плывут за горизонт,
а из-за горизонта еще ни разу не возвращались.
Как вышло так,
что не вернулась ты,
Когда мы не прощались?

Ты смотришь на меня то требовательно, то с насмешкой.
Орхидея в волосах то становится яркой, то исчезает.
И я, не выдержав, моргаю.

Чудно, что ты-таки сумела собрать все вещи.
Руки прозрачные твои я так и вижу,
Выхватывающие из шкафов цветные куски материй.
Мне трудно верить,
Что, ворох одежды и жизнь мою перерыв поспешно,
Со своей фотографии ты можешь взирать на меня с насмешкой…

Я замечаю то губы твои на зеркале помадой красной,
То старые чулки, свернувшиеся на кресле змеей опасной.
Ни вспоминать бы мне,
Ни имя всуе
произносить...Но я целую,
Все равно целую
Тебя тоненькую,
В поезд влетевшую с опозданьем,
Запыхавшуюся, в окружении незнакомом,
В предвкушении маршрута от меня
На все четыре
И куда глаза,
Оставляющую мне только облака,
Которые плывут
За…

* * *

Я вступаю в свой 25-ый.
Так скоро.
Но, увы, не пойдешь на попятный
В годах.
Оттого ощущение, словно мне сорок.

Я вступаю в свой 25-ый
Неловко и шатко,
Словно лошадка,
Которой еще не одели шоры
На глаза.


24-ый, клянусь тебе,
И дня не забыть,
Но вероятно,
Забуду все 364. Все,
Кроме последнего,
Который случайно
Цепляется за 25-ый,
Который мой день рождения.

Просят ножа
Те, кто поедают торт.
Остальные просят срочно
Бокалы вверх поднимать.
Только виновник просит отсрочки,
Но где ее взять?

Рядом – все, кого знаю,
Даже больше.
Жмут руки,
Желают чего-то наперебой.
Я ощущаю себя пациентом в палате,
Где умирают
И только потом уходят домой.
А все дело в дате,
Которая больше, чем дата,
Поскольку дата становится мной.

Восемь циферок –
День/месяц/год –
Всего восемь.
Значит, четыре раза рука
Могла кости бросить
И подарить мне дату рожденья,
Вот так, играя.
Лишь бы только серьезней
Велась игра,
Дату смерти определяя.

* * *

Это было в субботу.
Возле рождественской елки.
Он стал рядом.
Спроецировал на меня
Свои глаза-щелки
И сказал,
Что я плохо ем,
Воображаю о себе ужасно много,
И последнее со мной насовсем.
Заявил, что может предсказать
Все, что угодно:
Чуму-наводнение-язву-проказу.
Я сказала: “Спасибо,
Но лучше не все.
Или хотя бы не сразу.”

Мы переместились в кафе.
Прямо в теплую липкость
Располагающей атмосферы.
Я уже принимала на веру
Его дурманящие слова,
Как вдруг вошла Ева,
Той самой походкой,
Которая сразу везде права.
Ева села нога на ногу.
Ева была уверенна в себе.
Несмотря на свои кривенькие зубки,
Ева была акулкой
И определенно была в воде.

А потом
Она милостиво дала
Мне свой телефон,
И весь вечер была везде и во всем.
Небо орало на меня в мегафон:
“ЕВА! ЕВА! ЕВА!”
И ее насмешливые глаза
На каждом предмете:
ЕВА! ЕВА! ЕВА!
Так нельзя!
Так нельзя…

Я и по сей день плохо ем,
Но ничего не воображаю о себе,
А только воображаю:
ЕВУ! ЕВУ! ЕВУ!
И это может быть насовсем.

* * *

Вполне вероятно, что я сойду с ума
Где-то к 60-ти, когда сама
Буду старой, немощной, злобной, как черт.
Хотя это все сейчас ни при чем,
Но я представляю,
Как мой женский,
Мой черный глубокий зрачок
Солнце выжжет и сквозь него протечет
В мое тело, мозг, голосок,
И из глаз не слезы пойдут, а песок.
Вязкий как дюны,
Хваткий как сеть –
Одинаково прочная
Для них – для всех:
Кого помню, кого забываю, кого
Люблю, даже забыв.
И, наверное, взвыв,
Я ударю себя
По глазам
Что есть сил
И ослепну.
Но коридоры больниц –
Самые прямые дороги на свете,
Заблудиться слепому по ним не дано.
Они всех исправно приводят к смерти,
Особенно тех, кто у жизни нащупал дно.

* * *

Ты применяешь код:
Привет-пока-как живешь-почем
Нынче тряпка/дружба/рука/плечо
Которое вместо носового платка-
Как, не продашь нипочем?-
Ну, тогда пока.

У меня на крик не хватает голоса –
Включается короткий-длинный-короткий.
Я берегу волосы –
Рву на себе колготки.

Ангельский английский
Покрывает мысли,
Как туза покрывает джокер.
Но я хочу – говорить,
А не играть то в дурака, то в покер.
В твоем генотипе
Заложено – блефовать.
В моем – открывать все карты сразу –
Карамазовская зараза –
Всей душой ложиться под нож,
Думая, ты не возмешь.
Но ты возьмешь,
И зарежешь, и руку запустишь
По самые нервы.
Ты просто был первым,
С кем в этой стране столкнулась лбом ко лбу.
Зато научилась на «how do you do?»
Отвечать очень четко: мимо иду.

* * *

Я танцевала танец «почему-бы-и-нет».
Каждое па
Рождало ошибку.
Я пыталась быть гибкой.
Готовясь уйти,
Умудрялась остаться.
Так ищут себе партнера по танцам.

Ты подал ключ,
Желая узнать –
Посмею ли я войти и взять.

Я посмею,
Верь мне.
Лишь одно любопытно –
На каком языке
Станешь мне обьяснять,
Что и в этот раз
Я ошиблась дверью.

* * *

Говорил мне:
Давай сегодня не совершать ошибок,
А то как же завтра мы будем смотреть друг на друга?
Ошибки прятались мне под пальцы,
Которым – либо хрустеть-ломаться,
Либо ласкаться.
То-то в нашей комнате всегда хрустело,
А ты то и дело спрашивал, что.

Конечно, миленький, мы не совершили
Никаких ошибок,
И, чтобы у нас двоих не прорезались нимб и крылья,
Мы пили в пятницу,
В субботу пили,
А в воскресенье падали от бессилья.

Учились летать, не желая учиться падать,
Странным образом разбиваясь прямо в полете.
Так расстались совсем. И не о чем плакать.
Где еще счастливцев таких найдете?

* * *

Все уже было написано про нас,
И это кто-то даже читал.
Я держала руку на твоих глазах,
Когда ты спал.
Ты говорил,
Что мои ладони прожгут твой лоб –
Так прошел год…

Бабочкой кружил автобус наши тела.
Уставшие языки не хотели говорить.
Я ничего уже не могла.
Ты мог курить.
Так прошел год.

Не исключено, что и ты скучал,
Шлялся, грел руки на чужих плечах.
Равнодушно смотрел на бескрайнее море,
Потеряв больше того, что искал.
А потом захлопнул дверь,
Из которой сквозняк.
Ибо не перепишешь наших историй,
Чтобы случились заново и совсем не так.

* * *

Французская речь.
Скрипенье табуретки.
Пыль на рамах.
Город не стучась входит через окно,
Прикалывает замок мне на кофту как брошь,
Спрашивает автомобильным гудком:
– Идешь?

– Иду,
Оглянуться не смею –
Один взгляд назад
Меняет весь путь вперед;
Позже спать не дает
Череда пропущенных поворотов.
Здесь, встречая кого-то,
В тот же миг провожаешь кого-то еще.
Каждый минус свой плюс находит,
И такое на ум приходит,
Что больше нигде не придет.

Разрезая город, меня вези.
Опускай мои страхи
Как младенцев в воду.
А нащупав мою природу,
Далеко заходи
Обожая –
Я, встречаясь с тобой,
Себя провожаю.

На день следующий
Двери открываются только
В сторону вокзалов.
Я бы сказала –
Расставаний обычный день,
Но я промолчу.
Правда мягче не станет,
Если месить ее языком.
Она не такого склада.
Когда становишься с кем-то близко знаком,
Кого-то другого забыть надо.

Но я не играю в такую игру.
Замок тяжел мне, а город мал;
Ты уже безнадежно устал.
Роли принцев
Никак не даются пажам –
Ты ушел, на память рукой пожав
Моей руки тень.
Иногда ночь, перетекшая в день –
Просто долгая ночь,
Как на раме пыль.
Ее можно смахнуть
В надежде, что – небыль.
Но она вернется,
Заявляя, что – быль.

* * *

Мы неслись за черешней под страшный ливень
А потом в ванной горячей топили
простуды симптомы
Весь день то шалостью то истомой
Пронзал меня и до сих пор не сыщешь
Черешни слаще
Хоть сластей тыщи
И я все думаю откуда пришла беда
А тогда думать не было совершенно когда
И оттого было когда любить
и теперь я все ношу ту черешню на языке
не прожевать не сплюнуть
это может все что у меня есть
слышишь отпетый мой и прошенный
я так и живу с черешней невозвращенной
прошлому...

* * *

Мальчики на причале ловили рыбу.
И каждый втайне золотую.
Только старый моряк сквозь дрему
Бурчал: «Впустую, впустую».

Но что он знает? Ведь если не верит,
Это не значит, что больше нашего знает.
В море знаешь рыбы сколько –
Кто-нибудь вытянет и не прогадает

Моряку что нужно – бокальчик золотой-родимый.
А Мальчики в сказку играют долго,
И мальчики в сказке непобедимы.
А рыбы в море – знаешь сколько?

Подходи, девочка, будешь Гердой,
Возле наших удочек посадишь розы.
Только моряка ножкой не трогай –
Он когда не выспится, то очень грозный.

А ладошки у тебя нежные больно.
Подходи, здесь каждый будет тебе Каем.
Правда, в сказках были еще Королевы,
Но пока их нет, мы с тобой поиграем.

А моряк за свое: «Впустую, впустую».
Он тебя, девочка, видно путает с рыбкой –
Да и как не спутать тебя такую.
Подойди поближе, поделись улыбкой.

* * *

Маленький Принц
по самый нос закутанный шарфом
тащащий рыжего лиса под мышкой
А рядом Лётчик
который тоже знавал перелёты
и с самолётом и без самолёта –
жизнь пошвыряла

и наглая пустыня
закутывала их в байковое одеяло

и если б не Роза и дом, где закаты
они до сих пор бы вели разговоры о важном –
Лётчик, который как Маленький Принц был когда-то
Маленький Принц, который как Лётчик будет однажды...
508 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 19:50 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Актуальные новые букмекерские конторы в России
Поддержите «Новую Литературу»!