Сейчас: там и тогда

	Поделиться:

 

 

 

Этот текст в полном объёме в журнале за июнь 2025:

 

На чтение потребуется 27 минут | Цитата | Скачать файл | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Долго стояли у закрытых ворот, похожих на несколько захудалую триумфальную арку, затем, потянувшись вслед за процессией, въехали и, отстав, повернули направо, остановившись напротив входа в церковь, поодаль, и, проводив взглядами идущих за гробом – все в чёрном, уже почти час ожидают, когда отпевание кончится и заждавшегося покойника закапывать повезут.

Они, битый час ждущие, это халиф на час – Кирилл Кириллович, бывший поэт, может, и нынешний, только сейчас такой профессии нет, дядя его, Игоря, босса, бизнесвумен всея столицы, как он, водила, охранник и всё остальное, её величает. Халиф на час потому, что, кончив это мрачное дело, он домой его отвезёт, в центр, в запущенную четырёхкомнатную квартиру в писательском доме, которую, приведя в порядок, за бешеные деньги можно продать, после чего расстанется до следующего раза, которого вполне может не быть: дышит на ладан.

Нет у поэта детей. А у босса отца нет и, вроде бы, по документам, фактически не было, нет и мужа, который фактически был, но сплыл ещё до появления Игоря. Есть, однако же, сын – за бугром, за океаном, сам уже миллионер, сюда не приезжает – на кой?

Сколько можно стоять? Что они там покойника маринуют? Мёртвых в землю – живых за стол, вот бы побыстрей закопали и поехали поминать. Покойник был тоже поэт, и у них с дядей были какие-то непонятные отношения. Вроде бы скверные, с другой стороны, встречаясь, морды не били и даже, он слышал, несмотря на тёрки, беседовали.

Но теперь всё изменилось. Если наш на что-то с большим грехом, да ещё пополам может претендовать хотя бы в мечтах, то тот, то ли враг, то ли дружбан, уже тю-тю, – ни на что, кроме разве могилки сухой и ухоженной.

И на кой ему было ехать сюда? Ну, вышел бы, с его помощью доковылял, зашёл бы и сел где-то сзади, если не очень желает светиться. Так нет. Сидит себе неподвижно, взгляд вперил то ли вдаль, то ли в церковь, будто не хоронил никого никогда и не знает, как это всё происходит. Не сегодня завтра самого сюда повезут, вот и желает всё в подробностях рассмотреть – ха-ха-ха – подготовиться.

Не хочешь выходить – ну, и сиди. А он бы вышел, размялся, в церковь зашёл, посмотрел. Только попробуй спроси: «Кирилл Кириллович, вы не против, если я выйду пройдусь, в храм загляну, на покойника издали поглазею?».

Вопросы его всегда, при этом в третьем лице, донимают. Ответит на самый невинный сегодняшний пассажир или смолчит, на тупость его намекая? И – сразу его бизнесвумен выгонит или подождёт, когда нового водилу подыщет?

Хоть бы радио позволил врубить. Музыку послушать. Да пусть даже новости. Самого его, поди, ни то, ни другое, да и всё остальное уже не волнует. Только он, Игорь, всё-таки живой человек, хоть и водила. Поинтересовался бы, не хочет ли он есть, пить, в туалет, в конце концов, ему, может быть, надо. Это поэтам туалет ни к чему, а водилам очень даже необходим.

Племянница поэту под стать. Яблоко от яблони. Но про туалет иногда вспоминает. Впрочем, никогда подобного не было, чтобы полтора часа сидеть безвылазно, не смея дверь приоткрыть, на одном месте торчать. Всегда торопится, гонка всегда. Потому она – успешная бизнесвумен, а этот – поэт.

Правда, говорят, был ого-го. Вся страна его знала. Тираж книг – миллион. Если печатали. Что было далеко не всегда. Запрещали. И что такого мог он в рифму великому народу своему сообщить, чего б тот не знал, чтоб запрещать? Или слова у него какие-то свои необычные, которые народу было жутко охота услышать?

Сейчас поэты повывелись. Что хорошо. Не надо никого запрещать. А запрещать не есть хорошо, как иногда бизнесвумен его выражается. Набралась от дяди, наверное. Или ещё от кого нахваталась? Нет, ей не до слов. Молчаливая. Если что скажет – коротко: адрес или же поручение.

Поручение, когда принадлежишь сам себе, даже понимая, что не совсем, всё-таки лучше, чем тупо возить, тем более чурбана, не вышедшего из машины на церковь по-божески перекреститься, если уж туалет ему и даром не нужен.

А церковь ничего. Только больно худая. Обычно русские церкви широкие: как бабы, в высоту, как в ширину. А эта – как немецкая кирха, как польский костёл: всё выше, и выше, и выше, как пелось в каком-то фильме когда-то. Видно, места достаточно не было. Кладбище это при большевиках завели. Тем церквей было не надо. Попов поэтами заменяли. А церкви в планетарии определяли. Маятник Фуко. Что он там доказывал и кому? Хоть бы в «Википедию» для общего развития поглядеть, но как бы и за это не выгнали. А такую зарплату сегодня хрен где получишь. К тому же выгонит – весь город узнает. Никто разбираться не будет, что это за Фуко прилетело.

Так что продолжим молча сиденье великое. Это и в истории что-то подобное было. Где-то когда-то долго сидели.

У входа цветов – разливанное море. На всех покойников кладбища хватит. Вышел бы, купил пусть самый скромный букетик. Или меня бы послал, если самому неохота. Без цветов к покойнику приходить, как к девушке, неприлично.

И чего он припёрся? Говорят, в те ещё времена Кирилл Кириллович того, кто нынче глубокий покойник, ловко подставил. Да не просто подставил, это бы ничего, донос написал. Потом, вроде бы, когда всё перевернулось и о доносе стало известно, оправдывался: не по своей воле – заставили. Ну, это понятно.

Да и не донос это, по совести, был. Ничего такого не написал. Общие места из переписки с друзьями. О чём все говорили, о чём в газетах писали. А мог бы такого наговорить, что в Сибирь бы сослали или ваще на урановые рудники. Через полгода гроб получите и распишитесь, как за заказное письмо. Или гроб родственникам не отправляли? На месте закапывали?

Так ли, сяк ли, но руку после разоблачения Кириллу Кирилловичу подавать перестали. И жена его, тоже вроде бы поэтесса, бросила и с подвернувшимся евреем в Америку укатила вместе с американской мечтой на фоне звёздно-полосатого процветать. Процветает? Или уже тоже загнулась?

Этому поколению время настало с исторической арены сходить. Вот для него, чтобы ехать недалеко, начальство решило к старому кладбищу VIP-участок пристроить.

Если гора не идёт к Магомету, то новый участок – к покойникам. Обычно дома к кладбищу приближаются, потом обходят его со всех сторон, словно покойников, оберегая, в объятьях сжимают. А тут наоборот. Новый участок к домам покойников приближает: помните нас, были такие, известные, знаменитые, отцы ваши, матери на руках нас носили. Нет, пожалуй, не отцы-матери, а бабки да дедки. Может, кто и носил, кому удалось из миллионного тиража экземплярчик добыть, по блату или за деньги большие.

Только ну их. Какое ему дело сегодня до их винтажных разборок. Никто не прав, никто не виноват. Всех смерть примиряет. И кладбище для таких дел самое лучшее место. Тихо. Спокойно. Маленький ветерок. Тишайшее трав шелестение. Хорошо бы походить-побродить, разглядывая памятники, портреты усопших по большей части до рожденья его, подсчитывать, кто сколько прожил, не задаваясь глупым вопросом зачем.

Новый участок. Хорошо, что место нашлось. Не всё дома новые съели. За бугром, говорят, земли и для живых не осталось. Так что для тех, кто, упорствуя, кремироваться никак не желает, целые сооружения строят в два, а то и в три этажа. Там уже могилки бетонные заготовлены. Землицы для блезира подсыпят – и всё, к приёму готово. А если землетрясение? Чуть-чуть тряхнёт – трещины. Всё посыпется. Вот будет зрелище – иди собирай, где чьё разбирайся.

А наш-то покойник на новом участке чуть ли не первый. Открытие! Красная ленточка. Фанфары. Литавры. Речи. Напутствия. В добрый пожалуйте час! Специально для поколения энтузиастов, они же мечтатели, только не те, голые у Бертолуччи, а в узких брюках и цветастых рубахах, те, которых стилягами называли.

Мельком, чтоб не заметил, в зеркало глянул. Сидит, не шелохнувшись. Не живей того, что в гробу. Может, отвезти его на тот же участок и закопать? Бизнесвумен будет огромное облегчение. Или как-нибудь исхитриться и покойника на своего подменить? Не надо яму копать, не надо закапывать. А табличка – ну кому дело какое?

Никому.

Никакого.

И Кириллу Кирилловичу облегчение: устал, небось, в чужом поколении маяться.

Стоп. Кажется, сдвинулось. Дверь отворилась. Понесли. Потянулись. Теперь не пропустить момент. Как было велено: на расстоянии, но далеко не отпускать.

Молчит. Знает, что всё будет как надо исполнено. Он водила испытанный. Да и тут не танк, на котором учился водить, управляй хоть мизинцем.

Ещё рано. Ещё постоим. А теперь потихоньку, чтобы доносчик от покойника не оторвался. Связь сохранил.

Два поэта. Говорят, друг с другом связаны нерушимо.

Как кошка с собакой?

Или иначе?

 

 

 

Конец

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в июне 2025 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: