HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Зураб Картвеладзе

Иноземный Сталин: взгляд с грузинского ракурса

Обсудить

Документальная повесть

 

Купить в журнале за август 2018 (doc, pdf):
Номер журнала «Новая Литература» за август 2018 года

 

На чтение потребуется 4 часа 40 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

Посвящается Александру Левковскому, автору романа «Самый далёкий тыл», – вдохновителю, сподвижнику и редактору этой повести

 

Часть первая. «Миром будет править Картлинский!»

 

Опубликовано редактором: Игорь Якушко, 16.08.2018
Оглавление

5. Глава IV. Родина, принесённая в жертву
6. Глава V. На российском поприще с грузинским акцентом
7. Глава VI. Пётр Первый, Ираклий Первый и табу на библейские корни

Глава V. На российском поприще с грузинским акцентом


 

 

 

 Слева: письмо матери Сталина. Справа: письмо Сталина
Слева: письмо матери Сталина Кеке (Екатерины) Геладзе священнику Захарии Давиташвили
Справа: письмо Сталина другу, Петру Капанадзе

 

 

Общеизвестна крылатая фраза Вождя всех времён и народов:

«Я знаю, что после моей смерти на мою могилу нанесут кучу мусора, но ветер истории безжалостно развеет её

Не дивное ли это было предвидение гениального вещателя и провидца? Не явились ли ему оракулы в его царственном сне, оповещая о событиях грядущего?

Да ничего подобного – это были слова наблюдательного реалиста, который понимал, что если при жизни ему, всемогущему, поневоле прощали его грузинское происхождение и всячески затушёвывали его, так после смерти уж никак не простят и будут постоянно подчёркивать его кавказские корни, как бы говоря: «Он – не русский! Он – не наш! Он – чужеземец!»

Следовательно, если Сталин прекрасно знал, что будут о нём писать и как будут его поносить после смертив частности, по вине его этнической принадлежности, – тем понятнее каждый его поступок в этом ключе при его жизни – всеми силами он должен был вуалировать, сглаживать, отодвигать в сторону своё не русское, грузинское происхождение!

В данной главе мы коснёмся всех тех усилий, стараний, потуг, которые Сталину приходилось применять, дабы доказать, что он кровь от крови и плоть от плоти великого русского народа. Воистину, ему приходилось быть «дважды русским», чтобы удержаться на том пьедестале, куда его вознесла причудливая и изменчивая судьба.

 

Для подтверждения этой мысли стоит обратиться к книге Владимира Успенского (Успенский В. Тайный советник вождя. М., 1996.), где проявляется повышенное внимание автора к рассмотрению побудительных причин поведения и психологии Вождя:

«Сталин овладевал русским языком не только в духовной семинарии, не только общаясь с интеллигентами-революционерами, с учёными и дипломатами, но и совсем с иными людьми. В тюрьмах и на этапах, живя в ссылке среди крестьян и уголовников, побывав на войне, где любезные и мягкие выражения не в почёте. Диапазон – от самых низов до самых верхов. Впитал все особенности, всю образность говоров и диалектов, полюбил русский язык больше родного грузинского (курсив мой – З. К.) и пользовался так, как дай Бог каждому».

Примером того, какие усилия прилагал Сталин, дабы подчеркнуть свою «русскость» и загладить своё грузинское происхождение, служит фрагмент из книги Елены Прудниковой «Второе убийство Сталина»:

«...Одной из причин того, что Сталин писал матери мало и очень короткие письма, был именно языковой барьер. Екатерина не умела ни говорить, ни читать по-русски, сын же её разговорный грузинский язык помнил, а вот письмо за столько лет забыл. Приёмный сын Сталина Артём Сергеев рассказывал: «Я помню, как он однажды сидел и синим карандашом писал ей письмо. Одна из родственниц Надежды Сергеевны (Аллилуевой – Е. П.) говорит: «Иосиф, вы грузин, вы пишете матери, конечно, по-грузински?» Знаете, что он ответил: «Какой я теперь грузин, когда собственной матери два часа не могу написать письма. Каждое слово должен вспоминать, как пишется».

Самое главное – автор книги, охотно соглашаясь со сказанным, слова Сталина принимает за чистую монету, не пытаясь критически осмыслить: мог ли юноша, в 17 лет писавший весьма поэтические (к тому же, националистические!) строфы, забыть родной язык настолько, чтобы якобы вспоминать, как пишутся слова на родном языке? Прудникова не может, или не хочет, или отвергает на бессознательном уровне простую мысль: комментарии для родственницы жены нужны были Сталину именно для распространения таких мыслей, которые исключили бы поиски чужеземца в его лице. Более того, это был трезвый расчёт на то, что его высказывания обретут крылья и полетят в разные стороны великой державы, чтобы после, в воспоминаниях приёмного сына Артёма, долетели до писателя Прудниковой.

С другой стороны, не менее интересно, что Прудникова так же доверчиво воспринимает рассказы вождя о неграмотности собственных родителей и пишет:

«Какого будущего могла ожидать для своего сына неграмотная крестьянка Екатерина? В то время «светлое будущее» для ребёнка из низших слоёв общества представлялось в одном из двух видов: или он станет чиновником, или священником. Глубоко верующая мать выбрала для Иосифа вторую стезю…»

Мы об этом выборе матери уже говорили в третьей главе. Теперь же скажем о грамотности самой Екатерины.

 

Перед нами письмо Кеке учителю Сосо (см. фото, левую часть) Захарию Давиташвили. Достаточно взглянуть на её письмо, чтобы убедиться – для своего времени и сословия Кеке была достаточно грамотной женщиной. Из-за того, уважаемый читатель, что вам, по-видимому, не часто приходилось видеть грузинские рукописные образцы, вы должны на слово довериться автору этих строк – письмо написано разборчивым красивым женским почерком очень грамотно, в смысле синтаксиса, с правильным употреблением знаков препинания. Стройный текст указывает, что писать эта женщина была такой же мастерицей, какой была она швеёй.

Итак, 15 сентября 1927 года мать Сталина, Екатерина Джугашвили, пишет благодарственное письмо учителю Сосо, Захарию Алексеевичу Давиташвили:

«Брат Захария!

С уважением передаю привет Вам и Вашей супруге. Хотелось мне повидаться с Вашим семейством, однако в силу ряда обстоятельств не смогла. Постараюсь встретиться с Вами. Мне стало известно, что у Вас скончались два сына с высшим образованием. Это известие меня очень огорчило. Знаю и то, что сегодня, в Вашем преклонном возрасте, Вы находитесь в материальной нужде. Сожалею, что не могу Вам помочь.

Я и мой сын хорошо помним Ваше отцовское попечительство с того времени, как Вы были учителем в г. Гори, и мой сын Сосо был Вашим учеником. Хорошо помню, что Вы привили моему сыну любовь к учёбе. Он всегда гордился тем, что Вы основательно обучили его русской грамоте. Я слышала и о том, что Вы внушали как другим, так и моему Сосо, жалость и любовь к бедным, и в Вашем лице он видел тому пример. С уважением передаю привет Вашей супруге.

С уважением к Вам – Екатерина Джугашвилиса 1927 г. 15 сентября, г. Тбилиси»

В комментариях к тексту хочу отметить, что в переводе мною сознательно сохранена фамилия в грузинской транслитерации – «Джугашвилиса». «Джугашвилиса», если подобрать синоним по-русски, будет примерно «Джугашвильева», в смысле – жена Джугашвили. Учитывая содержание предыдущих глав и зачастую скандальное отношение мужа и жены друг к другу, эта подпись имеет своё моральное и психологическое значение – несмотря на семейные с ним неурядицы, Кеке с достоинством носит фамилию своего, ныне покойного, супруга.[34]

Думается, совершенно определённое значение имеют также некоторые факты из письма: что касается жалости и любви к бедным, это не требует лишних разъяснений, но, наверно, стоит обратить внимание на то, как Екатерина акцентирует высшее образование сыновей учителя, словно грамотность детей могла обострить горечь утраты. Здесь налицо уважительное отношение Кеке к грамоте и материнская забота о сыне; это её извечное стремление поднять сына в социуме, или, как пишет Прудникова, сделать из него чиновника или священника, ради чего она не щадила себя. В этом же ключе можно усмотреть важность, в её глазах, знания русского языка, без овладения которым Сосо не смог бы сделать ни шагу в гражданской жизни, либо на административной должности, или в церковном служении, чего она особо желала для сына.

 

Рассмотрим теперь одно из писем самого сына, дабы согласиться или опровергнуть слова, так понравившиеся Прудниковой: «Какой я теперь грузин, когда собственной матери два часа не могу написать письма. Каждое слово должен вспоминать, как пишется».

Перед нами письмо (см. фото, правую часть), адресованное Сталиным своему однокласснику, Петру Капанадзе. В нём говорится о материальной помощи, предоставленной Сталиным своему другу. Подробный перевод содержания многократно публиковался, в том числе и в Интернете, и не будем на этом заострять внимания. Мы обратимся к внешней картине письма. Оно написано по-грузински чётким уверенным мужским почерком. Этот почерк не будет понятен ученикам начальных классов. Но он до последней буквы ясен и легко воспринимается каждым грамотным взрослым.

Человек, который забыл родную речь, не может писать уверенным и ровным почерком. У него запинается не только язык, но и рука, выводя каждую буковку!

Следовательно, когда Сталин говорил о забытых словах родного языка, он сознательно лгал – ему надо было утвердить в умах свою несостоятельность как грузина и одновременно выдать себя за эдакого Ивана, родства не помнящего!

Зато и он сам, и его подручные всячески подчёркивали его безупречное знание русского языка, дабы плебс не волновался зря за своего вождя.

Понятно, что никто не мог скрыть наличие у Сталина то едва заметного, то сильного грузинского акцента, однако посмотрите, как искусно акцентируется отличное знание им русского языка:

«…Сталин говорит очень спокойно, медленно, уверенно, иногда повторяя фразы. Он говорит с лёгким грузинским акцентом. Сталин почти не жестикулирует. Сгибая руку в локте, он только слегка поворачивает ладонь ребром то в одну, то в другую сторону, как бы направляя словесный поток. Иногда он поворачивается корпусом в сторону подающего реплику... Его ирония довольно тонка». Это пишет К. Л. Зелинский, литературовед и критик (Вопросы литературы, май, 1991 г. Стр. 162.)

Здесь не только речь, но и всё его невербальное поведение выстроено под стать чеканному слову вождя!

 

«Сталина было нетрудно переводить. У него был сильный грузинский акцент, но по-русски он выражал мысли правильно и точно, используя богатый набор слов. Он говорил короткими фразами, а периоды между паузами не были длинными, так что для переводчика не составляло труда делать заметки, а затем воспроизводить его высказывания». Это О. Трояновский, видный советский дипломат. («Вождь краснокожих», «Огонёк» №36, 21.09.1997, стр. 5)

А как же? – если вдруг у вождя окажется заминка в произношении, как он будет доносить до аудитории – и, расширенно, до всего мира – самое русское и сокровенное?

 

«Говорил с заметным грузинским акцентом, но русский язык знал отлично и любил употреблять образные литературные сравнения, примеры, метафоры». Это – маршал Жуков. (В. В. Суходеев, «Сталин. Военный гений». 2005 г. Стр. 134)

Понятно: без образных русских сравнений и метафор Сталин просто не мог обойтись!

«– Сталин античный мир и мифологию знал очень хорошо. Эта сторона у него очень сильная. Он над собой много работал… Политика? Он всю жизнь политикой занимался… Тихо немножко говорил, но если есть акустика… Не любил быстро. Рассудительно и вместе с тем довольно художественно. Иногда неправильно делал ударения, но редко». Это уже Молотов. (Ф. И. Чуев, «Сто сорок бесед с Молотовым», https://biography.wikireading.ru/71901).

У Молотова тоже всё отлично, и только в конце, извиняясь, он замечает, что вождь иногда делал неправильные ударения.

 

Как видим, в основном все соратники дружно пытаются доказать новым соотечественникам Иосифа Сталина его безупречное знание русского языка.

Только вот Молотов осмеливается признать, что вождь иногда делал неправильные ударения.

Но, если учтём сведения, разведанные Ю. Фельштинским, о том, что вождь «до 11 лет не говорил по-русски», трудно ли догадаться, что заминки могли быть не только в ударениях? Ведь грузинский язык отличается от русского не меньше, чем, к примеру, тот же русский отличается от шведского или итальянского!

Если же говорить о подлинном знании языка, конечно же, можно уже без оговорок довериться академику Нико Бердзенишвили, повествующему о замечаниях Сталина по поводу содержания учебника грузинской истории, написанного академиком. Тут Сталин дал дельные советы об унификации языка, одновременно отмечая в книге грамматические прегрешения, неправильные словообразования, влияние кахетинского говора при написании отдельных слов, многоплановость грузинского глагола, характерное употреблению терминов, причем Сталин даже отмечал параллельные формы орфографии, бывшие в употреблении с 14 до 20 столетия! (ნიკო ბერძენიშვილი – სტუმრად სტალინთან).

Из вышесказанного следует, что язык, которым он владел в совершенстве – хотелось бы ему это или нет – был вовсе не русский, а его родной грузинский язык!

 

И, как об этом пишет Ю. Емельянов, немудрено, что «...его русская речь носила отпечаток грузинских речевых навыков, и это проявлялось не только в его характерном грузинском акценте. Некоторые исследователи обнаружили влияние грузинских грамматических конструкций на построение предложений в сталинских работах. Так, частое использование слов «есть» и «является» там, где можно было обойтись без них, Р. Таккер объяснил влиянием грузинской грамматики, требующей употребления связующих глаголов. Например: «Октябрь есть победа марксизма в идеологии», «СССР есть база мирового революционного движения» (Юрий Емельлянов. «Сталин. Путь к власти»).

А это ещё раз подтверждает, что вне зависимости от желаний вождя он не мог преобразиться из грузина в русского, и никогда не смог бы мыслить по-русски, а только через родной язык конструировал предложения на другом языке.

В этом ключе показателен следующий пример – Вл. Успенский приводит разговор Сталина с маршалом Малиновским, и тут же делает немаловажное заключение:

«– Зачем вы развалили фронт?

Не знаю, случайно ли Иосиф Виссарионович путал иногда слова, или поступал преднамеренно, загоняя собеседника в тупик, словно бы заранее обвиняя его. «Почему развалили фронт» или «как развалили» – это одно. А «зачем» – совсем другой смысл. Но Малиновский не дрогнул, быстро собрался с мыслями и вроде бы даже осерчал.

– Фронт не развален. Войска потерпели поражение…» (Вл. Успенский. «Тайный советник вождя»).

 

Вл. Успенский пишет неуверенно: «Иосиф Виссарионович путал иногда слова, или поступал преднамеренно», но ларчик открывается просто – Сталин на ходу переводил на русский грузинские слова и предложения и, не всегда находя нужные слова, в лучшем случае, подменял их грузинскими синонимами. Не говоря уже о том, что, не найдя адекватного идиоматического выражения, мог дословно перевести его, из-за чего могла произойти несообразность.[35]

Есть только редчайший случай, когда правильно оценивается знание Сталиным русского языка – он встречается в описании Похлёбкина:

«Что же касается знания других языков, то, не владея ими в активной, разговорной форме, Сталин относительно свободно читал по-немецки, знал латынь, хорошо древнегреческий, церковно-славянский, разбирался в фарси (персидский), понимал по-армянски, не говоря уже о грузинском и русском, который также можно считать иностранным языком для Сталина (курсив мой – З. К.)» (Похлёбкин В. В. Великий псевдоним. М., 1996. Стр. 138–139).

Это, пожалуй, единственное публичное утверждение, что русский язык был иностранным языком для Сталина.

 

И, коль скоро этот язык был для него иностранным, ничего удивительного не должно было быть в том, что он писал по-русски не очень грамотно. А ведь старались приукрасить подобные случаи! Вот, к примеру, отрывок из «Новой газеты»:

«11 октября 1931 года в особняк Рябушинского, недавно презентованный великому пролетарскому писателю Горькому, пришли важные гости: Иосиф Сталин, Вячеслав Молотов и Клим Ворошилов. Лучший друг всех писателей попросил буревестника революции что-нибудь прочесть и сам же продиктовал: «Например, «Девушку и смерть». А выслушавши раннее произведение Алексея Максимовича, вынул у того из рук томик и на последней странице размашисто и наискосок написал: «Эта штука сильнее чем Фауст Гёте (любовь побеждает смерть)».

Вниманию корректоров, не заставших в живых «отца народов». Запятая в этой фразе не нужна. Лучший знаток языкознания товарищ Сталин её пропустил, и ошибку бережно тиражировали. С другой сталинской опиской – слово «любовь» «большой ученый» написал без мягкого знака – до времени цацкались. В довоенных школьных учебниках так без мягкого знака и воспроизвели. Чем создали опасный прецедент: кое-кто из шалунов делал ошибки и ссылался на товарища Сталина. Во втором издании Большой советской энциклопедии (том 12, статья «Горький») «любов» смягчили. Откуда взялся этот мягкий знак? На это есть отдельная байка. Дрожащей рукой её поставила сотрудница Музея Горького, когда книгу с августейшей надписью выставляли в экспозиции. Ныне кое-кто склонен считать, что вождь был нетрезв и куражился. Скептиков опровергает мастер соцреализма А. Яр-Кравченко, который посвятил этой вечеринке картину «А. М. Горький читает 11 октября 1931 года И. В. Сталину, В. М. Молотову и К. Е. Ворошилову свою сказку «Девушка и смерть», – из напитков на картине только чай. Зато над самой фразой не издевался потом только ленивый – от безвестного автора анекдота о диссертации на тему «Штука – как литературный жанр» до Леонида Гайдая, вставившего в фильм «На Дерибасовской хорошая погода…» фразу: «Эта штука сильнее, чем фаллос Гёте».[36]

О том, что смешного тут мало, гораздо раньше догадался Осип Мандельштам: прочитав сталинский отзыв, он сказал жене: «Мы погибли». (Ольга Деркач, Владислав Быков «Новая газета»).

К вышеуказанной статье мы можем только добавить, что с грамотностью Сталина – точнее, с его неполной грамотностью – всё верно. Никто не может его обвинить в неграмотности по той причине, что он написал «любовь» без мягкого знака – русский язык ведь для него иностранный, и ничего зазорного в этом нет. Это, как если бы русский человек написал на английском слово «любовь» («love») не через «о», а через «а».

 

И раз уж мы дошли до литературных пассажей, то, пожалуй, будут достаточно интересны попытки переводов на русский стихотворений, написанных вождём в молодости.

На литературном форуме сайта http://soyuz-pisatelei.ru/forum/44-1232-1 было опубликовано несколько материалов, касающихся поэтического творчества юного Сталина, с одинаковыми заключениями: почему вождь никогда не заявлял с гордостью о своих поэтических успехах?

Приведём фрагменты из статьи Льва Котюкова:

«В канонической биографии И. В. Сталина, изданной институтом Маркса – Энгельса – Ленина при его жизни и, как утверждают, написанной и отредактированной им самим, нет и полслова о поэтическом творчестве вождя.

В юности многие мечтают стать поэтами, но, растеряв запал в стремлении опубликоваться и прославиться, смиряются с поражением и в зрелые годы с улыбкой вспоминают свои доморощенные вирши. Поэтому, наверное, вождь не счёл нужным упоминать о страсти к поэзии в своём монументальном жизнеописании.

Такой напрашивается ответ. Но он будет в корне неверен. Иосиф Джугашвили, в отличие от несостоявшегося художника Адольфа Гитлера, не был стихотворцем-неудачником, не мечтал о поэтическом признании, он был поэтом, был признан и отмечен как поэт на заре туманной юности. Ему охотно предоставляли свои страницы грузинские газеты и журналы, его стихи заучивались наизусть. Особенно красноречив тот факт, что не кто-нибудь, а живой классик грузинской литературы Илья Чавчавадзе выделил Иосифа Джугашвили из сонма юношей «со взором горящим» и включил его произведения в школьные хрестоматии. Кто из нынешних молодых и немолодых стихотворцев может похвастаться столь ранним феерическим признанием?..

Так почему же гордый, честолюбивый, юный Джугашвили не следует своему призванию? Почему, родившись поэтом и, подобно Рембо, прославившись в самом начале, уходит в революцию – и забывает о себе как о поэте до конца дней своих? Попробуем, в меру возможности, ответить. Поэтическая деятельность Иосифа Джугашвили продолжалась всего четыре года – с 1893-го по 1896-й. Рукописи его стихотворений безвозвратно утеряны, поиск его прижизненных публикаций – по объективным причинам – ограничен...

Возможно Сталин боялся или не хотел, чтобы к нему заглянули в душу (курсив мой – З. К.). Ведь стихи – это голос неба и души. Но для нас важно другое: в этих стихах происходит как бы космическое восприятие истории, не как частное земное событие (победа над фашизмом), а как Вселенский процесс, как нечто большее, что вмешивается в происходящее».

 

Ещё один автор, Максим Бочковский, пишет:

«Сам Сталин, будучи уже вождём, несерьёзно (курсив мой – З. К.) относился к пробам пера молодого Сосо. Когда, впечатлённый талантом старшего товарища, Л. П. Берия решил издать его стихи на русском языке, Сталин гневно одёрнул подчинённого, и работа по переводу была остановлена» («Сталин. Величие ночи»).

 

Другой исследователь биографии вождя, С. С. Красиков, вторит предыдущему автору:

«В 1949 году, к 70-летию вождя, по инициативе Л. П. Берии будет предпринята попытка втайне от Сталина издать его стихи в подарочном оформлении на русском языке. Под строжайшим секретом к их переводам будут привлечены такие поэты как Борис Пастернак и Арсений Тарковский. Однако в самый разгар работы пришло указание переводы стихов приостановить. Исходило оно от кого-то свыше всесильного Л. П. Берии.

Почему автор стихов не захотел пропагандировать себя как поэта, когда всячески способствовал пропаганде поэтического творчества Карла Маркса и Мао Цзэдуна? Неведомо (курсив мой – З. К.). Его же поэтическая деятельность, продолжалась всего четыре года. Поиск прижизненных публикаций поэта Иосифа Джугашвили по объективным причинам ограничен. До нас дошла лишь малая толика их». (Красиков С. П. «Возле вождей». М.: Современник, 1997, Стр. 98).

 

Ещё один исследователь рассуждает примерно в том же ключе:

«Поэт и переводчик Александр Ойслендер рассказывал мне, как однажды его вызвали к секретарю ЦК партии по пропаганде и дали переводить стихи с грузинского на русский. Ойслендер видел эти стихи в старом учебнике «Родное слово» для начальной грузинской школы и сразу сообразил, что они принадлежат Сталину. На грузинском языке эти стихи выставлены в музее в Гори. Когда Ойслендер принёс, вялый от страха, переводы, ему дали портфель. Дома он открыл его – портфель был полон денег. Стихи так и не были напечатаны по-русски. О причине мы можем только гадать (курсив мой – З.К.). (Дружников Ю. «Пушкин, Сталин и другие поэты»).

 

Таким образом, все исследователи в унисон не могут разобраться – то ли вождь не хотел открывать душу, то ли он несерьёзно относился к своим стихам, или же им неведомо и приходится только гадать, почему не захотел он пропагандировать своё поэтическое творчество.

 

Неужели Сталин был настолько скромным, что старался не выделяться?

Или же считал, что его стихи недостойны общественного внимания?

Ни то и ни другое. Для того чтобы понять сути происходящего, уважаемым Котюкову, Бочковскому, Дружникову и Красикову надо бы было на секунду оказаться в шкуре Сталина – и они сразу бы всё поняли!

И поскольку этот вопрос могут повторить многие другие русскоязычные исследователи, дадим им ответ: Сталин скрывал своё поэтическое прошлое потому, что когда-то вождь был грузином до мозга костей и его стихи касались того периода, когда он не с колокольни империи возносил свой голос, а с колокольни своей настоящей Родины, Грузии. И следовательно:

Во-первых, в этих стихах автор выражал не социальный протест, а национальный, и он направлен был против империи, которая угнетала его Родину, Грузию.

Но и во-вторых – стихи Сталина были написаны на грузинском языке, и Сталину не хотелось лишний раз подчёркивать свою истинную национальность! Стихи были написаны на его родном языке, а не на вражеском, которым в ту пору был для него язык империи, на страже которой он впоследствии сам находился. Да и было негоже ему предстать перед всем миром поэтом, пишущим не на титульном языке того народа, державой которого он управлял.

 

Следовательно, возвращаясь к вопросу Красикова, можно осведомиться: о каких Марксах и Мао Цзедунах он ведёт речь? Разве их родные языки были в противостоянии с языками их государств?

Каков будет позор для вождя великого русского народа, когда вдруг обнаружится, что он в молодости писал стихи не на русском, а на басурманском языке, который так же чужд и так же режет русское ухо, как язык зулусов или американских индейцев?!

Какое будет после этого доверие к великому вождю?

Насколько отдалится он от своего всероссийского плебса, который именно на своём родном языке боготворит его?!

Писал бы юный Джугашвили стихи на русском языке – да к тому же неплохие стихи, – он бы сам раструбил об этом по всему миру похлеще восхвалений Маркса и Мао Цзэдуна!

 

Надо отметить: когда вопрос касался «великого и могучего русского языка», Сталин прилежно прислушивался к мнению своих соратников, которые неустанно внедряли идеологию коммунистического строя именно с помощью русского языка. И сам он возвышал этот язык, и владеющий им народ. И более того, чтобы не отличаться как чужестранец, сам называл себя частью русского народа!

Об этом, в первую очередь, заявляла дочь вождя, которая, пожалуй, лучше других должна была знать о настроении и ментальности собственного отца:

«...Сталин формировался и вырос на русской культуре, которую ставил превыше всего. Его интернационализм коммуниста всегда был окрашен цветом русского патриотизма. Он и говорил часто – «мы русские...». Вообще же, грузинское не культивировалось у нас в доме – отец совершенно обрусел» (Аллилуева С. И. «Двадцать писем к другу»).

 

Однако вряд ли она могла понять, что отец не обрусел вовсе, а всю жизнь приходилось ему играть роль русского человека! Существует масса случаев, когда Сталин то явно, то молчаливо отрекался от собственной национальности и заявлял о своей принадлежности к великому русскому народу, объявляя себя либо непосредственно русским, либо обрусевшим грузином. Вот что пишут о нём политические наблюдатели восточноевропейских стран:

«Сталин, бывший вначале революционером-интернационалистом, обрусел уже в молодом возрасте, как и многие его товарищи. Со временем он попал под влияние великорусской культуры, и ϶ᴛᴏ обстоятельство имело в равной степени свои положительные и отрицательные стороны. Это влияние прослеживается на протяжении всей его жизни. Ленин как-то заметил, что нередко обрусевшие лица другой национальности хотят быть более русскими, чем сами русские. Это замечание полностью применимо и к Сталину. В годы Великой Отечественной войны, ведя переговоры с руководителями великих держав, он очень часто ссылался на СССР так: «Мы, русские, думаем...». (Ласло Белади, Тамаш Краус, «Сталин»).

Во время концерта, в дни Декады грузинского искусства в Москве, в ответ на подхалимские славословия приближённых, Сталин холодно отпарировал: «Я человек русской культуры, мне это чуждо» (https://regnum.ru/news/2228511.html)

 

Однажды Сталин пригласил к себе исполнителя заглавной роли в фильме «Арсен» Спартака Багашвили. Хозяин налил гостю стакан коньяку. Выпив, актер стал по-грузински восхвалять вождя.

Сталин сказал, обращаясь к присутствующим: «Он думает, что я все ещё грузин».[37]

Японскому журналисту в интервью Сталин отвечает: «Я обрусевший грузин» (https://www.radiotavisupleba.ge/a/blog-lasha-otkhmezuri-stalini-da-sakartvelo/27429400.html).

 

«На приёме в честь Победы в войне Сталин произнёс знаменитый тост за великий русский народ и его терпение. К нему подошёл маршал бронетанковых войск Павел Семёнович Рыбалко и сказал:

– Как вы, товарищ Сталин, замечательно сказали о русском народе! Как глубоко! Откуда вы, грузин, так глубоко знаете русский народ?

Сталин сердито ответил:

– Я не грузин. Я русский грузинского происхождения». (https://regnum.ru/news/2228511.html).

 

Тут всё понятно – если уж отрёкся от своего народа, то непременно нужно возвеличить тот народ, которому служишь на совесть. И потому этому народу надо возносить хвалу, пока ты с его помощью возносишься вверх, если даже знаешь, что после твоей смерти этот самый народ бросит в тебя груду камней.

 

«Авторов фундаментального труда по истории Грузии, удостоенного Сталинской премии, принял вождь. Они были удивлены, что Сталин говорил с ними только по-русски и обмолвился в их сторону: «Вот у вас, у грузин…». А потом сказал: «А вот у них, у русских…» Кем же ощущал себя в конце 40-х годов Сталин? Грузином? Русским? Скорее всего, богом, – делает заключение Юрий Борев, автор данного рассказа – у которого нет и быть не может национальности, иначе среди молящихся Христу не было бы антисемитов». (Александр Филиппов. «Человек русской культуры грузинского происхождения»).

 

Вот что писал в неопубликованном черновике своего труда Михаил Алексидзе: «На Сталина оказывал действие неизлечимый недуг, называемый словом «чужак». Этот термин его сопровождал до конца жизни и являлся трагическим возгласом его судьбы, уравновешение которого требовало от него большой энергии и вынуждало его всё время быть начеку. Это вызывало в нём большое напряжение, чтобы сохранить возможность оставаться до конца русским.

Он не упускает момента, чтобы не поправить своих корреспондентов в правописании, исправляет их грамматические ошибки, создаёт «русский момент» в растерянной России, и против всех закономерностей разжигает чувства «великорусского шовинизма». (მიხეილ ალექსიძე, „იოსებ სტალინი – გუშინ და ხვალ“, 1956 წ.).

 

«Можно ли обвинять Сталина в зазнайстве, в приписывании себе всех успехов в победе, если вспомнить тост, произнесенный им на приёме в Кремле в честь командующих войсками Красной Армии 24 мая 1945 года», – говорил Н. Власик – (Цит. по: В. Логинов «В тени Сталина». М.: Современник, 2000. Стр. 129).

 

Конечно же, на вопрос, можно ли обвинять его в зазнайстве, сразу ответим: нельзя! Он все свои успехи отдаёт великому русскому народу!

В своём тосте Сталин сказал: «Когда наша армия отступала, покидала родные нам сёла и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Прибалтики, Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого выхода. Иной народ мог бы сказать правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Но русский народ не пошёл на это, ибо он верил в правильность политики своего правительства и пошёл на жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии. И это доверие русского народа Советскому правительству оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества – над фашизмом. Спасибо ему, русскому народу, за это доверие!.. – За здоровье русского народа!».

Следовательно, Сталин именно из-за своего происхождения всё время подчёркивал особую роль русского народа. И всякая причина, мешающая ему, была для него тяжелым испытанием.

 

Среди этих причин самым тяжким бременем лежал на нём приезд старшего сына от первого брака, Якова.[38]

Давайте послушаем очевидцев. Вот что об этом пишет сестра Якова по отцу, Светлана Аллилуева:

«Яша жил в Тбилиси довольно долго. Его воспитывала тётка, сестра его матери, Александра Семёновна. Потом юношей, по настоянию своего дяди Алеши Сванидзе, он приехал в Москву, чтобы учиться. Отец встретил его неприветливо, а мама старалась его опекать. Вообще говоря, жизнь в Кремле в одной квартире с нами и учёба на русском языке, трудно дававшемся ему вначале, все это было совсем не для него. Оставшись в Грузии, он, наверное, жил бы спокойнее и лучше, как и его двоюродные братья... Яша всегда чувствовал себя возле отца каким-то пасынком, – но не возле моей мамы, которую он очень любил». (Аллилуева С. И. «Двадцать писем к другу», http://bibliotekar.ru/allilueva/14.htm).

 

И вот ещё один взгляд:

«Как правило, люди, неожиданно впадающие в ярость по незначительному поводу, таким образом изливают на других те чувства, которые испытывают в отношении самих себя. Есть определённые основания считать, что, выражая злость по поводу появления Якова в Москве, Сталин злился на самого себя. Другими словами, весьма вероятно, что приезд сына-грузина пробудил в Сталине глубокие чувства стыда и презрения к себе, вызванные тем, что он сам был грузином. Для Сталина это чувство было невыносимым, и поэтому он выразил его в форме презрения к Якову. Эта проекция вовне недовольства собой, достижениями, была одной из основополагающих черт характера Сталина. Он был нетерпим к любым отклонениям от идеального образа, созданного им самим. С другой стороны, эти отклонения не могли не фиксироваться в подсознательной форме, вызывая чувства раздражения и гнева и обвинения в собственный адрес, и он приобрёл привычку выражать эти чувства и выдвигать такие обвинения против других. Этим отчасти объясняется то, что для Сталина часто бывали характерны дурное настроение, раздражительность и вспыльчивость». (Такер Р. Сталин. Путь к власти. 1879–1929. История и личность. М.: Прогресс, 1990. С. 391).

Пожалуй, Р. Такер лучше других авторов зафиксировал ощущения Сталина от прибытия сына, который и по отцу, и по матери был грузином. Более того, у Якова не просто родным языком был грузинский, но он вообще из рук вон плохо разговаривал по-русски. Такер называет это чувство «стыдом и презрением к себе, вызванными тем, что Сталин сам был грузином». Такер – американский политолог, и для него грузины по отношению к России примерно то же, что индейцы для Америки. На самом деле у Сталина был не стыд по поводу его грузинского происхождения, а опасение, что оно может обойтись ему дорогой ценой в шовинистическом окружении, и презрение было не к тому, что он был грузином, а к тому, что сыном подчеркивалось его нерусское происхождение. Любил ли он в самом деле сына, можно удостовериться по воспоминанию маршала Жукова («Маршал Жуков пишет, что Сталин очень тяжело переживал гибель старшего сына, но никому этого не показывал». – Чуев Ф., https://via-midgard.com/news/in_russia/20321-yumor-iosifa-stalina.html), но присутствие рядом с собой Якова всё время могло напоминать русскому окружению о его, Сталина, непричастности к их национальному единству, и могло вызывать недоверие.[39]

 

Из этой же серии – отношение вождя к собственному детству.

Сталиным было написано «Письмо в Детиздат при ЦК ВЛКСМ от 16 февраля 1938 года, которое начиналось фразой: «Я решительно против издания «Рассказов о детстве Сталина» и завершалось: «Советую сжечь книжку» (Сталин И. В. Сочинения, Т. 14. Издательство «Писатель», 1997. С. 249).

И вот как оценивается тогдашний и последующие аналогичные поступки вождя в современной русской историко-политической публицистике:

«Впечатление о том, что Сталин не желал освещать подробности своего детства, усилилось после того, как он выступил против издания книги «Рассказы о детстве Сталина» в Детиздате. Создавалось также впечатление, что он не поощрял и попыток описать его революционную молодость. Одна из таких попыток была предпринята коллективом МХАТа, где к 60-летию Сталина готовили постановку пьесы Михаила Булгакова «Батум», посвящённой юности вождя. Он не вмешивался в работу над спектаклем. Однако его отношение к этой идее изменилось, как только выяснилось, что автор пьесы и постановщики намереваются отправиться в Грузию, чтобы там ознакомиться с местом действия спектакля и очевидцами событий, воспроизводимых на сцене МХАТа» (https://studwood.ru/870789/istoriya/detstvo_stalina).

Рассказывая о целях поездки Булгакова и его группы, В. И. Лосев писал:

«Предстояло вжиться в атмосферу рабочих собраний тех лет, как можно больше узнать о Сталине: где жил, как жил, где бывал, как держался, нет ли очевидцев того времени… Особое внимание уделялось изучению природы, национального колорита, традиций и обычаев… В состав режиссёрской бригады включался режиссёр-консультант грузин. Он должен был помочь «слепить пластические куски в манере держаться, носить костюм, дать указания по сцене празднования Нового года, помочь усвоить грузинский акцент в сцене…» План предусматривал решение ещё многих вопросов, предстояла огромная работа в сверхсжатые сроки – премьера должна была состояться 21 декабря 1939 года – в день 60-летия Сталина». Было также известно, что, узнав о готовящейся постановке спектакля, многие театры страны также спешили поставить «Батум» к 60-летию вождя».

 

Вышеуказанный и последующие отрывки из книги о Сталине Ю. В. Емельянова «Сталин. Путь к власти»:

 

«14 августа 1939 года Булгаков и целая бригада театральных работников отправились в Грузию на поезде. Однако когда они через два часа оказались в Серпухове, им была вручена телеграмма-молния, в которой говорилось: «Надобность поездки отпала». Бригада всё же решила продолжать путь, но в Туле им была вручена новая телеграмма точно такого же содержания, и Булгаков с его спутниками сошли с поезда.

Позже утверждалось, что в беседе с Немировичем-Данченко Сталин сказал, что считает пьесу «Батум» хорошей, но что ставить её нельзя. Говорилось, что Сталин возражал против того, чтобы ему приписывались «выдуманные слова» и «выдуманные положения». Если объяснения Сталина были такими, то они были явно недостаточными. Ведь Сталин не возражал против того, что на сценах советских театров в это время шли различные спектакли и выходили кинофильмы, одним из действующих лиц которых был он сам. «Сталин», которого играли разные актеры, произносил «выдуманные слова» и оказывался в «выдуманных положениях» в различных пьесах, а также в фильмах «Великое зарево», «Оборона Царицына» и других. Однако Сталин не мешал постановкам этих спектаклей и выходу на экраны этих фильмов.

Он не препятствовал созданию фильмов «Клятва», «Падение Берлина», «Сталинградская битва», «Третий удар», «Незабываемый 1919-й» и других кинолент, в которых Михаил Геловани и Александр Дикий играли роли Сталина. Он не создавал препон для постановки различных спектаклей, в которых Лев Свердлин и другие актёры изображали его на театральной сцене. Он не остановил выход в свет книги Петра Павленко «Счастье», в которой Сталин и главный герой романа вели беседы, придуманные писателем. Более того, эта книга получила Сталинскую премию. Сталин поддержал книгу Леонида Бубеннова «Белая берёза», которая после её публикации была сначала подвергнута острой критике в печати. На последних страницах этой книги была изображена вымышленная сцена приезда Сталина на фронт осенью 1941 года, в ходе которой он произносил несколько явно придуманных писателем фраз. Эта книга также была удостоена Сталинской премии. Помимо этих книг, было издано немало других произведений, особенно в поэтическом жанре, где появлялся Сталин и говорил «выдуманные» слова, иногда стихами. Почему же Сталин, не препятствуя творческой фантазии в изображении его деятельности в качестве руководителя страны, мешал изданию книг и театральным постановкам, посвящённым его детству и юности?

...Между тем Булгаков и автор «Рассказов о Сталине» считали, что для них не составит труда описать детство и юность Сталина в Грузии, хотя её природа совершенно не похожа на природу центральной России, её народ говорит на языке, совершенно отличном от русского, а её история в течение многих веков не имела ничего общего с историей России. Сталину было ясно, что эти авторы не считали необходимым вникать в тот духовный мир, в котором он рос в Грузии. Он узнал, что для описания местности, в которой он родился, школы и семинарии, в которых он учился, поэтов, которых он читал, Булгаков и театральные деятели МХАТа выделили всего пару недель и наметили лишь несколько бесед с некоторыми очевидцами первых лет его жизни.

Известно, что Сталин не возражал, когда на страницах книг, театральной сцене или в кино изображали его как руководителя Советской страны, так как он понимал, что описывавшие его люди достаточно хорошо понимают время и условия, в которых он работал в Москве после 1918 года. Вряд ли у Сталина были сомнения в способности различных авторов, включая Михаила Зощенко, написать рассказы о детстве Ленина. Очевидно, Сталин видел, что авторы рассказов о первых годах Ленина были людьми, которые прекрасно понимали особенности жизни провинциальных городов центральной России конца XIX века и многого другого, необходимого для описания детства и юности Володи Ульянова. Неудивительно, что рассказы о юном Ленине чем-то напоминали многие автобиографические рассказы русских писателей конца XIX века о своём детстве и своей юности. Не так уж трудно было русским авторам описать и сиротское детство юного Кирова.

Однако любые попытки рассказать о детстве и юности Сталина по образцам биографии Сергея Кирова или автобиографии Максима Горького были обречены на неудачу. Несмотря на то, что к моменту рождения Сталина Грузия уже несколько десятков лет находилась в составе Российской империи, национально-культурные отличия между этим закавказским краем и большей частью России были настолько значительны, что если их не учитывать, то нельзя было понять многие существенные обстоятельства, которые формировали сознание юного Coco Джугашвили.

Вряд ли Сталин мог поверить в способность Булгакова и сопровождавших его лиц воспроизвести жизнь Грузии конца XIX века, когда узнал, что на знакомство с «грузинским колоритом» «бригада» отвела пару недель и собиралась учитывать мнение лишь одного «режиссёра-консультанта грузина». Он имел основание сомневаться в том, что помещённые на стену театральной декорации ковёр с восточным орнаментом, ружьё, шашки, книжная полка с томиком «Витязя в тигровой шкуре» создадут верное представление о той Грузии, в которой он рос. Вряд ли его обрадовало и сообщение о том, что его самого и его друзей юности, говоривших на безупречном грузинском языке, будут играть артисты МХАТа, которые будут говорить на русском языке с сильным грузинским акцентом. С детства он знал, что люди, говорящие на любом языке с акцентом, вызывают насмешки.

Сталин мог также прекрасно представить себе, что получится, если московские гости будут расспрашивать очевидцев его детства и юности о его жизни. Его уже расстроил опыт общения московского автора «Рассказов о детстве Сталина» с друзьями его детства. Вину за ошибки в книге он возлагал не на автора, а на тех, кто рассказывал ему о детстве Сталина. В своём письме Сталин писал: «Автора ввели в заблуждение охотники до сказок, брехуны (может быть «добросовестные» брехуны), подхалимы. Жаль автора, но факт остаётся фактом». Казалось бы, Сталин должен был принять решительные меры против «брехунов». Но никаких «мер» против них не последовало. Напротив, известно, что он поддерживал добрые отношения с друзьями своего детства, а в трудные годы Великой Отечественной войны направлял им денежные переводы. Нет никаких свидетельств того, что Сталин пытался повлиять на своих старых друзей или остановить потоки их воспоминаний. В то же время Сталин опасался, что москвичи и друзья его детства будут говорить на языках разных культур. Многие вещи, чрезвычайно важные для понимания его юных лет, оказались бы неверно истолкованными приезжими в силу незнания ими грузинских реалий. Кроме того, возможность рассказать писателям и артистам о том, как они были близки к самому Сталину, могла заставить друзей его детства восторженно преувеличивать реальные события и безбожно фантазировать…»

 

Этот чрезвычайно большой отрывок, уважаемые читатели, приводится для того, чтобы доказать справедливость грузинской поговорки: «Если человеку не хочется, то он и на берегу речки гальку не увидит!». А тут и не хочется, и не можется!

Даже при большом желании уважаемому Юрию Емельянову всё равно никогда не понять, что Сталин запрещал ставить спектакли на тему своего детства в России потому, что там, в этом детстве он был грузином, что непременно коробило бы многих зрителей, ибо нынче он был всероссийским деятелем, и показ его грузинского детства отрицательно сказалось бы на его нынешнем «русском» образе!

Апологет Сталина Ю. В. Емельянов предполагает, что в Грузии Сталин разрешал писать книги и ставить спектакли о своём детстве исключительно потому, что там хорошо знали реалии, где и как протекало детство вождя. И он «…не препятствовал детальному освещению своего детства и юности, особенно если за такую работу брались люди, для которых Грузия была родиной, а грузинский язык – родным. Очевидно, Сталин не желал, чтобы о его детстве и юности писали авторы, не знавшие Грузии, её культуры, истории, традиций. Этим, а не желанием скрыть какие-то тайны первых лет жизни, скорее всего, объяснялось его противодействие появлению пьесы Булгакова во МХАТе» (ibid.)

Этот вывод учёный делает из того бесспорного факта, что именно в период так называемого «культа личности» в свет вышла книга Георгия Леонидзе «Сталин. Эпопея. Детство и отрочество» (1947 год), а в трёх драматических театрах Тбилиси шли спектакли по пьесе Шалвы Дадиани, в которой тема революционной биографии будущего вождя была раскрыта – в частности, её батумский период.

Однако вывод Емельянова в корне неверен! Да будет известно самому автору и его адептам, что, в отличие от России, Сталин не запрещал книги о своём детстве и даже спектакли в Грузии именно потому, что, будучи сегодня русским деятелем, перед Грузией он должен был предстать грузином, чтобы то великое возмущение, которое он посеял у себя дома своим предательством, мог бы хоть немного развеять.

 

Но что до собственно своих земляков и общения с ними на родном языке, опять же – будь они хоть «брехуны» и хоть семи пядей во лбу – интересную трактовку дает Владимир Успенский в уже упомянутой книге (Владимир Успенский, «Тайный советник вождя»):

«Хлынул на Иосифа Виссарионовича широкий поток славословия со стороны тех, кто искал расположения и поддержки вождя. Именно так оценил я выступление на съезде языковеда Н. Я. Марра, который приветствовал Сталина от имени беспартийных учёных. И при этом, в отличие от других ораторов, поднимавшихся на всесоюзную партийную трибуну, обратился к вождю… на грузинском языке, чем привлёк к себе, естественно, особое внимание. В том числе и Иосифа Виссарионовича. Внешне Сталин никак не отреагировал, но я понял, лингвиста выделил особо. Во всяком случае, познакомился с научными трудами Марра, найдя их достаточно интересными, особенно работы дореволюционные, не окрашенные политикой, объективные. Обратил внимание на конъюнктурность последних лет. А ещё запомнил Сталин неприятное ощущение из-за того, что Марр отнёсся к нему не как к руководителю великого русского государства, всей многонациональной коммунистической партии, а прежде всего как к грузину, подчеркнув его происхождение. Зачем? Сам Иосиф Виссарионович считал себя больше русским, чем кавказцем, требовал, чтобы общесоюзная переписка велась только на русском. Ну, встретятся несколько грузин или, к примеру, татар – пусть говорят по-своему сколько угодно. Но если среди тех же грузин находится хотя бы один татарин или, положим, узбек, собеседников не понимающий, все должны говорить по-русски. Иначе – неэтично и просто неприлично: всё равно что показывать кукиш за спиной. Объясняйтесь, товарищи, на нашем государственном общенациональном языке, хотя бы для того, чтобы не ставить в неловкое положение никого из присутствующих. Это, конечно, правильно. А Марр, стремясь, вероятно, сделать Сталину приятное, переборщил, зацепил болезненную струну. Иосиф Виссарионович, как у него часто бывало, навсегда втайне запомнил неприятное дребезжание этой струны».

 

Как вы думаете, уважаемый читатель, могло быть обращение к Сталину Марра на грузинском таким уж экспромтным, если в дальнейшем последовал не разлад, а взаимный интерес? Не интригу ли сеяли они вдвоём, перекидываясь словечками на незнакомом для других языке?[40]

Нико Марр был грузином по матери и шотландцем по отцу. Он родился и вырос в Грузии. Его родным языком был грузинский. Достаточно ли этих данных, чтобы оправдать его обращение на грузинском?

Нет, недостаточно. Чтобы убедиться в этом, можем открыть книжку воспоминаний классика грузинской литературы, Константинэ Гамсахурдиа, который бросил петербургский университет исключительно по той причине, что Николай Марр не разрешил ему в лекционном зале обратиться к нему на грузинском языке, раз тот находился на российской службе (კონსტანტინე გამსახურდია – „ლანდებთან ლაციცი“)!

Видите ли, Николай Марр студенту не разрешает пользоваться грузинским языком на занятиях, а сам с вождём начинает говорить на грузинском! – каково? Читателю решать, какая тайна содержалась в их беседе, если Марр усиленно сближал свою теорию с марксизмом и был единственным членом дореволюционной Императорской Академии Наук, вступившим в коммунистическую партию! Ну и в последующем в советской науке укоренилась именно его языковедческая теория.

И, следовательно, Марр мог быть спокоен – сегодня его теорию, благодаря вождю, признали на советском пространстве, а завтра она будет принята всем лингвистическим миром.

И за свою неприкосновенность Марр может быть спокойным. Ему покровительствует сам Сталин, который параллельно к тому же – ещё и Картлинский. Кто лучше Марра может знать предназначение данного псевдонима? Обладающий им сегодня – правитель Советского Союза.

Завтра Картлинский будет править миром!

 

 

 



 

 

[34] Кеке не просто с гордостью носит фамилию супруга, но и переживает за то, что тот не дожил до всеобщего почитания их сына. Вот что пишет она в конце своих дневников:

«О моём «каторжном» сыне теперь все знают. Он здоров, и этому я рада. Какое счастье, что он смог достичь своего и стал защитником угнетённых. Если бы Бесо мог увидеть эту нашу гордость!» (Екатерина Геладзе-Джугашвили, «Мои воспоминания», http://portal-kultura.ru/articles/books/3003-moi-vospominaniya/).

Тут, в русском переводе, явно не хватает эмоционального заряда. Можно подразумевать всё что угодно – и то, что она бы ему доказала свою правоту в деле воспитания сына, или сам бы тот признал свои погрешности. Но, если бы дословно было передано настроение грузинского оригинала, в русском переводе звучали бы возгласы: «О, если бы…» или «О, лишь бы». Т. е. Кеке сердечно сожалеет, что нет в живых Бесо, который беспредельно был бы рад успеху сына, безо всяких с ней разборок. Это ещё раз подтверждает великую отцовскую любовь Бесо к сыну, которую не может скрыть, даже будучи не в ладах с ним, бывшая жена!

А теперь можете познакомиться с текстом и житейской ситуацией времён юности вождя, который предшествует вышеуказанному:

«…Бесо был в такой ярости – я видела. Сжимал кулаки, хотел ударить. «Ах ты, такая-сякая, – говорит он, – где мой сын? Почему отняла, если не могла усмотреть? Зачем нужно было его учить? Он хочет разрушить, перевернуть мир, ты не знала, что этого ему никто не простит? Это ты во всём виновата, только ты… Если бы ты не отдала его в училище, сейчас он был бы настоящим устабашем у меня, а сейчас он сидит в тюрьме. Зачем мне такой сын. Я сам убью такого сына. Я сам расправлюсь с сыном, который опозорил меня…»

Кто знает, что он ещё говорил и грозил мне. Что было делать, спорить с ним? Это не имело смысла. Люди стали собираться, было очень стыдно. Но всё же я спокойно ответила: «Зачем так говорить, пусть такой сын опять моим будет, пусть опять меня позорит». С этими словами мы расстались».

 

[35] Об этом можно судить на примере советского кино: в юмористическом плане притчей во языцех стали высказывания героя популярного фильма «Мимино», лётчика Валико: «Ларису Ивановну хочу» или «Пешком постою». На самом деле тут употребляются всего-навсего идиоматические выражения, которые герой дословно переводит.

 

[36] Другое дело – по отношению к произведению. Там комментарий совершенно едкий. Для насмешек иностранный язык не преграда – у кого имеются уши, да услышат: если уж произведение есть «штука», тогда его сравнение с «Фаустом» сарказм, и, следовательно – рядом друг с другом – «штука» и «шутка»!

 

[37] Тем самым Сталин всего лишь развеял неудобство перед присутствующими, которые не понимали грузинскую речь, учитывая ещё и широкие жестикуляции и мимику психически серьёзно больного актера.

 

[38] Можно представить, как его уговаривали принять сына у себя – наверно, называли множество причин – в том числе и понятную вражду в Грузии, которая, направленная на отца, могла вылиться на сына, что повлекло бы нежеланные последствия. Ну и пришлось Сталину согласиться. Но чего это ему стоило!

 

[39] Не мог же отец заставить сына замолчать, когда он совершенно естественно начал бы с ним говорить на родном языке. А это могло вызвать недовольства окружающих, что не осталось бы незамеченным ревностным глазом вождя!

 

[40] Что же до сегодняшних своих реалий, грузинское прошлое и отношения с грузинами и с грузинским языком должны были принести ему опять же тайные результаты, никак не вред, а даже пользу, если ими правильно пользоваться.

Следовательно, беседа на грузинском, как загадочная и секретная перекличка, могла служить вождю по совершенно разным политическим мотивам. Вот что писал Молотов ещё об одной подобной модели: «Берия, чтобы показать свою близость к Сталину, обращался к нему на грузинском языке». (Молотов В. Лит. газ. 1990. 18 апр.).

Сталин на людях всегда гневно давал ему замечания. Однако когда Лаврентий Берия общался с ним на грузинском, а это могло происходить только в узком кругу на самых верхах, там как раз его гнев по поводу этого самого обращения мог быть только напускным, ибо Берия не смог бы хоть слово вымолвить без высокого согласия кормчего. В данном случае как раз грузинский язык был тем оружием, перед которым должны были дрожать все соратники, ибо в нём видели тайное хитросплетение, которое могло любому из них свернуть шею из-за такого опасного и исполнительного палача, каким был Берия.

Представим – вдруг Сталин и Берия заговорили между собой на русском в среде грузинского крестьянства. Что могли бы подумать крестьяне? То, что кому–то из них, а может быть и всем сразу, уготавливается самое мерзкое и страшное. По крайней мере, страх был бы ужасный. То же самое в верхних эшелонах Кремля – заговорили Берия и вождь на грузинском – страшно не страшно, но трепет за будущее в каждом из них точно появлялся – мало ли что уготовлено им!

С другой стороны, если углубимся ещё и в психологическую трактовку, кроме того что Берия Сталину был нужен как совершенно незаменимый помощник в самых запутанных политических коллизиях (вспомним выкраденную в Америке атомную бомбу!), по подсознательным механизмам мотивации он вполне мог ему восполнять и внутреннюю необходимость в родной речи – с ним он мог вести постоянное общение на родном языке!

Другое дело – если подобное происходило и в присутствии других людей, не понимающих грузинского языка, там обязательно надо искать замысловатые подтексты.

Вот пример, который приводит охранник Рыбин:

«В Новом Афоне Сталин проводил совещание по сельскому хозяйству. Берия показал там свою бестактность, в присутствии русских и украинских академиков начав разговаривать по-грузински. Сталин одёрнул его:

– У меня секретов нет от участников совещания. Что это за неуважение к ним? Говорите на языке, понятном для всех». (Рыбин А. Т. Рядом со Сталиным. Записки телохранителя. М.: ИРИС-ПРЕСС, 1994, стр. 48).

Обратите внимание на слова: «У меня секретов нет от участников совещания» – сколько должны были биться головой бедные академики, от которых не было секретов у товарища Сталина, чтобы разгадать тайный смысл тех нескольких слов, которые успел произнести Берия!

 

 

 

(в начало)

 

 

 


Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за август 2018 года в полном объёме за 197 руб.:
Банковская карта: Яндекс.деньги: Другие способы:
Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке:
«Вернуться на сайт магазина»
После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru
Вы получите доступ к каждому произведению августа 2018 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.

 


Оглавление

5. Глава IV. Родина, принесённая в жертву
6. Глава V. На российском поприще с грузинским акцентом
7. Глава VI. Пётр Первый, Ираклий Первый и табу на библейские корни
507 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 12:03 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!