Из написанного завтра

* * *

Чтоб по ступеням к совершенному взбираться,
Мне приходилось в этом мире побираться.
У ржавой осени унынье вымогать
И ради строк иных дождям и солнцу лгать.

Я не молчал совсем.
Я требовал исхода.
И вырывал сентиментальность из восхода,
И воровал чужие грусти по ночам.
И мне казалось,
что сам Бог мне по плечам…

Тогда я взялся без сомнений и за Бога.
Короче стала к совершенному дорога.
Но мне идти теперь не потому пути.
Ведь совершенному нам смысла не найти….
_______

Мечта пешком идет, а я кричу:
«Лети!!!
Ох, и дуреха ты!..
Ох, мать тебя ети!...»

* * *

Такие грустные дела,
Нас погубили зеркала
_______
Взгляни в зеркальное корыто….
В тебе убито чувство быта!
И те, что смотрят на тебя,
Давно привыкли жить рубя.

То вдруг полюбят,
То разлюбят…
То свяжут вновь,
То вновь разрубят…

А где былая настоящесть?
Стеклом украдена парящесть…
Лишь приземленность вечно здесь,
Та приземленность, мы и есть.

Доверить сердце отраженью,
Порой под стать самосожженью!
_______
Такие грустные дела,
Нас погубили зеркала.
И вновь рутиной окружают.
И отражают…
Отражают!!!

«Закон творческого заземленья»

Поэт, пред бытом, как-то раз,
божился,
клялся,
Что в небесах он жил!
Что он не заземлялся!
Ответил быт:
– Не вечна в небе птица!
Вот жизнь закончится,
Придется заземлиться….
_____

Так все когда-нибудь, конечно заземлимся…
Но заземления, не все мы убоимся.
И если молнией разит сердца невзгода,
Наследье душ,
Сыграет роль громоотвода!

Что такое «женщина»?

Если женщина – это загадка,
Я разгадывать женщин не буду.
Только тайна, для разума сладка,
Суть поэта – хранение чуда.

Я люблю на планете всех женщин!
Всех одной «дорогой» называю.
Не ругай, что мечтатель изменщик,
Все «одна», значит, не изменяю.

Ты прости, что я снова влюбленный,
что в словах молодой и отчаянный.
Я ищу среди ста миллионов,
Ту, что носит главнейшую тайну!

Эта женщина – женщина женщин!
Мне ее не раскрыть и вовеки!
Поцелуев моих алый жемчуг,
Принесут ей бумажные реки.

Ты их примешь
безмолвно…
украдкой…
Все в тебе так хрустально!
Жемчужно!
Если женщина – это загадка,
То разгадки загадки не нужно.

Пусть мифичность вплетается в косы!
Сущность женщин, по мненью поэта:
«Это вечный ответ
на вопросы!
Это вечный вопрос
на ответы!»

* * *

Закат и парк пустой…
И больше ничего.
А что еще в минуты эти надо?
Тогда, минута не минута,
а награда!
Глаза «Беги» кричат,
А сердце шепчет
«Стой»!
И вот стою…
Темнеет парк пустой.

* * *

Я свет зажег…
И сумерки пугливо,
Отпрянув,
спрятались в густой листве оливы.
И там испугано сжимались в свой кружок.

Я свет зажег…
И сумерки обжег.

* * *

Известно вам, из-за чего так происходит –
Цветы цветут
и утром солнце всходит.
Пускай не глупый я,
я все-таки глупыш…
– Потише, люди!
Не спугните в травах тишь!
И только слышно:
– Ш – ш – ш – ш – ш – ш…

* * *

Своим стихом ни поразить, ни похвалиться,
Уже давно я не пытаюсь…
Слышишь, птица,
Уселась с песнею на ветвь,
что цветом медь.
Поет та птица для того,
чтоб только петь!
У ней ответов я молю.
За ней скитаюсь.
«Жизнь – это книга,
Почитаю и Влистаюсь».
А птица будет петь как прежде,
чтобы петь!
Когда ты видел мир, не страшно умереть...
_______
С деревьев капает оранжевая медь.
И птицы в небе без причин и разрешений.
Познай задачи друг,
но не познай решений.

«Самый-самый первый снег»

А на улице,
Нечто белое…
Очень скромное…
Неумелое…

Видно снег в первый раз просыпается
Под него хорошо засыпается…

Вдруг присниться всем нам то, что сбудется.
Первый снег мной вовек не забудется…

Лишь бы он на меня не обиделся,
И мы с ним у окошка увидимся.

Этот снег приглашение личное,
В нечто вечное!..
Безграничное!

* * *

Я видел сам как у далекого колодца,
Большой валун хотел на части расколоться.
Его понять легко,
он, как и я один.
– Не торопись, валун…
Пока один един!

«Птица – камень»

О как нелепы рубежи,
И межсердечные границы…
Скажи, не точат ли ножи,
Как раз для той свободной птицы?

Она летит над рубежом,
Над миром всем, в чьем взгляде осень.
И мы опять друг другу лжем,
Что это камень кто-то бросил.

* * *

Слова закончатся –
Останется молчанье…
Вино закончится –
Останется молчанье…
А ты закончишься…
Закончусь следом я…
Чему остаться суждено тогда, друзья?

* * *

Вот она участь поэта,
Смыслы утратив и кров –
Петь о пришествии лета,
Средь бесконечных снегов….

Пить откровенья из сита.
В счастье себя убеждать.
И от трухлявого быта,
Белых подснежников ждать…

Знаю так много ответов…
Только не найден вопрос.
В вазе терновые ветви,
Вместо фиалок и роз.

«Gениальная nочь»

                            Посвящаю Джону Колтрейну и его композиции «Offering»

Теней аспидные крючки,
Развесит полночь над торшером…
И ночь вгрызается в зрачки,
Осатанелою пантерой.

Огню тоски себя предав,
Я суету из сердца выжег.
Шоссе асфальтовый удав,
Глотает шорохи покрышек…

Вдали, с улыбкою Дали,
В луну влюбленная гуляет.
Не отрываясь от земли,
Всеж над землею воспаряет.

И льется ночь…
И песнь поет…
И песня та, само забвенье…
И ем я взглядом черный мед.
До тошноты!
До одуренья!!!

«Я любью тебя, жризнь»

Молча плутаю по каменным чащам…
Звери в одеждах,
сонливые…
спящие…
День ото дня
вижу в чаще всё чаще,
что настоящее не настоящее!

В зеркало больше смотреть не решаюсь,
Ибо не Бог человек в отраженье…
Рушиться что-то…
И я сокрушаюсь…
В самовгрызательствах…
В самосожжениях…

Сам из себя безвозвратно украден.
Если верну, не узнаю пропавшего.
Ради скучнейших, бессмысленных
«ради»,
Снова играю
В ангела павшего.

«Меж вещностью и вечностью»

Не покладая ног и рук,
Бегу над черной пропастью…
А в вышине унылый круг,
Вращает скучно лопасти…

Как жаль, что смысл жизни прост…
Что нет в ней звездной млечности…
Она всего лишь скользкий мост,
Меж вещностью и вечностью.

И по мосту снует народ,
Что вниз порой срывается.
И то блужданье взад-вперёд,
Живеньем называется!
______

Порой, ты чувствуешь, мой друг,
Что вновь душой от сна очнулся…
Мир полон вечности!!!
Как вдруг…
Опять на быте поскользнулся.

«Детство Есенина»

А

Поэт в России, ты как минимум пророк!
Поэты русские – поэты золотые!

По кудрям желтых
константиновских дорог,
Мальчишка шел,
как шел спаситель по пустыни…

Шагал с улыбкою
рязанский мальчуган,
Вдоль рощ седых
и мимо пашен древних.
И говорил народ,
«Он первый хулиган!
И забияка самый первый
на деревне!»

Ему не раз уже ломали
нос-курнос.
Но даже зная,
жизнь дворов и тайны улиц,
Он быстро сверстников
в раздумьях перерос
И палкой длинной
не гонял пугливых куриц.

Порою лежа ночью луной
на боку,
Смотрел он светлыми,
печальными глазами,
Как облака
из Гватемалы и Баку,
Плывут лениво
над соломенной Резанью.

И расцветала тишиной
тогда душа…
И говорило в нем
священное искусство,
Что крик малиновки
и шепот камыша,
Способны властвовать
над мыслями и чувством…

Есть в жизни каждого,
лишь несколько минут,
Совсем немного
восхитительных мгновений.
Когда и травы
и цветы тебя поймут,
Лишь только надо
не бояться откровений.

Тот мальчуган,
Тем откровениям внимал…
Бродил один,
По берегам реки жемчужной.
И небо чувствовал…
И ветер понимал….
Не понимая,
Для чего все это нужно!

Бывало так,
Что возле рощи золотой,
Вдруг наполнялось сердце
юного пиита.
Ужасной гибелью
И дикой пустотой!
Еще не виданной…
Еще не пережитой….

Тогда пугаясь,
Он бежал от рощи прочь.
Чтобы забылось все
И самому забыться…
И палкой длинною
С мальчишками всю ночь,
Стучался в окна,
Тем кому,
так сладко спиться…

Ходил кораблики пускать
под старый мост…
И говорил друзьям
Не громко, осторожно:
«Наш мир не сложен,
Мир, пожалуй, очень прост!
Но в простоту поверить ту,
нам очень сложно.

Никто речей его,
Совсем не понимал…
И снова чувствуя себя
другим ненужным.
Он в одиночестве,
Вновь таинствам внимал,
Бродя по тихим берегам,
Реки жемчужной.

И дни летели,
Как летит с деревьев медь…
И становилось вдруг ему,
До боли ясно,
Что никого
не сможет уж согреть,
В сыром саду
костер рябины красной…

Ведь каждый странник,
Что, оставив отчий дом,
В пути пускается,
Надеясь на удачи.
Не потому ли,
Эти ивы над прудом,
Унылой осенью,
Так безнадежно плачут...

Б

Судьба поэта,
Не завидна…
Не легка….
В душе свобода,
А в глазах –
гнилая клетка.
И житие его –
взведение курка….
Играем в Бога мы,
Как в русскую рулетку.
____

* * *

Испив ручей речей, я стану молчаливым,
Мудрее слов любых, простая тишина…
На ветки звезд повисла желтою оливой,
И не дает мне спать красавица-луна.

В лимонных сумерках, задумаюсь о доме,
На сердце думе той, и сложно и легко.
Там где-то, мать несет в салатовом бидоне,
Из хлева старого парное молоко.

Она травы сырой и клевера накосит,
Поворошит вилами рыжие стога.
А в волосах ее рекою белой проседь,
Уносит годы к неизвестным берегам.

И вижу я, лицо мой родной старушки…
Свои далекие, дремучие края.
Где копны желтые, как купола церквушки…
И где иконами пшеничные поля…

Так ночь закончится…
Что снилось, отоснится…
Луна укатится, мне сердце не согрев.
И мне захочется усердно помолиться,
Письмо от матери читая нараспев.

* * *

Юнец хромой, со взглядом ясным,
Устал в сердца людей стучать.
Таков удел души прекрасной –
Уродство мира замечать.

Сегодня свеж и весел ветер
И пахнут росами луга.
Но к сожаленью, то заметит,
Лишь грязный, нищий мальчуган….
__
Мечтатель юный, не грусти!
Всех возлюби
И всех прости.

«Стареющий искатель»

Вновь созовёт на вече вечер
Сто миллиардов звезд и лун…
Так день пройдет, и вдруг замечу,
Что я совсем уже не юн…

Так год пройдет, и вдруг увижу,
Что я намного старше стал…
Безмолвно время стрелки движет,
Цемент сжирая и металл.

Познать, пытаясь, мирозданье,
Я попадал не раз в тупик,
И вместо истины страданья,
В тех изысканиях постиг.

Душа звала меня на волю,
Но разум труса, как тюрьма.
И обретал я ум от горя,
А позже,
Горе от ума…

_____
Пока мы смертны, мы не вечны…
Ведь вечен то, кто не грешил.
Так жизнь пройдет…
И вдруг замечу,
Что эту жизнь уже прожил.