HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Гости «Новой Литературы»

В стране искусств, страданий и чудес: Пётр Красилов

Обсудить

Интервью

 

Купить в журнале за май 2020 (doc, pdf):
Номер журнала «Новая Литература» за май 2020 года

 

На чтение потребуется 20 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

Беседу ведёт Вера Круглова

 

 

 

Театр для публики начинается с вешалки, а для актёров – за кулисами. Там, где отсчитываются последние секунды до выхода на сцену и откуда можно наблюдать за реакцией зала. Внутренний мир театра скрыт от нас – мы видим лишь то, что происходит в свете софитов. Многим неведомо, как работают сегодня театральные актёры и чего ждут от публики – соучастницы любой постановки. Об этом мы попросили рассказать заслуженного артиста России, ведущего актёра Российского академического молодёжного театра (РАМТ) Петра Красилова.

 

Опубликовано редактором: Вероника Вебер, 13.05.2020
Пётр Красилов в роли князя Репнина, сериал «Бедная Настя», 2003 год
Пётр Красилов в роли князя Репнина, сериал «Бедная Настя», 2003 год

 

 

– Пётр Анатольевич, большой аудитории вы известны благодаря блестящим ролям в кино и сериалах, участию в ледовых шоу, но вам принадлежит и театральная слава: за роль Эраста Фандорина вы получили премию «Чайка». А какие ещё театральные награды есть в вашем творческом багаже?

 

– Знаете, могу запутаться в датах, потому что я такой человек – с цифрами не очень в ладах. Получил – забыл (смеётся). Если касаться только театра, то у меня, помимо этого, есть премия за лучшую мужскую роль на фестивале в Благовещенске за спектакль «Двое в лифте, не считая текилы». Не помню, это пять лет назад или шесть было. А два года назад я получил премию «Звезда театра» за «Демократию», роль Гюнтера Гийома.

 

– Вы как-то признались, что это достаточно сложный для вас спектакль из-за изобилия немецких названий.

 

– Названий немецких городов. На памяти у нас их хватает, но известные не входят в эту пьесу. Совсем. Поэтому приходится, если вдруг что-то забывается, выдавать нечто похожее. Главное, чтобы «бург» был или «берг».

 

 Пётр Красилов в спектакле «Демократия»
Пётр Красилов в спектакле «Демократия»

 

– Вы часто импровизируете на сцене?

 

– Нет. Только в тех спектаклях, которые располагают к этому, и от импровизации постановка не портится, а наоборот, обогащается. И даже что-то из экспромтов потом входит в костяк пьесы. Импровизировать хорошо тогда, когда спектакль более-менее лёгкий, не связан с серьёзными историческими событиями и, главное, не является классикой. Её создавали достойные драматурги, и перевирать их слова, я считаю, небольшое преступление. Когда ты неправильно цитируешь классику, то обедняешь и себя, и слушателей. Импровизации хороши в современной драматургии – она сама по себе немного легковесна. И когда ты начинаешь в ней органично существовать и подключаешь свой потенциал, то пьеса становится более объёмной, и зритель относится к тебе, как человеку, которого он знает, с которым может общаться. И взгляд со стороны, который современная драматургия не всегда выдерживает, не нужен.

 

– А нужен ли он вообще? И каким должен быть театр в двадцать первом веке: с эффектом отчуждения, как у Брехта, или с очень близким эмоциональным взаимодействием со зрителем?

 

– Насчёт двадцать первого века, двадцатого или девятнадцатого – не знаю. Как зрителю, мне нравится театр, к которому я подключаюсь. Когда между мной и происходящим нет пуленепробиваемого стекла. Особенно если это касается таких тем, которые мне известны. Тем более если это та же классика, которую я не один раз читал или, не дай бог, ещё и играл.

 

– Почему «не дай бог»?

 

– Потому что тогда меня надо завлечь ещё больше. Когда я смотрю на всё это со стороны и не включаюсь в процесс, то начинаю замечать слишком много недостатков. Поход в театр становится просмотром ошибок, и я не получаю от этого удовольствия. Начинаю сразу думать о том, как это можно было бы сделать лучше. Но на сто процентов принимать на веру моё мнение нельзя: я всё-таки связан с этой профессией, поэтому я и зритель немного странный. Хотя мне очень нравится смотреть хорошие спектакли, если я на них попадаю: начинаю задумываться о том, что не хочу останавливаться. Потому что есть люди, которые играют намного лучше, чем я, – на данный момент.

 

 Пётр Красилов (слева) в главной роли спектакля «Эраст Фандорин»
Пётр Красилов (слева) в главной роли спектакля «Эраст Фандорин»

 

– Когда вы создаёте какой-то образ на сцене, вы вольны в своей трактовке?

 

– Не всегда. В этой ситуации многое зависит от режиссёра. Сейчас спектакли порой ставятся режиссёрами, которые всё отдают на откуп актёрам и практически ничего не предлагают. Они могут чуть-чуть попробовать, но в основном любят смотреть, как актёр самостоятельно выкручивается из ситуации: «Давайте вот это закрепим, а вот это – нет. Попробуйте ещё что-нибудь!». Но есть режиссёры-диктаторы, которые настаивают, чтобы артист полностью подчинялся их воле. Если это мотивировано, а не взбалмошность и не просто желание поставить себя выше, то нам, актёрам, очень просто.

 

– Вы предпочитаете таких диктаторов?

 

– Если я уважаю режиссёра, то я ему, конечно, буду доверять. Когда работа только начинается и даже когда она в середине, мы не всегда можем верно расценить ситуацию, потому что находимся внутри. Мы можем негодовать, ругать режиссёра про себя, но ему всё-таки со стороны виднее. И много раз бывало так, что ты спорил-спорил, а потом, когда всё складывалось воедино, ты проигрывал весь этот спектакль сначала до конца без остановок, то вдруг, незаметно для себя, начинал понимать, как всё правильно. Самое главное, чтобы упростить труд актёра, – как можно чаще выставить ему вехи, ориентиры. Не чтобы одна была вначале, когда открылся занавес, другая в середине, а третья – в финале.

 

– Это немыслимо.

 

– Да. Потому что мы не всегда можем запомнить то, как сыграли сегодня, даже если вышло очень здорово. Всё равно многое проходит мимо тебя, потому что ты делаешь это не задумываясь. А если идти от вехи к вехе, включая свою актёрскую интуицию, то получается очень богатое произведение. Но так бывает, к сожалению, не часто.

 

– Ваша интуиция позволила сыграть и Петра Трофимова в пьесе «Вишнёвый сад», и других персонажей из прошлого. Чем они сегодня могут увлечь зрителя? Ведь всё изменилось: антураж, эпоха, нравы.

 

– Петя Трофимов, боюсь, будет современен ещё долго, среди нас – огромное количество таких людей. Восприятие этого персонажа меняется у разных поколений: от абсолютно положительного до абсолютно негативного, и наоборот. Трофимов очень странный человек, потому что он говорит правильные вещи, но при этом ни черта не делает. Его позиция – полная демагогия, но при этом направленная в нужную сторону. Вектор правильный, но Петя не начинает с себя. Он просто от всего отказался. Это не действие. Нигилизм вообще не действие. Это разрушение.

 

– И в наши дни есть люди, которые заняты разрушением по «рецепту» Трофимова?

 

– Конечно. Обидно, что сейчас много молодых людей, которые вообще ничего не хотят делать. Ничем не хотят интересоваться. Им надо, чтобы всё пришло сразу, и чтобы, не дай бог, при этом не надо было трудиться. Не знаю, каким образом мы дошли до этого, хотя такие периоды безынтересия, безразличия, безвременья уже бывали. Я вспоминаю свою юность и последующие годы: всё время был чем-то занят. Без этого мне было очень плохо, потому что возникало ощущение, что я никчемен. Я знал: чтобы чего-то добиться, достичь, надо действовать. И никак иначе.

 

– Так же мыслил, наверное, и ваш Жульен Сорель – хотя на сцене он не таков, как у самого Стендаля.

 

– «Красное и чёрное» я прочитал в студенчестве, учась на актёра, и подумал тогда: какой кладезь эта роль! У Жульена Сореля размах неимоверный, от взлётов до падений. Я не понимал, когда читал: то я с ним соглашаюсь, то нет, то не принимаю его близорукости, то очень возмущён – даже не карьеристской наклонностью, а какой-то алчностью. В одном человеке сочетается столько всего! Я думал, как можно грандиозно всё это сделать. Но когда я должен был играть Жульена Сореля, и мы начали над всем этим работать, то стало ясно, что произведение для сцены объёмное, очень большое. И, опять же, у режиссёра есть право показать то, что он хочет. Поэтому была взята только одна линия из многих. И, на мой взгляд, мы поставили мелодраму.

 

 Пётр Красилов в спектакле «Красное и чёрное»
Пётр Красилов в спектакле «Красное и чёрное»

 

– Современные драматурги так и поступают: берут известные романы и переделывают их в пьесы, несмотря на то, что есть произведения, которые изначально писались для театра. Остаётся, как вы говорите, одна линия. Чем это оправдано?

 

– Нашими сомнениями. Мы, люди сцены, перестали верить в то, что зритель может смотреть серьёзные произведения. Слушать внимательно. Авторы и постановщики боятся неприятия. Тишины в зале. К сожалению, эта война с мыслью длится давно, лет двадцать. Мы за это время потеряли огромное количество зрителей и скатились туда, где сейчас находимся.

 

– Это и пугает. Есть ощущение, что театр обеднел, оскудел и не ведёт зрителя за собой, а наоборот, подстраивается под нежелающую думать публику. Театр уже не храм искусства, а демонстрация такой же обыденной жизни – только на сцене.

 

– Надеюсь, что так происходит не везде, но тенденция эта есть, к сожалению. И она мощная. Я за то, чтобы театр был разным. Но мы при этом должны не упростить всё для зрителя, а наоборот, сделать так, чтобы он – сознательно! – знал, на что идёт. Понимая, что предстоит посмотреть и для чего ему это нужно. А не просто потому, чтоб снять напряжение. Такому зрителю не театр нужен. Ему и телевизора хватит – будет то же самое. Даже лучше. И звуковой фон постоянный, и даже кто-то говорит с тобой. Ты не одинок. Можешь даже пообщаться без риска для себя – тебе никто не ответит. Это то же самое, что перенести свою жизнь в общение к соцсетях. Ты сидишь в своём бункере, но со всеми переписываешься. И тебе кажется, что весь мир с тобой, а при этом просто пристроился среди четырёх стен со смартфоном.

 

– Тем не менее, этот зритель приходит в театр, оторвавшись от телевизора и соцсетей.

 

– Да, но что хотеть от такого человека? Чтобы он посмотрел – допустим – Сартра? Нет, он будет сидеть в телефоне. Максимум, если раздастся что-то громкое, он поднимет этот телефон и будет снимать то, что происходит на сцене. Для меня это парадокс: почему зритель, покупая билет за свои кровные деньги, сам себя ограничивает? Он смотрит спектакль через спектр маленького аппаратика, который ему вообще ничего не даёт. Он даже не может послушать то, что ему пытаются донести со сцены, потому что занят картинкой. Он пропускает всё! Поэтому, когда ему задают вопрос: «Ну, как тебе спектакль?» – он говорит: «Нормально!», но ничего не помнит. Я вообще за то, чтобы во всех театрах глушилки ставили. Потому что благородные увещевания о том, что нельзя мешать ни себе, ни актёрам, не воспринимаются.

 

– И всё же вам удаётся пробить лёд равнодушия – быть на сцене ярким, интригующим. Скажите, есть ли роль, которая потребовала от перевоплощения в совершенно непохожего на вас героя – и особенной, тонкой работы?

 

– Не знаю... До такого перевоплощения ещё не дорос, наверное. Мне проще, когда у персонажа есть что-то от меня самого. Тогда он становится живым, несхематичным. В каждом герое я пытаюсь найти что-то известное, понятное. Создавать образ человека, которого бы я совершенно не понимал, мне не приходилось. Это очень сложно. Надо долго думать, найти того, кто сумеет всё объяснить. Мне, слава богу, до сих пор везло: если я чего-то не понимаю, то знаю, у кого могу спросить, с кем поговорить, и меня выведут из тупика. Я очень люблю слушать чужое мнение. Могу с ним соглашаться или не соглашаться, но если сказано что-то полезное для меня, я это обязательно услышу и воспользуюсь. Поэтому моя работа над ролью не совсем самостоятельная. Я не один. Просто многие не знают, что работают со мной (смеётся).

 

 Пётр Красилов (справа) в спектакле «Идеальная жена»
Пётр Красилов (справа) в спектакле «Идеальная жена»

 

– А чьему мнению вы доверяете, если не секрет?

 

– Если режиссёр убедил меня в том, что он знает, что делает – от начала до конца, могу вообще только с ним общаться. Но если я понимаю, что он сомневается, тогда у меня есть коллеги. Мои товарищи, мои партнёры, которые видят меня со стороны. И я чувствую, в каких эпизодах им неудобно взаимодействовать со мной. Поэтому театр называется командной игрой.

 

– Но ведь существует и сугубо режиссёрский театр.

 

– Да. Но мне этот театр не очень нравится как зрителю, потому что я не вижу на сцене ни одной личности. Я понимаю, что таково новое прочтение. Но при этом, находясь в зрительном зале, я хочу, помимо перемещений, видеть ещё эмоциональную отдачу актёров.

 

– Когда попадаешь в такт дыханию…

 

– Этим театр и отличается от телевидения и кино. Нет экрана, нет никакой стены. Да, бывают спектакли неудачные. То есть сегодня всё сыграно прекрасно, а завтра – бывает – не так. В большей степени это понятно актёрам, которые задействованы в постановке. И если это умные и любящие свою профессию люди, им становится стыдно, и они во время следующего спектакля стараются ситуацию исправить. Мучительно, если это не получается. Тогда надо искать причину не только в себе. Такое тоже бывает. Но останавливаться и сдаваться нельзя.

 

 Пётр Красилов (справа) в спектакле «Мастер и Маргарита»
Пётр Красилов (справа) в спектакле «Мастер и Маргарита»

 

– Пётр Анатольевич, а бывает ли так, что зрители критикуют какой-то проект с вашим участием, а вы всё равно остаётесь в этом спектакле, чтобы убедить, переиграть, увлечь публику?

 

– Скажу так: если представить, что я играю спектакль, и в ходе пьесы половина зала встала и ушла, то станет ясно, что надо что-то делать. Либо уйти из проекта, либо настаивать, чтобы спектакль как-то изменился. Но вряд ли когда-нибудь дойдёт до таких крайностей. Потому что, работая над спектаклем, ближе к финалу понимаешь, каким он будет. Но на такие случаи, о которых вы сказали, было бы неплохо, если бы был худсовет. В некоторых театрах он есть.

 

– А в РАМТе?

 

– В РАМТе свобода. Театральная демократия. Но вообще мне кажется, что наличие худсовета многих бы подстегнуло, собрало – и не только режиссёров с актёрами. Потому что иногда спектакли валятся из-за бойцов невидимого фронта. Я скажу так: на каждом спектакле, будь он хороший или плохой, обязательно найдётся зритель, которому этот спектакль не понравится. Или наоборот: поставят абсолютно никчемный спектакль, и за бешеные деньги люди будут на него ходить, плеваться, не аплодировать – даже в финале – и недоумевать, за что они заплатили деньги. Пойдёт дурная молва, но зрители всё равно явятся.

 

– И будут пытаться в нём что-то найти?

 

– Нет! Они просто посмотрят на лица. «Вон того мы в ящике видели? Точно, ага. Он из этого!»

 

 Пётр Красилов (в центре) в спектакле «Подходцев и двое других»
Пётр Красилов (в центре) в спектакле «Подходцев и двое других»

 

– Скажите, когда зрители видят афишу с лицом Петра Красилова, идут именно на вас или в целом на комедию или драму?

 

– Не анализировал это. Нет, честно. Приятно, когда идут на Петра Красилова, но в большей степени приятно, когда люди покупают билеты не ради физиономии из телевизора. Хочется, чтобы зритель приходил в театр для того, чтобы посмотреть произведение. И выбор у него огромный. Есть спектакли нерепертуарных театров. Свободные спектакли, антреприза. И хотя для некоторых это слово как ругательство, я знаю, что во многих антрепризах актёры работают лучше и собранней, чем в репертуарных театрах. И к материалу подходят более скрупулёзно, и по полгода репетируют, и по году. Более того, совершенствуют постановку и после того, как спектакль готов, сыгран – пытаются его улучшить.

 

– Но ведь и репертуарные театры держат высокую планку.

 

– В репертуарном театре нет денежной конъюнктуры, поэтому расчёт идёт не на определённого, богатого зрителя – которому, кстати, почему-то хочется веселиться. В антрепризах редко можно встретить по-настоящему серьёзное произведение, а в репертуарном театре есть возможность думать. У меня, правда, есть пара вещей из антреприз – мы с Верой Валентиновной Алентовой играем в «Роковом наследстве», и поставлен спектакль «Это беспощадное искусство» – в нём много сказано про нашу профессию, причём не с точки зрения развлечь, а наоборот. Чтобы показать, как больно бывает актёрам. Это надо почувствовать, хотя бы чуть-чуть понимать. Конечно, я боюсь, что мы люди подневольные, продюсерные, и нам могут сказать: «Давайте сократим». Но мы, актёры, можем согласиться, а в результате не сокращать. У нас есть свои хитрые ходы (смеётся).

 

– Выходит, антрепризные спектакли создаются для беспечности и веселья, а к раздумьям располагают постановки репертуарных театров?

 

– У меня когда-то, давным-давно, был антрепризный спектакль «Загнанных лошадей пристреливают». Продержался он очень недолго только по одной причине: зритель не хотел приходить и размышлять, плакать, немного замыкаться в себе, смотреть по сторонам и понимать, что с ним происходит то же самое. Признаться себе в этом. Осознать, что он участвует в такой же передаче за стеклом. И когда он видит себя со стороны, то впадает в лёгкий шок: пришёл в театр в своё свободное время для того, чтобы думать над своим поведением? О не-е-ет! И спектакль ушёл в прошлое. Потому что антреприза, которая не приносит дохода, не может существовать.

 

– Зато у репертуарных постановок жизнь долгая.

 

– Такие театры, как РАМТ, пока ещё финансируются государством. Как только эта поддержка прекратится, всё изменится, и у нас будет очень мало театров. Из тех, которые позволяют себе ставить интеллектуальные, серьёзные, глубокомысленные произведения, останутся театры с очень богатыми добрыми спонсорами. Но таких людей мало. Очень богатые, как правило, скупые. Они не бросаются деньгами, потому что знают, каким образом добились достатка. Им тоже было нелегко. Поэтому на меценатов рассчитывать не приходится.

 

– И у нас не останется выбора – одни лишь антрепризы?

 

– Выбор есть сейчас. Можно приходить и смотреть на лица популярных артистов – неважно, в чём они принимают участие: ставка делается на известность. А можно посетить репертуарный театр, где к каждому лицу есть претензия: ты не можешь просто так выйти на сцену и улыбнуться публике, ты должен работать всерьёз. В репертуарном театре огромное количество талантливейших, замечательнейших актёров, которых, к сожалению, мало кто знает. Они для публики – откровение: вот это да! Их же нигде не было, ни в одном кино, но как играют! Потрясающе. Поэтому нельзя замыкаться на том, что навязывают по телевизору. Надо ходить в театр, надо интересоваться многим, чтобы был выбор, сформировалась способность думать и понимание, что тебе нравится – именно тебе.

 

 Пётр Красилов в спектакле «Чехов Гала»
Пётр Красилов в спектакле «Чехов Гала»

 

– Лица из телевизора – это приманка и зависимость. Ведь если зрителю актёр понравился в какой-то конкретной роли, он будет ждать встречи именно с этим героем. Вы же ушли от Репнина и Малиновского, решили стать другим, выйти за рамки этих образов. В плане популярности – риск, не так ли?

 

– Нет, просто необходимость. Это очень плохо, с моей точки зрения, и даже опасно – поверить в то, что ты можешь сыграть только одно. И что в этом ты лучше всех. Ты тогда не сможешь позволить себе взрослеть, быть многогранным – замыкаешь себя. Да, успех у зрителя – это хорошо. Но когда в тебе видят только одного твоего героя и больше никого, то на поводу идти нельзя. Немыслимо создавать один и тот же образ в разных произведениях, в разных ролях – только потому, что он нравится публике. Или потому, что ты для себя понял, что ты – Репнин, значит, ты везде должен быть Репниным. Плюс ещё ты и в жизни должен быть этим князем из «Бедной Насти». Можно сойти с ума! А теперь представьте, что режиссёр сказал: так, Репнин больше не нужен. А ты всё! Ты он и есть.

 

– И что делать?

 

– Выход только один... [...]

 

 

Беседовала Вера Круглова.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

Внимание! Перед вами сокращённая версия текста. Чтобы прочитать в полном объёме этот и все остальные тексты, опубликованные в журнале «Новая Литература» в мае 2020 года, предлагаем вам поддержать наш проект:

 

 

 

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за май 2020 года в полном объёме за 197 руб.:
Банковская карта: Яндекс.деньги: Другие способы:
Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке:
«Вернуться на сайт магазина»
После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru
Вы получите доступ к каждому произведению мая 2020 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.

 

508 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 19:50 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Лучшие бк для ставок на спорт
Поддержите «Новую Литературу»!