Между Южным и Северным полюсами

 

Купить в журнале за май 2019 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 1 час 20 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

18+

 

 

 

Роберт Максимович поел куриного супа и мыл супницу мылом. В тот день это была его обязанность. Жена мыла посуду по понедельникам, средам и пятницам; дети – по выходным; а вторник и четверг доставались главе семьи. Супруга, Анна Витальевна, не переносила, когда тарелки мыли специальными средствами, и строго следила, чтобы в ход шло только экономичное хозяйственное мыло.

Не вопрос. Покладистый муж сделает что угодно, чтобы скрыть одну странную вещь: в теле инженера существует другая личность. Он – чужой человек – очнулся, когда телу было сорок пять лет, пять месяцев и два дня; в его распоряжении оказались все знания и жизненный опыт инженера Роберта Максимовича, а в нагрузку была получена семья, друзья, привычки и зависимости бывшего хозяина. Одними из последних воспоминаний инженера были похороны и суд. Автокатастрофа. Роберт Максимович насмерть сбил человека. Ничего особенного. Проводить почившего инженер пришел из трусливых опасений, где старательно изображал глубокое сожаление. Голос судьи снисходителен и неискренен. Влиятельный человек использовал связи, чтобы замять дело, но до боли сжатые потные ладони крепко пропечатались в памяти. Вечером инженер выпил коньяку, съел на ночь сосиски с макаронами и лег спать с женой, обнимая ее все еще дрожащей рукой, – а наутро его не стало, вместо него проснулся некто другой.

Чтобы как-то осуществлять внутренний диалог, чужак дал себе новое имя – Боб – от сокращенного на американский манер Роберта.

Боб был боязлив и осторожен; знать все о ком-то другом и ничего не знать о себе – штука довольно непростая.

Роберт Максимович работал инженером в бюро патентов: его обязанностью была классификация, проверка и правильное оформление присылаемых материалов. Боб тоже, по правилам неизвестной ему игры, заполучил эти знания, и с присущей Роберту скрупулезностью старался выполнять его работу, хотя она ему совершенно не нравилась, и часы, проведенные в бюро, вызывали усталость и депрессию. Боб задумывался, не поменять ли ему надежный источник для выживания на что-то более приятное, но оставил это на потом, уж больно много было нюансов, с которыми приходилось освоиться.

Роберт Максимович слыл примерным семьянином и любящим отцом, но Боб знал и чувствовал нечто другое о предыдущем пассажире своего тела. Покладистый муж ненавидел свою жену, Анну Витальевну, и зависел от нее. Женщина была из состоятельной семьи: ее отец – государственный чиновник, мать – фармацевт, владеющий сетью аптек. Они всегда относились к Роберту Максимовичу со снисходительным презрением, но все же способствовали приобретению необходимого антуража успешной ячейки общества: вместительной квартиры в центре города, дорогого автомобиля и уютной дачи за городом. – Анна, Аня. – Пухлая девушка с веснушками и насморком. – «Роберт, ты пригласишь меня в кино?» – Апрель, фонари, молодость; пожалуй, единственное воспоминание о жене, сохранившееся как приятное. – Чужие мысли периодически стучат в голове, как приступы хронической болезни. – «Как я ненавижу эту корову! Ее толстый зад и распухающие ноги, привычку командовать и дрябнущую вагину. Когда она возбуждается, то походит на обезумевшую свинью, истекающую вонючими соками. – «Ро-о-обе-е-ерт, нам нужно ковровое покрытие, хватит клеить свои самолеты». – Хобби инженера: модели летательных аппаратов; когда их становилось слишком много, Анна Витальевна заставляла отвозить часть на дачу и складывать в сарай. Место, где лежали старые модели, походили на игрушечное кладбище механизмов, не долетевших до места назначения. – Ленчик и Савушка. Убедить себя, что ты любишь детей – огромный труд. Роберт Максимович справлялся с переменным успехом. Ленчик походил на румяного, восторженного поросенка. – «Папа, ты не забыл, мы в это воскресенье идем на чертово колесо?» – «Да, сходи с ребенком, Берт». – «Бе-е-ерт – ненавижу». – Темные мысли невидимой пленкой окутывают мозг. – Савушка вроде ничего, спокойный: если вовремя кормить и позволять играть в компьютерные игры, не доставляет проблем, но боже, как он раздражает, когда пытается постичь математику или геометрию. – «Бе-е-ерт, ну объясни ребенку правила, ты инженер или кто? Все бы сидел, телевизор смотрел». – На самом деле выживать в ячейке общества просто. Делай, что должен, никого не зли, и в те сорок минут перед сном, когда жена накладывает косметические маски, а дети уже спят, у тебя будет время прислушаться к вращению планеты и пространству за ее пределами. Где-то там, в вакууме, несется раскаленная комета, раздражая и без того нестабильную биомассу. Вот она шевелится, пожирает сама себя и размножается на разных континентах. И только на полюсах жизнь имеет должную красоту и благородство. Белый медведь под северным сиянием. Полярные дни и ночи – это все равно, что попробовать вечность на вкус; не это жалкое мелькание света и тьмы, которое, смешиваясь в сознании, окрашивает время в серый цвет, делая его, как заменитель шоколада, противно безвкусным. – «Бе-е-ерт, принеси мне крем!»

Иногда Бобу казалось, что он и есть Роберт Максимович. Может, те ощущения, что он оказался в чужом теле, ошибочны? Просто так получилось, что некий инженер подхватил беспощадную метафизическую скуку, разочаровался в собственной жизни и приобрел чувственное расстройство. Привязанности и неприязни Роберта Максимовича хоть и принадлежали Бобу, не воспринимались им как что-то личное. Жалкий балласт! Из каких мелких противоречий состоит человек, запертый в собственной краткой жизни, как в тюремной камере! А как назойливы бывают атрибуты этой жизни! Боб страдал от характера, мыслей и жизненной позиции уважаемой супруги Анны Витальевны, которую он считал попросту глупой. Что уж говорить о Ленчике и Савушке, не оформившихся человеческих особях, заботу и привязанность к которым необходимо всегда выражать и поддерживать. – «Бе-е-ерт, тебе не кажется, что ты не достаточно внимателен к детям?» – «А тебе не кажется, что не стоило выигрывать в эту лотерею многомиллиардного синтеза материи, чтобы стать Анной Витальевной, недалекой самодовольной самкой, настолько погруженной в собственные иллюзии, что даже выстрел в голову тебя не вылечит? И он, Роберт Максимович, это получил по заслугам. Уж лучше бы оказаться в теле дельфина, собаки, или пусть даже ящерицы. Неважно где. Животным, по крайней мере, не надо столько притворяться». – «Дорогая, я поиграл с Ленчиком в «цивилизацию» и сделал уроки с Савушкой». – «Я прочла у одного очень знаменитого и очень известного профессора, всю свою жизнь посвятившего проблемам семьи, что отец должен проводить с детьми не менее четырех часов в день, особенно с мальчиками, – только так достигается необходимый эмоциональный диалог и номинальная степень доверия…»

На работе Боб чувствовал себя лучше. Конечно, трудно было понять, как можно всю жизнь посвятить себя деятельности, общий смысл которой непонятен, да и по большому счету неинтересен. Хотя почему и не пожить жизнью муравья, вот только знать бы, где королева? Скрупулезность и скучность инженера обеспечивала стабильное существование в социуме, но Боба интересовал другой вопрос – кто он такой? На этот счет у него было несколько версий, одна невероятнее другой.

А) Боб лишь продукт сознания Роберта: защитная реакция на условия существования.

Б) Имеет место теория переселения душ. Ни Роберт Максимович, ни Боб в нее не верили, но при наблюдении подобного феномена ничего нельзя сбрасывать со счетов.

В) Жертва научного эксперимента. Возможно, сейчас военные или спецслужбы наблюдают за ним и хохочут над его растерянностью.

Г) Мифический дух, добрый или злой, из тех, что, по легендам, могут вселяться в людей. Память Роберта Максимовича хранила весьма противоречивую и обрывочную информацию по этому поводу.

Д) Представитель инопланетной цивилизации, помещенный в тело среднестатистического жителя Земли для сбора информации.

E) Преступник из другого измерения был помещен в тело Роберта Максимовича в качестве наказания.

Подобных версий – одна невероятнее другой – у Боба было столько, что не хватило бы букв алфавита, и он прорабатывал те, которые казались ему наиболее вероятными.

 

– Бе-е-ерт?

– Да?

– А ты столовые ножи тоже помыл?

– Конечно.

– Сполосни их хорошенько, это все-таки серебро.

– Я так и сделал, и вытер отдельным полотенцем.

– Умница. Я на фитнес поехала. Ты проверишь уроки у Савушки?

– Конечно, дорогая.

– До вечера.

Боб аккуратно расставил тарелки в сушилке, тщательно вытер руки и достал из кармана смартфон.

«Уж если его поместили в это тело для сбора данных, нельзя было подобрать семью поумней? Анна Витальевна, выйдя замуж за инженера, не потрудилась присмотреться, с кем она живет.

Для внимательной и осторожной женщины не будет сюрпризом, если в ее автомобиле окажется «жучок», а в телефон встроено подслушивающее устройство.

Бог с ним, не каждый может учесть все детали, но хотя бы можно встречаться с любовником не на одной и той же квартире?»

Роберта Максимовича, наверное, задел и расстроил бы факт измены жены, но Бобу это в какой-то степени нравилось: какой интерес собирать информацию, если не происходит ничего из ряда вон выходящего? Не каждому придет в голову, что опытный инженер, работающий в отделе патентов, может открыть кодовый замок с помощью нехитрого устройства; еще с меньшей вероятностью можно предположить, что он использует инновационную разработку, так называемую «умную отмычку», вмещающую в себя микрочип – ультразвуковой определитель формы – автоматически подстраивающуюся под конфигурацию замка с помощью выдвижных элементов. Если бы это чудо человеческой мысли удалось запустить в массовое производство, «домушников» бы существенно прибавилось. Боб, как и Роберт, был неравнодушен к техническим уловкам, и тайная квартира обросла незаметными камерами наблюдения и прослушивающими устройствами.

Радиоволны и сигналы синхронизируются с тканью событий. Самка, поддавшаяся силе своих инстинктов, не подозревает, что ее действия отражаются в искусственных глазах и ушах, шифруются хитроумными математическими формулами, отражаются электромагнитным эхом в искусственных спутниках планеты и возвращаются к существу, которое, как она думает, живет с ней в симбиозе. Наивные приматы настолько привыкли все классифицировать, упрощать и расставлять по полкам, что даже в падающем самолете способны развести смертную скуку. Шаманы Вуду истерически хохочут, поглядывая на растолстевших клерков в шортах и с фотоаппаратами на шеях. – «Мистер и миссис, не ленитесь, расставьте все галочки в пожелтевших бланках ваших жизней». – Бледные зомби хохочут и танцуют, послушно двигаясь в такт дирижерским палочкам; их желудки и нервы голодны и ждут, когда кто-нибудь их наполнит хотя бы мусором, валяющимся вдоль дороги. Теряющие своего Шамана зомби, как правило, попадают под власть злого духа. В таком случае они приобретают новую кожу, которая выглядит либо как смирительная рубашка, либо как военная форма…

Военная форма смотрелась на подполковнике так же нелепо, как зауженные книзу штаны на Анне Витальевне. Боб сидел в своем кабинете и меланхолично разглядывал изображение с камер слежения. Пузатый, начинающий седеть, кряжистый любовник жены двигался с грацией моржа, осознавшего чувство собственной значимости.

– Папа, подойди, а?! – в дверях возник Савушка с айпадом в руке.

Боб отвернул ноутбук.

– Я решил твое задание по математике, но не уверен, что там все правильно, пойди, проверь, и можешь поиграть.

Боб смотрел на совокупление Анны Витальевны и пытался прислушаться к себе – ничего. Ни отвращения, ни возбуждения, только скука. Неужели в этом есть смысл? Кому, черт возьми, это может понадобиться? Если он – Боб, инопланетный шпион, что за примитивная цивилизация послала его? Неужели существ, способных преодолевать бесчисленные парсеки мертвого пространства, интересуют страстишки случайным и нелепым образом поумневших приматов, к тому же весьма среднестатистических их представителей?

Задница полковника со спущенными штанами двигалась на грузном теле жены. Боб лениво воткнул в ухо наушник. – «Господи, я плохая, грязная, но мне так больно и сладко гореть в твоих объятиях, чувствовать, как греховная патока растекается по телу. Войди в меня глубже, мой серафим, мой Вельзевул, благость и проклятие!» – Бедная женщина не может даже совокупиться, не наговорив глупостей. – «Ты должна уйти от него. Никто как я не сможет оценить твоей красоты, твоей страсти». – Любовник жены оказался так же склонен к пафосным выражениям. – Порывшись в памяти Роберта, Боб выяснил, что тот нечасто встречал пример поэтически настроенного военного. – «Я не могу. Он отец моих детей, и как женщина, как мать, я не могу принести их в жертву собственной любви. Не могу! Боже, хорошо-о-о!» – В какие драматические обертки люди умеют завернуть свои страсти. – Боб вынул наушник, он и раньше слышал оргазменные крики парочки, и на этот раз ему было скучно, хотя он испытывал чувство превосходства, которое он охранял с присущей инженеру аккуратностью. Командирская деловитость и детский хитрый эгоизм жены развлекали его до поры до времени. Покажи, что ты готов подчиняться, прикинься глупым, и души тех, кто с тобой рядом, заблистают новыми, невиданными оттенками. – «Б-е-е-ерт, я купила тебе новые штаны и куртку в магазине военной одежды. Отлично подойдет для работы на даче». – «Спасибо, дорогая, я как раз думал, что хочу нечто подобное». – «Примерь же, хочу на тебя посмотреть. Ну, настоящий полковник!» – «Пап, нам нужна еще одна приставка, эту все время Савушка занимает!» – «Ленчик, ты опять подрался в школе, мы же договаривались, еще одна драка и никакой приставки в этом году». – «Пап, но настоящие мужики иногда дерутся, а годы летят слишком быстро, чтоб тянуть с приставкой». – «Ты где таких мыслей набрался, Ленчик?» – «Да на вас с мамой смотрю». – Запах куриного супа и хозяйственного мыла. Комфорт. Стиральный порошок. Чистые полотенчики по всему дому. – «Бе-е-ерт, я так устала тянуть семью. Ты побудешь с детьми? Мне очень нужно слетать на недельку. На грязи».

– Тогда мне тоже потом будет нужна неделя.

– Бе-е-ерт?!

– Зови меня Боб.

– Берт, не чуди.

– Я никогда не отдыхал один, мне нужна всего неделя.

– У тебя кто-то появился? – Анна Витальевна захлопала ресницами.

– Дорогая, с чего ты сделала такие выводы?

– Почему ты собрался отдыхать один? Мы прекрасно отдыхаем всей семьей.

– Но ведь ты летишь на грязи одна.

– Я слабая женщина, Берт! – голос ее задрожал. – Мне приходится думать о многом: как дать образование нашим детям, чем тебя кормить на ужин, о том, как сохранить наши отношения в том первозданном виде… это все делаю я, Берт!

– Я же сказал, зови меня Боб.

– Что за фантазии? – голос Анны Витальевны стал угрожающим, – Ты забываешься, благодаря кому имеешь достойную жизнь! Сейчас бы жил в какой-нибудь хрущевке и тихо попивал водку по вечерам! Если не прекратишь свои фантазии, я попрошу папу с тобой поговорить.

– Мне нужно уехать на неделю, – медленно, по слогам, повторил Боб, глядя супруге в глаза.

Анна Витальевна не помнила, чтобы Роберт Максимович выдерживал ее взгляд дольше пяти секунд, теперь же она почувствовала холодок ужаса, словно мышь, попавшая под гипнотический взгляд голодной змеи.

– И куда же ты хочешь? – подчеркнуто равнодушно спросила она.

– Я хочу в Антарктиду, но поеду в Танжер.

– Марокко? – удивленно скривилась Анна Витальевна и чуть успокоилась, – но почему туда?

– У меня такое чувство, словно я там родился, – ответил Боб.

Женщине опять стало не по себе.

– Возьми с собой хотя бы Ленчика.

– Я поеду один, – отчеканил Боб, подчеркивая важность и тяжеловесность каждого слова.

 

Четыре-три-два-один. Роберту Максимовичу всегда закладывает уши при взлете. Несовершенная оболочка. Растворимый кофе и средство против укачивания. Гигантское летательное средство из стали перемещает мягкие тела в пространстве со сверхзвуковой скоростью. Несколько часов просмотра фильмов и пережевывания пищи, горстка путешественников заплатит четырьмя часами скуки за великое перемещение.

Если привыкнуть к этим теплым пространствам авиалайнеров, обволакивающих пассажиров на высоте одиннадцати километров и позволяющих им находиться там, где раньше находились только боги; если завтрак в Нью-Йорке, а ужин в Токио не вызывает расстройства желудка, то пространство планеты складывается до размеров одного гигантского города, в котором сложным узлом перемешаны культуры и языки. Заскучаешь тут по космической экспансии!

Роберт Максимович бывал в Танжере в молодости, во время его недолгой работы на советском торговом судне. Однако Бобу теперь было интересно то, о чем его оболочка понятия не имела: тут, в пространстве, находящемся на стыке культур, в супе разнообразных социальных слоев, среди торговцев, портовых шлюх и представителей криминальных структур, проходило некое пересечение силовых линий, в хитросплетениях которых, казалось, и крылся ответ на нерешенный вопрос: кем он, собственно, является?

Боб добрался до Танжера поездом из Касабланки. Вполне приличный транспорт, если б не доставали навязчивые марокканские торговцы безделушками.

– Сэр, купите амулет. Лапа священный крокодил. Отпугнет от вас злой дух, клянусь, сила предков, – изъяснялся на ломанном английском загорелый арабский мальчишка.

Боб взглянул на вещицу. Амулет представлял собой некую косточку, переплетенную незамысловатой серебряной оправой и вставленным в нее узким кожаным ремешком.

– Сколько?

– Сорок евро, сэр.

– Пять.

– Настоящий серебро. Настоящий крокодил. Двадцать евро, только для Вас.

– Пятнадцать, все, что я могу за это отдать.

– Только сегодня, только для Вас, – скривил рожицу мальчишка, протягивая амулет. – Моя не обманывать. Отец моего отца и отец его отца делать оберег. Много продают подделка, но вы купить настоящий. Я видеть, вы необычный турист, мистер. Тело привезти большой железный птица. Душа – местный.

Вскоре подобных торговцев магическими артефактами, коврами и халатами стало столько, что Боб перестал их замечать, еще больше их было на узких улицах Танжера. – «Гашиш, мистер». – «Хотите расслабиться?». – «Настоящий опиум».

Боб шел по узким улочкам вглубь жилой части города. Дома песочного цвета с вывешенными из окон цветастыми ковриками. Он не знал точного места назначения, но чувствовал, что узнает его, как только увидит. Когда Боб зашел дальше, вглубь жилых кварталов, торговцы исчезли; местные жители теперь бросали недоверчивые, а иногда недружелюбные взгляды. В одном из проулков двое подозрительных типов в выцветших джелаббах окликнули Боба на неизвестном ему наречии; тот растерялся, но, когда один из марокканцев указал другому на амулет из лапы крокодила, они обменялись короткими фразами и скрылись в одной из многочисленных каменных арок.

Через некоторое время Боб понял, что окончательно заблудился среди похожих друг на друга кубических строений, но его не покидало странное ощущение, что находится он там, где и должен. Увидев вход в незнакомый двор, завешанный кусками засаленной грубой ткани, Боб понял, что нашел точку назначения. Это была курильня для местных, куда, в отличие от заведений, предназначенных для туристов, никто не зазывал посетителей. В помещении были простые стены цвета светлой глины, вдоль которых были расположены циновки, на них сидели два старика, держа в руках тяжелые медные трубки кальянов. К Бобу подошел невысокий марокканец, который что-то быстро говорил по-арабски, но, видя непонимающий взгляд Боба, перешел на ломаный английский.

– Частная собственность, мистер.

– И кто же хозяин?

– Вы должны уходить, мистер. Частная собственность, – твердил марокканец.

– Я вижу, у вас тут гости. Вы же гостеприимные люди?

Человек посмотрел Бобу в глаза, и тот с удивлением заметил тревогу во взгляде.

– Что желаете, господин? – спросил марокканец со смесью почтения и презрения в голосе. Было сложно разобрать, какой составляющей было больше.

– Афийун, – Боб выдал арабское слово, которое не одно десятилетие хранилось в памяти Роберта Максимовича.

Марокканец кивнул и, жестом указав гостю на циновку, удалился в проем, завешанный дверными шторами в виде нитей с нанизанными на них бусинами.

Боб сел и принюхался к специфическому запаху курильни.

Марокканец вернулся с медным кальяном и пиалой, в которой лежали несколько темных шариков опиума.

Боб положил на угли шарик и глубоко затянулся. Благородная расслабленность теплой волной разлилась по телу. Разум как будто подключился к местной сети. Горячий воздух Сахары и ветра Средиземного моря казались более реальными, чем знакомая в деталях жизнь Роберта Максимовича. Жизнь последнего состояла из многих факторов, которые он пытался анализировать, складывать, подгонять под рамки и формы своего мировоззрения. Инженер пытался втиснуться в некую социальную ячейку и соответствовать установленным стандартам. Мысли бедуина похожи на раскинувшуюся перед ним пустыню. Гонимый ветром песок складывается в замысловатые барханы сам по себе. Нужно лишь созерцать то, что происходит вокруг. Душа воспалено пульсирует, принимая сигнал внезапно открывшимся органом чувств. Меркурианские сколопендры живут ближе к Солнцу, чем кто бы то ни было. Их астральные оболочки являются душами народа пустыни. Кожа становится хитином, отливающим алмазным отблеском. Восторг обладания вытянутым и упругим, как струна, телом с множеством конечностей, высвобождает несравнимо больше энергии, чем способность людей к тихой грусти существования. Ядовитые железы в конечностях приятно вибрируют. В такие моменты любой, самый милосердный человек отдал бы все за краткий экстаз жизни в виде опасной формы жизни, враждебной всем своим соседям. Смертельный яд! Люди не могут иметь его в своем организме, а они-то как никто любят употреблять яды. Еще темный шарик опиума, жалкого суррогата, хоть как-то ставящий знак равенства между двумя мирами, которые, словно два слепых моржа в клетке, мешают друг другу находиться в состоянии полусонного величия.

– Турист?

Вопрос прозвучал требовательно и чуть насмешливо.

Боб вернулся из своих мыслей на грязную циновку и увидел сидящую рядом женщину, судя по лицу, свою соотечественницу. На женщине были потертые джинсы, кроссовки и короткая кожаная куртка, на голове красовался платок местного производства, в руках она держала мотоциклетный шлем. Внешность незнакомки хранила следы былой красоты, которая, как показалось Бобу, была чуть испорчена возрастом и пороками. Впрочем, это не было лишено своего обаяния.

– Турист? – нежданная визитерша повторила вопрос и затянулась из своей кальянной трубки.

– В какой-то мере, хотя не совсем, – забормотал Боб, пытаясь извлечь из памяти Роберта Максимовича информацию, может ли опиум вызывать галлюцинации?

Неожиданная посетительница села рядом и посмотрела на Боба пристальным взглядом эксперта, пытаясь найти знакомую деталь в его внешности, и принялась задумчиво растирать в руках опиумный шарик.

– Кто вы такая? – спросил Боб, пытаясь сфокусироваться на лице посетительницы. – тут, возможно, небезопасно.

– Я живу неподалеку. Меня зовут Маргарет.

– Типа downshifting? – спросил Боб, воспользовавшись еще одним словом из репертуара Роберта Максимовича.

– Типа карьера жрицы любви в жаркой стране. Жаль, ты под плотью черного бога, а то предложила бы тебе свою. Может, ты захочешь меня завтра?

– Спасибо, неинтересно, я тут по другим причинам.

– И по каким? – спросила женщина с бестактной усмешкой.

Боб отмахнулся.

– Подожди-ка, – Маргарет вскочила на ноги и склонилась над Бобом, как будто разглядывая невиданное существо, – да ты особенная птица!

– Что ты имеешь в виду?

– То самое, что привело тебя сюда, – женщина прошептала эти слова, склонившись над Бобом так, что он смог уловить терпкий запах дешевого марокканского табака. – Ты ощущаешь себя туристом в чужом теле? Гостем в чужой жизни? Я видела таких раньше, заблудившихся на побережье: ищут сами не зная чего, опыты ставят.

– Кто ты? – отшатнулся Боб.

– Вопрос неверный, – Маргарет улыбнулась сначала печальной улыбкой, потом озорной, – попробуй спросить, что тебе действительно важно?

Боб пристально посмотрел в темные, влажно-опиумные глаза портовой шлюхи, и тихо, почти угрожающе прошептал: «Кто я?»

– Ты лярва, – немедленно ответила она, как будто долго ждала этого вопроса.

– Лярва – это, скорее, ты, – усмехнулся Боб.

– Ты понимаешь это слово в неверном, жаргонном значении, – снисходительно улыбнулась Маргарет, – а ведь оно принадлежит другой, более древней культуре. Поройся в памяти своей мясной оболочки.

Боб хотел прогнать женщину, но мозг Роберта Максимовича любезно предоставил обрывочную информацию, которую эрудированный инженер где-то почерпнул.

– Лярва – злой дух, вселяющийся в человека. В древнегреческой мифологии их называли лемурами.

– На средиземноморье и, в частности, тут, в Танжере, это не такая уж редкость. Взгляни на свой амулет, как думаешь, от кого он должен защищать? – Маргарет расстегнула молнию на куртке и пару пуговиц рубахи, показывая похожую вещицу, разместившуюся в ложбинке между грудей. Где ты его взял?

– Купил у мальчишки-торговца.

– Ты похож на висельника, который заранее ходит с веревкой на шее, – хрипло рассмеялась она. – Этот вещь сделана, чтоб защититься от тебя. Твоей семье их надо раздать, как оружие перед войной.

– Но как такое возможно? – Боб вытер вспотевший лоб.

 

Зачастую лярвой становится человек, погибший нелепой смертью, как правило, молодой и сильный, а ее жертвой становится человек слабый и зависимый. Поройся в памяти, не погибал ли рядом с твоим нынешним телом какой-нибудь мятущийся дух незадолго до того, как ты почувствовал себя кем-то другим?

Боб нахмурился.

– Однажды я, то есть он – Роберт – насмерть сбил человека на автомобиле. Нелепейший случай: несчастный пешеход выскочил на дорогу в неположенном месте. Не нахожу в памяти каких-либо сожалений по этому поводу. Благодаря связям жены, невольному убийце удалось отделаться легким испугом, и впоследствии убедить себя, что случай этот – досадное недоразумение, в котором он совершенно не виноват. Не все склонны к метафизическим переживаниям, – Боб криво улыбнулся уголком рта.

– Кем был пострадавший?

– Роберт не интересовался его личностью, как и других обитателей спальных районов, замкнувшись в своем уютном мирке. Поговаривали что погибший был поэтом, периодически публиковавшимся в литературных сборниках. Странно, что они вообще существуют, в наши времена поэзией занимаются исключительно неудачники.

«Отшумели вздохи любви,

Остался ли я?

В ритмах гневного стука сердец,

Тоже меня не найти.

Вроде вижу следы своих стоп на пути,

Но я есть, и нету меня…»

Почему-то запомнилось. Эти стихи погибшего в качестве эпитафии нанес трафаретом на памятник кто-то из его друзей, насколько мне не изменяет память, в девяностые они работали в популярном околонаучном журнале. Наука и религия, что ли?

– Хм, поэт – опасная сущность. Странно, что подобное произошло так далеко от этих широт. Отражения душ – местная достопримечательность, и в другие культуры она приходила скорее в виде мифов и лингвистических опусов. Но ты, чувак, видимо, заблудился конкретно. – Маргарет раскинула руки и закружилась, хохоча во все горло.

– Убирайся отсюда! Что ты пристала ко мне? – разозлился Боб.

– Ухожу-ухожу. Но запомни: твоя природа – разрушение, в крайнем случае, мелкое пакостничество. Последнее, в том случае, если лярва вселилась в мелкого и заурядного человека. Скажи мне, турист, что в твоей оболочке такого, что хоть как-то намекает на величие быть человеком? – шлюха легонько постучала пальцем по голове Роберта Максимовича, – спрятан ли там талант, или хотя бы яркий, грязный порок?

– Кое-что есть, – огрызнулся Боб.

– Обычно лярвы не такие скучные, – надула губы Маргарет, – заболталась я с тобой. И вызови такси, сейчас не лучшее время для прогулок.

Маргарет вышла из курильни. Боб задумчиво повертел в руках опиумный шарик и бросился вслед за ней.

Женщина уже одела свой мотоциклетный шлем и неуклюже садилась на байк.

– Подожди.

– Ну, чего тебе? – она шарила по карманам, выискивая ключ зажигания.

– Я хочу с тобой встретиться завтра.

– Встретиться со мной второй раз – не всегда бесплатно.

– Да, конечно, – Боб достал из внутреннего кармана стодолларовую купюру.

– Щедро, – женщина сунула подарок в задний карман джинсов, – я буду в западной части порта, в заведении с названием «Восточная ночь».

Маргарет завела мотоцикл и уехала, прорезав вечерний шепот ветра шумом мотора.

Боб не послушал совета своей новой знакомой и отправился плутать по районам города, ориентируясь на Гибралтарский пролив. Купленная безделушка – амулет – начала, как показалось Бобу, транслировать болезненные волны, как если бы человек, всю жизнь носивший с собой серебряную пулю, вдруг узнал, что он – оборотень, и получил ожог.

Боб остановился на берегу пролива и запустил амулет в воду, отчего испытал чувство облегчения, как будто дух внутри тела распространился за его пределы. Роберт Максимович шел вдоль берега, а Боб парил над ним, широко раскинув свои крылья, не имеющие формы и цвета. Упругие энергетические нити связывали высвободившееся летящее существо и тело человека, как леска связывает куклу и кукловода. Усталость уже немолодого тела не давала Бобу высвободить свою энергию, не принадлежащую Роберту Максимовичу. Он чувствует, как укорачивается теломераза у всех существ в радиусе полутора километров. Унылая программа ограничения времени, заставляющая куски взбесившейся материи совершать глупости. А что делать ему – существу, кочующему по этим хрупким тюрьмам? Ему – лярве, неупокоенному духу? Развлекаться! Все эти жизни вокруг – мрачноватые сны обреченных существ, так и норовящих любыми доступными способами забыть о текущем положении дел. Каких ответов вы хотите от паразитов, живущих в ваших телах и семьях? Собственный смех, неизмеримым тембром и ритмом размазывается по кинопленке времени. Если бы великая иллюзия – гигантский бородатый Абсолют – действительно существовал снаружи происходящего бардака, он бы увидел лярву Боба, оставляющего на кинопленке тонкий изящный засвет – хулиганскую шутку заблудившегося разума над глобальными задумками старого зануды. Развлекаться! Ничто не имеет значения. Философы, страдающие за бутылкой абсента, не знают короткого ответа на вопросы, рождаемые собственным тихим помешательством. Лярва! Вот формула этих потуг, ответ на их поэзию и прозу. А что делает лярва, осознавшая собственную природу? – Разрушает то, что ее окружает. – Рассаживайтесь поудобнее, уважаемые телезрители, открывайте свое дешевое пиво, делайте бутерброды с ветчиной, сейчас будет шоу.

Пошлое зрелище, заменяющее сны, выжигается на стенах жилищ широкоформатными экранами, проявляется подобно плесени, на газетных страницах и полотнищах кинотеатров. Заменители сна складываются в пиксельные конструкции и отражаются в тысячах мониторов: золотой век для банальностей и проклятий. Боб смеется тяжелым смехом кукловода. Обратная сторона порочной связи лярвы и тела в том, что иногда непонятно, кто у кого находится в плену. Боб пытается порвать нити и, путаясь, бьется в силках безумия, то ли своего, то ли Роберта Максимовича. Хохочущий иностранец на берегу Гибралтарского пролива.

 

– У вас есть пароль от Wi-Fi?

– Wi-Fi? – переспрашивает старый араб, администратор гостиницы. Internet?

– Интернет-интернет, мне срочно нужно провести тест.

– I don’t now, excuse me.

– I have to do a test of Bob-Robert. – Боб кладет двадцать баксов.

– Рюсский тест? – заговорил марокканец на языке Боба-Роберта.

– Нет, это больше к местным достопримечательностям можно отнести.

– Sin, devil, pain, без пробел.

– Ого, – усмехнулся Боб.

– Мой предки, бедуины, шли по пустыня, пока не остановиться здесь и построить отель. И хоть мой путь не лежать через пустыня – я бедуин. Интернет только для бизнес – слишком много ложь. Пароль должен напоминать о зле, которое прячется в сеть.

– Понятно. А я люблю играть со злом, – бросил администратору Боб, поднимаясь по лестнице в свой номер.

Ноутбук, как адская машина, отправляет видео жены Роберта Максимовича на известные порнографические хостинги. Боб сделал рассылку по всем знакомым адресам, а затем, воспользовавшись спам-программой, отправил его на несколько сотен незнакомых адресов. Мир сжался до размеров тесной комнатушки дешевого Танжерского отеля, которую Боб переполнял безумным хохотом. Людские призрачные представления: семья, репутация, – они тратят на достижение умозрительных целей десятилетия, но машина зла способна разрушить иллюзию в течение часа, все зависит от скорости Wi-Fi.

Вечером Боб рыскал в порту, пытаясь отыскать кафе, в котором обещала находиться Маргарет. Он постоянно путался из-за того, что названия небольших заведений писались на разных языках. Рядом с портом находилось множество мелких заведений, но определить, были они тут давно или появились вчера, оказалось довольно трудно. «Восточная ночь» оказалась чем-то вроде летнего кафе, оно было огорожено металлическими конструкциями, на которые вешали ковры, в результате получались импровизированные стены. В центре находились пластиковые столы и стулья, а напротив входа стояли мангал и холодильник с напитками, подключенный к генератору, стоящему в фургоне за ковровой стеной.

Маргарет была в длинном узорчатом платье до пят, краплачного оттенка, сплошь расшитого замысловатыми восточными узорами; ее темные волосы были собраны в тугой хвост, а в ушах ее красовались кольца диаметром с крупное яблоко.

Боб подошел к ней.

– Маргарет?

Она взглянула на него так, как будто увидела впервые.

– Мы с Вами вчера познакомились.

–А-а, ты тот сумасшедший из курильни?

– Да.

– Прости, я тебе наговорила лишнего.

– Нет, ты помогла мне осознать собственную природу. Я только что разрушил то прошлое, которое знал, и не испытываю ничего, кроме восторга.

– Что? – женщина с опаской посмотрела на Боба.

– Ты была права, я паразит в теле человека.

– Господи, мужчина, я иногда несу полную ахинею, будьте добры, не принимайте ее всерьез.

– Ты должна мне рассказать… все, что ты знаешь.

– Я почитала про лярв из любопытства, в твоей стране так называют проституток. А тут такое совпадение, простите меня, дуру, – перебрала с веществами.

– Но как так? – запаниковал Боб, – нельзя же приоткрыть дверь, пригласить войти, а потом изо-всех сил захлопнуть ее так, чтоб у гостя посыпались зубы.

– Можно, если ты глупая проститутка и наркоманка, еще раз простите меня, – Маргарет встала со стула и осторожно сделала шаг назад.

– Я хочу купить тебя, навсегда.

– Боюсь, у тебя не хватит денег, – осторожно заметила Маргарет.

– Я расплачусь с тобой душами, – Боб взял Маргарет за подбородок и пристально посмотрел ей в глаза.

Женщина поймала его взгляд, и страх в ее взгляде сменился азартным огоньком.

– Не знаю, что ты имеешь в виду, – сказала она, – но, кажется, это начало большой дружбы.

 

– Ну и дельце! Сплошные недомолвки! – молодой, коротко стриженый полицейский перекладывал бумаги из пухлой папки.

– В этом и суть нашей профессии, – отвечал его коллега, седой вислоусый детектив, – если бы все приходили и рассказывали нам правду, то мы были бы священниками, а не полицейскими.

– Мне кажется, мы с ними в чем-то похожи.

– И в чем?

– И мы, и они, зачастую, одинаково далеки от истины.

– Эй, дружище, ты что, стал философом? Бросай это дело, а то никогда не сделаешь карьеры.

– Станешь тут, – вот сам посуди, – сорокапятилетний инженер, у которого за всю жизнь ни одного правонарушения не зафиксировано, следит за своей женой, снимает ее измену на видео, уезжает отдыхать в Марокко, где выкладывает видео в интернет и делает массовую рассылку, после чего исчезает из поля зрения.

– А она подсыпает детям конскую дозу снотворного и кончает жизнь самоубийством.

– Ты уже ознакомился с делом?

– Ознакомили, – тихо заметил седой полицейский, – звонил шеф, сказал дело закрыто.

– Но как так?

– А вот так, ты знаешь, кто был любовником жены?

– Нет.

– А кто ее родители?

– Не успел еще прочитать.

Усатый полицейский подошел к столу коллеги, закрыл папку и сунул себе подмышку.

– Э-э, ты чего?

– Меньше знаешь, крепче спишь. Дело закрыто.

– А как же профессия?

– Не будить гигантское древнее зло – тоже часть нашей профессии.

– Кто тут про философа говорил?

– Ну, я карьеры и не сделал, а у тебя еще вся жизнь впереди.

– Отдай папку, – молодой полицейский встал из-за стола и с вызовом посмотрел в глаза напарнику.

– У меня к тебе есть серьезный вопрос, – бесцветным тоном произнес тот.

– Какой? – пытаясь скопировать тон, спросил молодой детектив.

– Ты не покуришь со мной марихуаны?

– Где ты ее взял?

– Помнишь, мы накрыли тех торгашей в Бибирево?

– Да.

– Я отсыпал из конфискованной партии.

– Ты совершил большую ошибку.

– Напишешь на меня рапорт?

– Нет.

– А курить будешь?

– Да.

Иногда после работы полицейские покуривают травку.

 

 

 

(в начало)

 

 

 

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за май 2019 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению мая 2019 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.