Повесть о Сухотинском монастыре

На чтение потребуется два с половиной часа | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск

 

 

 

После разговора с молодым человеком Дорофея чувствовала себя нехорошо. Ей не понравилось то, как растерялась она, как невразумительно отвечала. Ей явно не хватало духовного опыта и знаний мудрости православных старцев. Она не была подготовлена к отстаиванию святости монастырской жизни. Все последние годы она знала одно: накормить, напоить, обуть, одеть насельниц, строить вновь и перестраивать обветшавшие строения, латать и менять кровлю на них. А духовная жизнь как бы ушла на второй план. Да и истинной духовницы, наставницы не было у неё.

Екатерина Матвеевна покопалась в своём кожаном саквояже, достала тонкую книжечку. Дорофея подумала, что она углубится в чтение. И хорошо. Разговоры вести охоты никакой не было. Но Екатерина Матвеевна вдруг заговорила о том же, о вчерашнем разговоре за столом.

– Вот, матушка моя Вера-Дорофея, давай-ка посмотрим один прелюбопытнейший документик. Это есть письмо Михайло Васильевича Ломоносова графу Ивану Ивановичу Шувалову «О сохранении и размножении российского народа». Бесспорно то, что Михайло Васильевич Ломоносов великий, непревзойдённый ум, что человек он сугубо православный. И вот он озаботился тем, что плохо сберегается и нарастает народ российский. Плохо сохраняется, слабо размножается. И вот среди немалого перечня причин преждевременного ухода с этого света молодых, средних и пожилых людей, Михайло Васильевич озаботился и тем, что много молодых людей мужского и женского пола насельничают, подвизаются по монастырям и богадельням. А идёт это во вред пополнению народонаселения России. Вот послушай, как он пишет. И ни кому-нибудь, а самому государственному деятелю графу Шувалову. Послушай, мать Вера-Дорофея:

«Возможно ли подумать, чтобы человек молодой, живучи в монашестве, без всякой печали, довольствуясь пищами и напитками, и по всему внешнему виду здоровый и сильный, не был бы плотских похотей стремлениям подвержен, кои всегда тем больше усиливаются, чем крепче запрещаются?»

И далее что говорит:

«Сюда ж надлежит и пострижение молодых людей прямо в монахи и монахини. Взгляды, уборы, обходительства, роскоши и прочие поступки везде показывают, что монашество в молодости не что иное есть, как чёрным платьем прикрытое блудодеяние и содомство, наносящее знатный ущерб размножению человеческого рода, не упоминая о бывающих детоубивствах, когда законопреступление закрывают злодеянием. Мне кажется, что надобно клобук запретить мужчинам до 50, а женщинам до 45 лет».

 

Вот ведь как рассудил наш великий ум, Михайло Васильевич Ломоносов. Я, мать Вера-Дорофея, согласна с ним. Можешь осуждать меня, можешь быть несогласной со мной, но мне кажется, что самозаточение себя в монастырь в юном возрасте – это преступление перед самой матушкой природой. А как иначе это истолковать? Нужна ли Богу такая жертвенность? Наверное, нет. И вчера молодой человек был прав в своих суждениях.

 

Дорофея окаменела лицом. Глядела, не сморгнув, прямо перед собой. Посидев так четверть часа, справившись с собой, она потянулась к Екатерине Матвеевне, поцеловала её в лоб, попросила кучера остановить коней, и когда кони остановились, сказала:

– Простите меня великодушно, Екатерина Матвеевна, мне надо побыть одной. Вы поезжайте в Оптину, коль хотели, а время спустя явлюсь туда и я. Простите.

С тем и спрыгнула с повозки.

Екатерина Матвеевна хотела остановить Дорофею, но та, кинув за плечи свой саквояж на ремнях, молча пошла в обратную сторону по дороге, откуда только что приехали. Казалось, она что-то где-то потеряла и пошла искать.