Романснебес

 

 

 

Ромов спал за столом, в семейных трусах, на грязной, давно не знающей уборки кухне. На столе перед ним стояла пустая бутылка из-под водки с радостным названием "Праздничная". Шел пятый день беспробудного пьянства Ромова.

 

На похоронах сына Ромов не проронил ни слова. Заплакал он только тогда, когда стали засыпать могилу. Ромов бросил на гроб три горсти земли, потом отошел в сторону и вытер слезы грязной рукой.

На поминках он выпил только три рюмки и, когда жена в очередной раз громко запричитала, вдруг со злостью рявкнул:

– Не вой! Сама виновата! – А потом стукнул кулаком по столу и прошипел в сторону неформального вида подростков, бодро выпивавших и закусывавших: – А ну, пошли вон отсюда!

Молодые люди испуганно замолчали и безмолвно по одному встали и исчезли.

Да и все остальные пришедшие, в основном родственники и знакомые жены, начали вставать из-за стола, подходить к жене, шептать на ухо слова утешения и растворяться, словно тени, в темной прихожей.

На следующий день после похорон Ромов запил.

Он не знал, куда делась его жена, он забыл о том, что на скорбь по закону отведено только три дня и нужно идти на работу, он потерял чувство времени и пространства.

За пять дней под столом собралось с десяток пустых водочных бутылок.

Ромов сидел, глядя в одну точку, и смутные мысли копошились в его мозгу, будто черви.

Временами ему казалось, что он вожак волчьей стаи, и он поднимал голову вверх, глядел на серый, давно не беленный потолок и протяжно выл. А когда его взгляд случайно фокусировался на бутылке, он брал ее и пытался налить водку в стакан, но не попадал. Тогда он пил из горла, высоко задирая голову, захлебывался, кашлял и плевался, а потом падал на стол и засыпал.

Он проваливался в густую и черную бездну и в ней искал покоя и утешения, но не находил, просыпался и пил снова.

 

Ромов поднял тяжелую голову от стола. Его открытые глаза не различали предметов, но Ромов отчетливо помнил, что на столе стояла открытая бутылка водки. Он стал осторожно, насколько ему позволяли непослушные руки, ощупывать пространство перед собой, стараясь ухватить невидимую его глазу бутылку.

– Правее! – услышал Ромов чей-то голос.

Он машинально переместил руку вправо, и действительно, нащупал бутылку.

Пелена с глаз начала медленно спадать.

За столом напротив него кто-то сидел.

Ромов попытался вспомнить, с кем он пьет. Но не вспомнил. Он подпер голову рукой, чтобы зафиксировать взгляд, и стал пристально всматриваться, стараясь узреть лицо собутыльника. С большим трудом, но это ему удалось.

Напротив него сидел абсолютно черный человек.

– Блин! Негр! – изумился Ромов.

– А вот и не угадал! – широко улыбнулся незнакомец, показав ослепительно белые зубы.

– Не негр? А кто?

– Делириум Тременс.

– Кто?

– Я пошутил. Зови меня Мгрот.

– Как? В рот?

– О-о! И это пока для тебя сложно. Можешь звать меня Федя. Идет?

– Идет! Ты откуда здесь взялся, Федя?

– Прилетел. Ты меня звал, вот я и прилетел.

– Я звал? На кой ты мне нужен? Я тебя не звал!

– Звал. У тебя же водка закончилась.

Ромов поднял бутылку и принялся ее рассматривать. Бутылка была пуста. Ромов не мог в это поверить и попытался глотнуть из горла. Но глаза его на этот раз не обманули. Бутылка действительно была пуста.

– Это ты выпил? – спросил Ромов, глядя на незваного гостя.

– Нет. Я не пью.

– Не пьешь? – Этот факт показался Ромову столь нелепым, что он засмеялся. – Не пьешь? Правда? А почему?

– Да вот, и сам удивляюсь.

Ромов окончательно развеселился и тоном, не терпящим возражений, приказал:

– Тогда слетай в магазин.

– В магазин? Зачем?

– За водкой!

Мгрот задумчиво провел рукой по щеке, и на пальце сверкнул зеленый изумруд.

– А тебе это надо?

– Надо! – кивнул головой Ромов.

– Ну, надо – значит, надо.

Мгрот достал из-под стола непочатую бутылку водки с этикеткой "Праздничная".

– Дру-у-уг! – обрадовался Ромов. – Давай выпьем!

Мгрот открыл бутылку и налил водку Ромову в стакан.

– Пей! Я мысленно с тобой!

– А ты не хочешь? Ну, как знаешь.

Ромов выпил залпом налитые ему полстакана и умиротворенно затих, ожидая падения в бездонную черную пропасть.

Но вместо этого он почувствовал, что мозги его яснеют и туман перед глазами тает. Ромов прислушался к своим ощущениям, но не поверил им. Он понюхал стакан. Сомнений не было – это водка.

Он налил себе еще полстакана и так же залпом выпил. Эффект был быстрый и неожиданный. Ромов стал абсолютно трезв. Ему даже показалось, что таким трезвым он не был никогда.

Ромов испугался. Он испугался своей трезвости и того, что наконец увидел: перед ним, отодвинув табурет от кухонного стола, сидел кто-то, напоминающий большую черную птицу!

Ромов истерично закричал и замахал руками:

– А-а-а! Черт! Черт! Черт!

Незваный гость обиженно сдвинул брови:

– Вот так всегда: сделаешь доброе дело, а в ответ никакой благодарности! Ну какой же я черт?! Где ты у меня рога видишь? Или копыта? А?

Но Ромова не так-то просто было сбить с толку. Он подбежал к плите и схватил тяжелую чугунную сковороду.

– Не подходи, убью!

Гость удивленно спросил:

– Да? Ну, тогда не буду.

– Да! И не подходи! Я-то знаю, как с чертями бороться! Вот сейчас тебя перекрещу! – и Ромов начал дрожащей рукой чертить в воздухе кресты.

Черный гость разочарованно вздохнул:

– Ну кто так крест кладет? Слева направо нужно! Ну что ты, как дитя малое, честное слово! Заладил: "Черт, черт!" Ты что, не видишь крылья? Я – Ангел!

– Ангел? А почему ты черный?

– А какой я, по-твоему, должен быть?

– Белый.

– А я и есть – белый. Только в трауре.

– В трауре?

– Ну да!

Ромов поставил сковородку обратно на плиту и подозрительно спросил:

– А чего это ты в трауре?

– Ну как? Из солидарности с тобой. Я же твой друг. Ты в трауре. Значит, и я в трауре.

– А я в трауре?

– Конечно.

– А я чего в трауре?

– У тебя горе.

– Горе? Какое горе?

– Большое горе, друг! У тебя сын умер.

– Сын?

И Ромов вспомнил. Вспомнил, как прибежал домой, как увидел лежавшего на полу в ванной Антона, а рядом пустой шприц и резиновый жгут, как закричал, испугавшись его мертвых застывших серых глаз…

Ромов заплакал.

Гость не торопился его утешать. Ромов плакал, и соленые слезы катились по его небритым щекам. И он опять представил себя волком, только не вожаком стаи, а одиноким злым волком, сидящим на могиле Антона и воющим на огромную ядовито-зеленую луну.

– Понимаю! И сочувствую! – гость тронул Ромова за плечо. – Но слезами горю не поможешь. А виновные должны понести заслуженную кару. Согласен, друг?

Ромов почувствовал, что злость и ненависть переполняют его душу.

– И понесут! Ты знаешь, где я работаю?

– Знаю.

– Вот. – Ромов поднял палец вверх.

– У тебя очень серьезная работа. И ты очень серьезный человек. Поэтому я здесь! Ангелы не прилетают к мелким людишкам! Только к таким, как ты, избранным людям!

– А кем я избран? Богом? – Ромов важно отвесил нижнюю губу.

– Ммм… – Мгрот на долю секунды задумался. – Можно сказать и так. Ты избран Небом, друг!

Ромов подошел к столу и сел на свое место.

– Налей! – приказал он Ангелу, показав пальцем на стакан.

Мгрот налил. Ромов понюхал, выдохнул и залпом выпил. Вытерев рукой губы, он прислушался к себе. По телу разлилось тепло, но опьянения не было.

– Не берет, зараза! – не то пожаловался, не то похвастался он.

– Потому что ты – сильный, ты – мудрый, ты – особенный, ты – избранный! – льстиво прошептал Мгрот.

– Да, я – такой! – согласился Ромов.

– Ну конечно же, друг! – протянул к нему руки Мгрот, и зеленый изумруд на его пальце зажегся, как фонарь, осветив зеленым светом сумеречную кухню.

Ромов испуганно вжал голову в плечи.

– Слушай, давай нормальный свет включим, – предложил он.

– Не надо. Свет может только помешать нашему разговору. Да и к тому же меня тогда смогут заметить с улицы. А я к тебе прилетел тайно. Не надо, чтобы всякие уроды совали нос в твои дела, а то начнут завидовать и анонимки писать, ты же сам знаешь, какой народ вокруг!

– Э-э-э! – покачал головой Ромов и погрозил Мгроту пальцем. – Это я уж точно знаю. Знаешь, сколько я их, этих анонимок, перечитал? Во! – Ромов поднял руки вверх. – Гору! Наливай!

 

Мгрот послушно плеснул в стакан водки.

Ромов, крякнув, осушил стакан до дна. В теле появилась легкость и энергия.

– Ух, я какой! – с восторгом сказал Ромов и согнул руку в локте, демонстрируя бицепс.

– Красив и силён! – подтвердил Мгрот.

– Я всех, всех в бараний рог скручу! – Ромов с силой стукнул кулаком по столу.

От удара бутылка с водкой опрокинулась, и водка полилась на стол.

– Ух, ты! – воскликнул Ромов и с необыкновенной прытью схватил опрокинутую бутылку. – Пролилась-таки, зараза!

Он наклонился и слизал разлитую водку со стола.

– Не пропадать же добру! – оскалился он в сторону Мгрота.

– Это точно! – одобрил Мгрот. – Только у нас с тобой этого добра, как на складе. Не переживай!

– Отвечаешь?

– Что, отвечаешь?

– За слова свои отвечаешь? – глядя в упор на Мгрота, допытывался Ромов.

– Конечно отвечаю! А ты готов ответить за свои слова?

– За какие такие слова? – подозрительно поинтересовался Ромов. – Ты чего сюда приперся? Уж не шпион ли ты какой-нибудь американский? А?

– А чем тебе американцы-то насолили? – поинтересовался Мгрот.

– Не мне. Стране! – и Ромов опять стукнул кулаком по столу.

Бутылка с водкой опять опрокинулась, но Мгрот не дал ей упасть, подхватив на лету. Ромов, восхищенный ловкостью Мгрота, по-отечески похвалил его:

– Молодец! Уважаю!

Мгрот поставил бутылку на стол.

– И я тебя уважаю. Так как насчет нашего дела?

Мгрот снова налил. Ромов взял стакан и поинтересовался:

– Какого дела?

– Ну как, какого? Наказания виновных?

– Все виновные ответят по закону! – убедительно пообещал Ромов.

– По какому закону? – не унимался Мгрот.

– По какому, по какому? По нашему, как его, по Уголовному Кодексу, вот по какому!

– Ой, знаю я ваши законы! Мешок картошки украл – на пять лет загремел, человека убил – через три года вышел!

– Это да! – согласился Ромов. – Есть белые пятна. Но что поделать? – Ромов развел руками. – Перед законом все равны.

– Может, перед вашим законом и все равны, а перед Небом – нет! Небо ошибок не прощает! – прищурил зеленые глаза Мгрот.

Ромов устало облокотился на стол и с тоскою спросил:

– Так что, выходит, Бог всё-таки есть?

Мгрот кивнул:

– Выходит, что есть.

Ромов удивленно покачал головой:

– Надо же!

Потом вздохнул и впал в тоскливое оцепенение. Мгрот взял его за плечо и встряхнул:

– Выпей! – Мгрот вылил оставшуюся водку в стакан.

Ромов взял стакан в руку и закапризничал:

– Мало!

– Не вопрос! – Мгрот достал из-под стола новую бутылку "Праздничной", открыл ее и налил стакан до краев, – извольте откушать-с!

Ромов радостно рассмеялся:

– Это точно! Нормальные мужики водку не пьют, а кушают! – и выпил за раз полстакана.

– Нормалёк! Так какое у тебя дело, Федя? Излагай!

Мгрот пододвинул табурет ближе к Ромову и зашептал ему на ухо:

– А дело-то очень нужное и справедливое! Наказать виновных в смерти Антоши!

– А кто виновен? Что ты знаешь об этом деле? – профессионально поинтересовался Ромов.

– То же, что и ты!

– А я ничего не знаю, – замотал головой Ромов.

– Как ничего? А если подумать? Кто тебе говорил о смерти Антоши, когда он был еще жив?

Догадка, словно молния, пронзила мозг Ромова.

– А-а-а! Точно! Как я сразу не врубился!

Мгрот радостно обнял Ромова за плечи.

– Ну, и кто виновен, скажи. Ты же знаешь!

Ромов многозначительно посмотрел на Мгрота.

– Курить есть?

Мгрот положил на стол раскрытую новую пачку "Космоса" и спички.

Ромов не торопясь достал сигарету из пачки, привычно покрутил между пальцев, небрежно засунул в рот и прикурил, глубоко затянулся и с шумом выпустил дым в потолок.

– А кто виновен, я тебе скажу.

Мгрот подался вперед.

– Ну, кто?

Ромов многозначительно посмотрел на собеседника и с видом человека, знающего ответ на вопрос, над которым безуспешно ломало голову человечество, ответил:

– Евреи!

Мгрот удивленно отшатнулся назад:

– Евреи?

Ромов кивнул головой:

– Они! А кто ж еще?

Мгрот задумался, а потом, как бы оценив всю неопровержимость фактов, согласился:

– Действительно, больше некому.

Ромов сделал глубокую затяжку, и пепел от сигареты упал на пол.

– Вот-вот!

– И сколько же евреев, по-твоему, виновно? – спросил Мгрот и скрестил руки на груди.

– Да все! – убедительно ответил Ромов.

Мгрот улыбнулся:

– Трудно с этим спорить.

– А ты и не спорь! Слушай, что тебе умные люди говорят.

– Я и не спорю. Да… Если у фараона болит живот, то еврею ставят клизму.

– Ты это о чем? – нахмурил брови Ромов.

– Да так. Ни о чем. Конечно, ты прав!

– А вот за правду не грех и выпить. Наливай!

– С удовольствием! – и Мгрот плеснул из бутылки в недопитый стакан Ромова. – Если за правду, то вообще всё не грех!

Ромов выпил.

– А ты, Федя, точно не желаешь?

– Может, и желаю, да только ангелы не пьют.

– Серьезно?

– Ага.

– Вот у вас жизнь, ей богу. Скука!

– И не говори, друг! – вздохнул Мгрот. – Короче, мне пора. Ты, я вижу, всё понял.

– Это ты – понял! – многозначительно поднял палец Ромов.

– Конечно-конечно! Знаешь, я окно, пожалуй, открою, а то через стену неудобно. Из чего вы эти дома строите? Перья потом не отчистить!

– Так ты можешь через дверь, – махнул рукой в сторону прихожей Ромов.

– Нет, – сказал Мгрот, открывая окно, – мне так ближе.

Он легко запрыгнул на подоконник и спросил:

– Так что ты с евреями делать собираешься?

– А что с ними делать? Душить их надо, как котов шелудивых.

– Хе-хе, – хохотнул Мгрот. – А лучше стрелять!.. Хе-хе, из табельного оружия!

– Может, и лучше, – согласился Ромов.

– Ну, прощай, друг! – сказал Мгрот и, шумно хлопая крыльями, взлетел в небо.

Ромов хотел встать и закрыть окно, но голова вдруг стала тяжелая, и он, упав на стол, опять провалился в черную бездну.