Ковчег

На чтение потребуется два с половиной часа | Скачать: doc, fb2, pdf, rtf, txt | Хранить свои файлы: Dropbox.com и Яндекс.Диск            18+

 

 

 

Сцена 31

 

Офелия и Зу быстрым шагом петляют по тёмному подвалу. Девушка освещает путь. Время от времени она выключают фонарик, уклоняясь от вооруженных людей в чёрных балаклавах и в бронежилетах, пробегающих мимо, или прячась в нишах и ответвлениях от неширокого центрального прохода. Выстрелы и крики из зрительного зала слышатся всё тише, а через некоторое время вовсе прекращаются. Зу спешит за девушкой, но в какой-то момент спотыкается о мёртвое тело и едва удерживается на ногах. Офелия не оборачивается и не сбавляет шаг.

Зу (громким шёпотом): Офелия!

Девушка не отвечает.

Зу: Офелия, постой!

Достаёт телефон из кармана, включает подсветку. Время на экране – 20:53.

Он бегом догоняет её и, опустив руку ей на плечо, вынуждает девушку обернуться. Теперь это совсем другое лицо. Полные губы, округлые щёки, верхняя губа чуть приподнята, обнажая крупные средние резцы, большие тёмные глаза, обрамленные длинными ресницами, смотрят вопросительно и слегка удивлённо.

Офелия (изменившимся голосом): Это не моё имя.

Зу (растерянно): Эжен так называл тебя...

Офелия: Не понимаю, о чём ты...

Зу: Кто ты?

Офелия (доверительно прикоснувшись ладошкой к груди Зу): Здесь и сейчас я твой «бог из машины»^[13]. Нужно спешить, мы опаздываем...

Зу: Куда?

Офелия: Не отставай. Мне понадобится твой зонт.

Молодые люди следуют дальше и, свернув в очередной раз, оказываются перед небольшой металлической дверью.

Офелия: Тяни.

Зу выполняет приказ. Створка со скрипом отворяется.

 

 

Сцена 32

 

Молодые люди оказываются под сводами перехода между внутренним двором театра и переулком вдоль заднего фасада здания. На улице ветрено и пасмурно. По переулку суетливо и шумно проходит похоронная процессия. Здесь бледные мужчины в строгих костюмах и стройные женщины в тёмных платьях перемешались с чернобровыми сеньоритами в пёстрых юбках и смуглыми кабальеро в ярких пончо. Струнно-духовой оркестр, выплясывающий в голове потока, исполняет лихой балканский мотив. Некоторые люди несут на шестах человеческие скелеты, некоторые прячут лица за маскарадными масками. Пара человек размахивает над головами государственными флагами. Женщина в балахоне Жнеца вместо косы сжимает в руках древко хоругви. На плотном чёрном знамени золотом вышито: «Charontis desunt»^[14]. Люди смеются, пьют красное вино из стеклянных бутылок, едят хлеб мёртвых и сладости в виде черепов. Шестеро мужчин с открытым гробом замыкают процессию. Все они разного роста, и гроб перевешивает то на одну сторону, то на другую. Самый низкий, рыжий толстяк, поддерживающий передний угол, сопит, упирается, надувает щёки, когда гроб валится на него, и почти повисает в воздухе, вцепившись в ручку, когда гроб перевешивает обратно. Покойник – сухощавый широкоплечий старик огромного роста со впалыми щеками, крючковатым носом и редкими волосами, зачёсанными к затылку. Одет он, как положено, в тёмный костюм, белую рубашку и чёрные блестящие остроносые туфли. Глаза его закрыты монетами, в ладони, сложенные на груди, вставлена горящая свеча, которая не гаснет несмотря ни на что.

 

Офелия, сжав ладонь Зу, увлекает его к переулку, как раз в тот момент, когда основная масса скорбящих проходит напротив арки. Молодые люди проталкиваются сквозь толпу наискосок. Когда они ныряют в узкий проход между домами на противоположной стороне, с неба падают первые капли дождя, а издалека доносится ни то раскат грома, ни то грохот барабанов. Офелия ведёт Зу пустыми извилистыми улочками. Дождь усиливается. На небольшой площади Зу раскрывает зонт и прижимает Офелию к себе. Сверкают молнии. Дождь становится ливнем. Нечаянно обернувшись, Зу сквозь пелену воды едва различает фигуры четверых всадников на лошадях, которые следуют за ними. Офелия не оборачивается. Они переходят на бег. Через одноэтажный пустующий заброшенный склад, с дырами вместо дверей и окон. Ныряют под арку, минуя скрипучую железную калитку, снова вперёд по переулку, где стены испещрены граффити, а в кучах мусора копошатся огромные тараканы. Потом – вниз по ступенькам в тёмный переход с редкими тусклыми решетчатыми фонарями, и снова наверх в переулок, где ветер гремит ставнями и швыряет в лицо потоки воды. Свернув в очередную тёмную и грязную улочку, Офелия, отстранившись от Зу, прячется под навесом, над ступеньками, ведущими в подвальное помещение. Зу входит за девушкой под крышу и складывает зонтик.

Офелия (улыбается, убирая прилипшие ко лбу мокрые пряди волос): Почти пришли. Не хочешь вернуться?

Зу (утирает мокрое лицо): Мне больше некуда возвращаться.

Офелия поджимает губы, отворачивается и начинает спускаться по ступенькам. Зу следует за ней, опираясь на стену, на которой аккуратной прописью выведено мелом: «Eintritt nicht für jedermann».^[15]

 

 

Сцена 33

 

Офелия с Зуавом входят в бар. Это небольшое помещение формой напоминает букву «L». Деревянная входная дверь почти в самом углу, образованном стыком двух прямоугольников. Прямо напротив входа – барная стойка, за ней дверь в кухню. Слева от стойки – дверь с табличкой «WC». Пять прочных деревянных столов с толстыми ножками расположены у двух внешних стен. Три – перед входной дверью, два – слева. У стойки – три высоких стула со спинками, у столов – по паре длинных скамеек. Пол в помещении каменный, стены и потолок обиты сосновыми досками, покрытыми тёмным лаком. Над каждым столом, на стенах находятся светильники в форме цветов с тёмным металлическим стеблем и красноватым, матовым, стеклянным бутоном. Свет они дают тусклый, однако стойка хорошо освещена. Музыки нет, но из-за стен слышится шум бушующего моря, плеск волн, завывание ветра, скрип снастей.

Бармен – мужчина плотный, крепкий, с лысиной, прикрытой несколькими прядками жиденьких волос. Выбрит так чисто, что щёки блестят. Он протирает пивные бокалы, время от времени смотрит их на свет.

За крайним столом слева, в самом углу, вытянув на сиденье ноги, отдыхает человек лет пятидесяти, с очень худым и усталым лицом. В повидавшей виды серой шляпе, несвежей светлой рубашке, сером заношенном пиджаке, синих джинсах и светлых мокасинах. На его осунувшемся лице чётко выделяются скулы, под глазами круги, а впалые щёки и подбородок покрыты коротким светлым колючим волосом. Сутулый. Телосложения скорее хрупкого. С несоразмерно большими кистями, на которых, сквозь изжелта бледную кожу, чётко проступают крупные синие сосуды. Вытянутое лицо его напоминает мордочку хорька, но в то же время лучится кротостью, добротой и наивностью. Маленькие чёрные глаза смотрят спокойно и пронзительно. Мужчина время от времени потягивает тёмное пиво из кружки.

 

Офелия и Зу у входной двери. Молодой человек оглядывает помещение.

Зу (за кадром): Что это за место? Зачем я здесь?

Девушка оборачивается к нему. Она снова изменилась. Теперь это изящное личико, с большими зелёно-карими глазами, маленьким, аккуратным носом, тёмными бровями, расположенными далеко друг от друга, и редкими веснушками на щеках.

Офелия: Здесь безопасно. Разве не этого ты хотел?

Зу: Это ловушка.

Офелия (безразлично пожимает плечами): Ты можешь уйти, если хочешь.

Мужчина в шляпе (громко): Та буря снаружи ещё не стихла?

Бармен недовольно морщится, услышав его резкий голос.

Зу переводит взгляд на мужчину и отрицательно качает головой.

Зу (девушке): А могу я остаться? На улице сейчас правда льёт как из ведра…

Девушка (пожимает плечами): Конечно. Ты здесь свободен. Поступай, как знаешь…

Вместе они подходят к бару. Девушка забирается на стул, открывает книгу, лежащую на стойке, на обложке которой потускневшим золотом выведено название: «Malleus Maleficarum»^[16] и погружается в чтение. Зу просит у бармена кружку светлого пива и извлекает бумажник из кармана, чтобы расплатиться. Бармен подаёт кружку молча, жестом отказывается от денег. Парень недоумённо смотрит на него.

Офелия (подняв глаза от книги): Это от заведения…

Бармен согласно кивает. Зу благодарит и, забрав с собой кружку и пепельницу, усаживается за ближайшим столом спиной к бару.

 

 

Сцена 34

 

Зу за столом, его кружка наполовину полна. К нему подходит мужчина в шляпе. Подняв брови, Зу обращает на него внимание.

Мужчина (широко и неловко улыбается): Который час, не подскажете?

Зу достаёт из кармана мобильник, но тот не работает.

Зу (разочарованно): А, чёрт! (Пытается включить телефон, но без толку). Наверное, батарея разрядилась…

Мужчина (кивает с искренним сочувствием): Бывает. Беда с этими батареями, подводят в самый неподходящий момент. Прям как люди... Можно я присяду? (Указывает на свободное место напротив).

Зу: Да, конечно…

Мужчина располагается поудобнее, ставит свою кружку на столешницу, снимает шляпу, поправляет волосы и снова надевает шляпу.

Мужчина (как бы оправдываясь): Мне нечасто теперь удаётся поговорить с кем-то. (Заинтересованно) Как вам здесь? Правда, хорошо?

Зу (пожимает плечами): Неплохо… Даже уютно, наверное, но это не моё место.

Мужчина: Да, я вас понимаю. Поначалу, как только попал сюда, я тоже чувствовал себя немного неловко.

Он допивает пиво, кивает, поднимает руку, звонко щёлкает пальцами, обращая на себя внимание бармена, и подаёт тому знак принести выпивку. Бармен брезгливо кривится. Нацедив пива из крана за стойкой, подходит к столу и с громким стуком ставит посуду на стол перед мужчиной в шляпе. Тот в благодарном жесте высоко поднимает кружку, улыбается, прищурившись глядя на бармена. Тот, покачав головой, возвращается на своё место. Мужчина с видом победителя делает большой глоток.

 

Мужчина (обрадовано): Превосходно! Вы чем-то опечалены?

Зу: Наверное, не знаю, думаю, мой старый друг умер.

Мужчина (с искренним сочувствием): Ой, простите, мне очень жаль.

Зу (безразлично): Да ничего. Это случается…

Мужчина (задумчиво): Вы правы… Смерть даже популярнее любви. Ничего не меняется.

Зу (неуверенно): Наверное… Послушайте, а что это за место?

Мужчина (задумчиво): Не знаю, честно говоря. В мыслях я называю его Ковчегом, но не уверен в том, что это мои мысли. Слышите шум?

Оба прислушиваются.

Зу: Будто (подбирает слова). Волны?

Мужчина: Да. Как море в непогоду.

Зу (недоверчиво): Но мой город не на побережье.

Мужчина (прищуривается): Это вы точно подметили. (Смеётся как-то судорожно, совсем не весело). Знаете, в детстве мама рассказывала мне одну сказку… Про двух скрипачей. Не слышали такую?

Зу (без интереса пожимает плечами): Нет, не припоминаю.

 

Мужчина (довольно): Эти скрипачи были очень бедны. Всё время ходили в рванье, играли на улицах, упорно пытаясь заработать своим мастерством. На деле же получали жалкие гроши. И знаете, о чём они подумали, когда дела их стали совсем плохи?

Зу (заинтересовавшись): Может быть, о том, что пора сменить профессию?

Мужчина (усмехается): А это было бы умно. Но нет. Они просто подумали о том, что играют не в том городе. И решили сменить обстановку. Ушли в другой город. Но и там музыкантам не повезло – за несколько дней никто не подал ни гроша.

Зу (улыбнувшись): Наверное, они чертовски плохо играли на скрипках…

Мужчина (задумавшись на секунду): Возможно, как раз наоборот. Знаете же, как бывает... Так или иначе, однажды, когда почти стемнело, и скрипачи уже собрались снова искать ночлег на пустой желудок, к ним подошёл старик. Он пообещал хорошо заплатить и накормить музыкантов, если они согласятся играть там, куда он их отведёт. Парни согласились без лишних колебаний. (Отпивает из кружки).

Зу закуривает.

Мужчина: Шли они довольно долго. Наконец, старик привёл их к большому богатому дому, отпер дверь, впустил внутрь. Втроём они прошли через огромные комнаты в бальный зал. Там было много столов, за которыми сидели молодые девушки и красивые сильные мужчины. Старик предложил парням присесть за стол и наполнить свои желудки, а после этого куда-то исчез… Музыкантов не надо было упрашивать дважды. Они с радостью накинулись на бесплатную еду, а после плотного ужина их руки сами потянулись к скрипкам. И все гости, заслышав игру скрипачей, закружились в танце. А через полчаса – так, во всяком случае, показалось парням – откуда ни возьмись появился старик. Он вручил им по мешку золота, поблагодарил и стал выпроваживать, настаивая на том, что скоро рассвет. Скрипачи подчинились и снова оказались на улице. Действительно, уже светало. Они с удовольствием взвалили мешки с золотом на плечи и пошли обратно в город.

Зу (одобрительно): Долгожданное везение.

Мужчина (согласно кивает): Только на этом сказка не закончилась. По пути они обратили внимание на дома, которых не было вчера вечером, но они были настолько потрясены своим приключением, что не придали этому особого значения. Тогда навстречу им попался странно одетый человек. Музыканты поинтересовались, когда построили эти дома. Человек недоверчиво усмехнулся и сказал, что дома стоят здесь уже лет сто… Скрипачи удивились, но решили, что просто не заметили их, когда вчера в потёмках проходили мимо и преспокойно углубились в город. Все прохожие, попадавшиеся музыкантам навстречу, были одеты как-то странно и косились на них. Молодым людям это не нравилось, поэтому, не откладывая дела в долгий ящик, они отправились обратно на родину.

Девушка вытаскивает сигарету из пачки, которую Бармен кладёт перед ней, вставляет её в длинный тонкий мундштук. Бармен протягивает огонёк зажигалки. Девушка, не отрывая взгляда от книги, прикуривает и выпускает вверх струйку дыма.

Мужчина: Но и их родной город за те три недели, что они отсутствовали, заметно вырос. Здесь тоже успели построить много новых домов. Скрипачи попытались отыскать каких-нибудь знакомых, но по тем адресам почему-то жил кто-то другой, и никто ни разу в жизни не слышал имена, которые скрипачи называли. Совсем растерявшись и сильно опечалившись, музыканты направились в церковь. Но и церковь была уже не та, она стала гораздо больше и богаче. Только кладбище почти не изменилось. Скрипачи пошли вдоль надгробий и вдруг заметили имя кузнеца, которого они пытались застать дома. Три недели назад кузнец был двадцатилетним парнем, а на надгробии говорилось, что умер он девяноста трёх лет от роду. Окинув же взглядом другие могилы, друзья увидели много знакомых имён...

 

Мужчина делает большой глоток пива и умолкает, глядя в пространство перед собой.

Зу (после паузы): Это всё?

Мужчина (встрепенувшись): Что?

Зу: Это конец истории?

Мужчина (кивает, прищурившись): Вам не понравилось?

Зу (недоумённо): Незаконченная, на мой взгляд.

Мужчина (задумчиво): Да...

Зу: И зачем вы мне её рассказали?

Мужчина: Зачем?

Зу: Ну да! Какова мораль?

Мужчина: Ах, мораль! (Потирает ладонью лоб). Не знаю, вы мне напомнили кого-то, и история эта... Понимаете, есть множество мест, где всё происходит не так, как мы привыкли. Причина здесь становится следствием, и наоборот. Существа, живущие в таких местах, совершают непонятные нам поступки. И невозможно предугадать, где ты окажешься, покинув такие дома... города, государства. Это место (жестом обводит помещение), оно как Ковчег в волнах потопа – единственная надежда на спасение. Но сколько продлится плаванье, не знает никто...

Девушка оборачивается и с интересом смотрит на мужчину. Тот умолкает и с вымученной улыбкой приподнимает шляпу в знак почтения. Бармен, глядя на него, зло прищуривается. Мужчина сдвигает шляпу на затылок, с вызовом смотрит на бармена, залпом допивает оставшееся пиво и швыряет кружку тому в физиономию. Кружка исчезает, не долетев до стойки, и, выпав через мгновенье из потолка неподалёку от стола Зу, разбивается вдребезги. Лицо бармена багровеет от злости. Вздохнув, девушка кладёт книгу на стойку и, зажмурившись, большим и средним пальцами устало массирует переносицу. Стеклянные осколки на полу тают, превращаясь в лужицы, которые вскоре испаряются. Бармен, всё ещё с красным лицом, нацеживает пива в две кружки, ставит их перед Зу и мужчиной в шляпе, забрав со стола пустую, уносит её за стойку. Мужчина поднимает свою кружку, жестом благодаря бармена, но тот демонстративно отворачивается.

 

Зу (усмехается и протягивает руку для пожатия): Зуав.

Мужчина (пожимает руку, улыбается): Очень приятно.

Зу: А вы?

Мужчина (извиняющимся тоном): К сожалению, иметь имя для меня теперь – непозволительная роскошь. Память, знаете ли, подводит.

Зу: Вы совсем не помните, кто вы?

Мужчина (с сожалением): Я помню, кем я был. Тогда любовь делала меня слабым. Я совершал гадкие поступки.

Зу: А сейчас?

Мужчина: Сейчас я не знаю, кто я. Прошлое умерло во мне, осталась пустота. В эту дверь (указывает на дверь, через которую Зу вошёл) войти гораздо легче, чем выйти.

Зу: Не понимаю...

Мужчина не отвечает, просто внимательно смотрит на парня.

Зу подходит к двери и дёргает за ручку, дверь не поддаётся.

Зу (громко, обращается к Бармену и Офелии): Вы заперли выход?!

Офелия (поднимает глаза от книги и оборачивается): Нет.

Зу снова пробует подергать ручку но так же безрезультатно.

Зу: Вы заперли нас!(Оглядывает присутствующих).

Офелия: Если ты не можешь выйти – это вовсе не значит, что дверь заперта.

Зу: Что это за место?! Зачем ты привела меня сюда?

Девушка не отвечает и снова погружается в чтение.

Мужчина (грустно усмехаясь): Она не может по-другому, как человек не может перестать дышать. Они другие. Такова их природа.

Зу (присаживается обратно): Давно вы здесь?

Мужчина (пожимает плечами): Не знаю.

Зу (указывает на Офелию): Но ведь она же выходила, она же возвратилась со мной, почему вы не убежали?

Мужчина: Я здесь не пленник. Я могу уйти, когда захочу. И ты тоже сможешь, и то, куда приведёт тебя этот шаг, зависит только от тебя. Я же говорил, это место (стучит пальцем по столешнице) – это... спасение.

Зу: Спасение от чего?

Мужчина: От всего того, что чуждо тебе.

Зу: Но почему я не могу выйти?

Мужчина: Может, потому, что не понял, куда... Знаешь, некоторое время назад я так же пытался вырваться отсюда. Вернуться в прошлое, вернуться к тому, чем я был. Но позже я понял, что всё то (указывает ладонью себе за спину) было одной нескончаемой болью. Мой больной разум пульсировал ужасными мигренями, душа мучилась от той изувеченной привязанности, которую я называл любовью. Но всё это ушло. Ведь очень важно оставлять мёртвым хоронить своих мертвецов, учиться прощать себя, прощать по-настоящему, искренне. Только так возможно жить в мире с самим собой. Ведь вся жизнь – это отражение тебя самого.

 

Зу шумно поднимается с места, задевает стол, отчего его кружка опрокидывается и пиво разливается по столешнице. Мужчина успевает поднять свою. Бармен предупредительно спешит к столу с чистым полотенцем.

Зу: Всё это загадки для идиотов! Откройте дверь! (Смотрит на Бармена).

Девушка раздражённо тушит сигарету и вдруг испаряется вместе с книгой и кроссовками. Бармен противно хихикает. Мужчина резко проводит тыльной стороной пальцев по подбородку, адресуя этот жест бармену, и тот, подавившись, кашляет и ретируется обратно к стойке.

Зу бессильно опускается на своё место. Бармен приносит ему полную кружку, и парень молча пьёт.

Зу: Так почему вы всё ещё здесь? Если можете уйти?

Мужчина: Очень страшно. Хотел дождаться, когда буря утихнет... Слышишь, как шумит?

Оба прислушиваются

Зу: Мне нужно в туалет.

Он, покачиваясь, уходит в боковую дверь. Мужчина молча допивает своё пиво. Ставит кружку на стол. Не спеша поднимается, снимает с вешалки плащ, машет на прощание бармену, тот кивает и улыбается в ответ, Мужчина уверенно выходит из заведения. Бармен протирает стаканы. По-прежнему слышен плеск волн, шум дождя и завывания ветра. Зу выходит из уборной и возвращается на своё место.

Зу (за кадром): Однажды с неба пришел некий человек, который рассказал о Бессмертии. Он говорил, что частицей Его наделяется каждый, ещё до рождения. Эти слова оказались самой гадкой ложью. Ложь отравила разум многих. Наши бессмертия подыхали без мысли. Гнили и разлагались в комфортной, влажной, тёплой среде, как всякий мертвец. Всё дело в том, что с этим мертвецом внутри тела доживают до старости. Однажды мы где-то не там свернули...

Затемнение.