Шамбала

	Поделиться:

 

 

 

Этот текст в полном объёме в журнале за декабрь 2022:

 

На чтение потребуется полтора часа | Цитата | Подписаться на журнал

 

 

 

 

Здесь наши пути с караваном разошлись. Караван поворачивал на запад, а мне предстояло продолжать идти на юг. Ещё день я шёл к центру Дели. Ночевал у обочины дороги, завернувшись в одеяло. Достигнув центра города, я несколько раз пытался выяснить у индусов, где находится советское посольство, но все мои попытки объясниться с местным населением окончились неудачей. Наконец мне повезло: возле одного из магазинов я увидел пожилую европейскую пару. Я подошёл к ним и прислушался к их речи. К своей великой радости я уловил знакомые слова. Речь пожилых людей явно принадлежала к одному из славянских языков. Я шагнул к паре и поздоровался. С трудом, но мы всё же смогли понять друг друга. Моими собеседниками оказались югославские туристы. Они охотно согласились помочь мне и не только указали дорогу, но и проводили меня до самых ворот посольства СССР. Здесь дежурили двое индийских полицейских. Они вызвали сотрудника посольства. Им оказался молодой, лет тридцати мужчина. Выслушав меня, дипломат предложил мне следовать за ним. Мы зашли в здание посольства, прошли по длинному коридору и зашли в небольшую светлую комнату. Здесь мужчина оставил меня одного, попросив обождать. Ждать пришлось около получаса. Я уже начал дремать, когда дверь резко распахнулась и в комнату вошел коротко стриженный мужчина лет пятидесяти.

– Вершинин Игорь Петрович, – мужчина крепким пожал мне руку. (Позднее я узнал, что Вершинин занимал в посольстве должность военного атташе.) Он сел за стол, достал пачку бумаги и попросил меня подробно рассказать о себе, начиная с даты и места моего рождения и кончая моментом, когда я оказался возле ворот посольства. В течение моего рассказа Игорь Петрович много раз прерывал меня вопросами, которые касались не только меня лично, но и моих родителей, а также бабушек и дедушек. Он даже попросил меня указать адрес нашего дома в Урумчи.

Беседа длилась часа три или четыре. Наконец Игорь Петрович положил ручку на стол. Он поглядел на меня долгим внимательным взглядом и тяжело вздохнул.

– Мы передадим, Миша, твою просьбу о предоставлении гражданства СССР в Москву. Но боюсь, её рассмотрение займёт немало времени. Могут возникнуть проблемы юридического характера. Ты ведь ещё несовершеннолетний, а о судьбе своих родителей знаешь лишь со слов тибетского купца. Но даже он не знал в точности, жива твоя мать или нет. Если окажется, что твои родители живы, то без их письменного согласия тебе вряд ли удастся получить гражданство СССР. Наше министерство иностранных дел направит запрос в соответствующие органы Китайской Народной Республики о судьбе твоих родителей. Однако их ответа придётся ждать довольно долго. Отношения с Китаем у нас сейчас непростые. Я поговорю насчёт тебя с нашим послом. Думаю, он разрешит тебе жить при посольстве в течение всего времени, пока решается твой вопрос.

На этом наш разговор закончился. Мне выделили комнату в пристройке к основному зданию посольства, где находились подсобные помещения. Я получил посольское довольствие. Жена Игоря Петровича взяла надо мной шефство. На следующий день мы с ней поехали в город, и Ольга Матвеевна купила мне огромную сумку различной одежды. С того же дня она стала заниматься со мной по советским школьным учебникам. Через три месяца я уже освоил школьную программу до восьмого класса. Позже я узнал, что у Вершининых был сын, мой ровесник, который умер несколько лет назад.

В середине октября Игорь Петрович сообщил мне, что МИД получил письмо от китайских властей. В нём говорилось, что мои родители, и отец, и мать, погибли. Причиной смерти назывался несчастный случай. Хотя это сообщение, безусловно, было печальным, но оно одновременно вселяло надежду на скорое решение моего вопроса. Так оно и произошло. В декабре 1967 года я получил советское гражданство. Мне предписывалось ехать в Алма-Ату (на родину моих предков) и стать воспитанником детского интерната номер 4.

В первых числах января Игорь Петрович и Ольга Матвеевна провожали меня в делийском аэропорту на рейс Дели – Москва. Глаза Ольги Матвеевны были полны слёз. У меня самого першило в горле. За полгода я успел привязаться к этой женщине.

 

В Москве меня встретил сотрудник МИДа и посадил в самолёт на Алма-Ату. В Алма-Ате меня встречала директор интерната. По национальности она оказалась уйгуркой, и мы с ней с удовольствием побеседовали на её родном языке, пока добирались до интерната.

Началась новая страница моей биографии. В классе, куда я был определён, большинство ребят были приходящими. То есть они приходили в интернат на пять рабочих дней, а выходные дни проводили дома. Полными сиротами, кроме меня, в классе были ещё четверо воспитанников, две девочки и два мальчика. Естественно, что вскоре я с ними близко сошёлся. Особенно с одной из девочек, Розой Байсеитовой. При нашем знакомстве Роза сразу заявила, что является родственницей знаменитой казахской певицы Куляш Байсеитовой. Впрочем, позднее другая девчонка-сирота шепнула мне на ухо, что Розка всем врёт: никакая она не родственница певицы. Мне было всё равно, родственница Роза певице или не родственница. Мы с ней крепко сдружились, а к концу нашего пребывания в интернате эта дружба переросла в нечто большее.

Перед выпуском из интерната нас, пятерых сирот, распределили по алма-атинским предприятиям с предоставлением мест в общежитии. Мне предстояло работать на заводе тяжёлого машиностроения, а Розе – на хлопчатобумажном комбинате. Накануне выпускного вечера мы, пятеро сирот, где просьбами, а где угрозами, выцыганили у приходящих немного денег. На эти деньги мы купили дешевого вина и в сарае, где хранились инструменты для уборки территории, здорово наклюкались. В углу сарая, за старым фанерным шкафом стояла металлическая кровать, панцерную сетку которой покрывали рваные телогрейки. В разгар пьянки Роза вдруг молча взяла меня за руку и под удивленные взгляды наших товарищей повела за шкаф. Там она резким толчком опрокинула меня на кровать, стянула одежду и со сладострастным стоном овладела мной.

Начав самостоятельную жизнь и живя в общежитиях, расположенных в разных концах города, мы продолжали встречаться с Розой. Гуляли в парках, посещали кинотеатры и кафе. Время от времени мне удавалось договариваться с соседями по комнате предоставлять нам с Розой возможность оставаться наедине.

Осенью я получил повестку в военкомат. Мне предстояла служба в армии. Однако медкомиссия обнаружила у меня плоскостопие. (Что меня несказанно удивило, поскольку ещё недавно я протопал по каменистым дорогам Тибета не одну сотню километров.) От армейской службы я был освобождён и, честно признаться, был этому очень рад.

Я с нетерпением ждал своего 20-летнего дня рождения. Чем бы я ни занимался, работал ли, отдыхал, ел или гулял по улицам, мысли мои упрямо возвращались к одной теме, теме моего грядущего Просветления. Я пытался представить себе, каково оно будет, это Просветление, что я узнаю о Боге, о мироздании, а главное, как, каким образом я буду бороться со Злом. Розе я, конечно, рассказал о встрече с Сучандрой в тибетской пещере, и она вместе со мной строила догадки о характере моей миссионерской деятельности.

 

 

 

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в декабре 2022 года,
оформите подписку или купите номер:

 

 

 

 

	Поделиться: