 |
Светлана Чуфистова
Рассказ
 На чтение потребуется 40 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf
Пролог
Небольшая церковь примостилась на окраине провинциального города, и оградой своей примыкала к её дому, деревянному, простому, с палисадником, утопающем в пионах. И каждое утро Алёна Сергеевна просыпалась под звон церковных колоколов, быстро собиралась, завтракала, а после по бездорожью в туфельках на невысоких каблуках бежала на работу. Трудилась женщина неподалёку, в учреждении забытом и убогом, где не было уже ничего, ни будущего, ни грёз… В пристанище для одиноких, всеми покинутых стариков. В Доме престарелых… Туда Алёна Сергеевна приходила ежедневно уже добрые четверть века. – Здравствуйте, – приветствовала она всех, кого встречала в ранний час, а после, не мешкая, поднималась на второй этаж, где в конце коридора за старенькой дверью ждал её письменный стол, скрипучее кресло и ворох неразобранных бумаг. Однако сегодня до своего кабинета Алёна, как не спешила, вовремя не добралась… – Это вы директор?! – неожиданно преградила ей дорогу пышнотелая брюнетка в жёлтом сарафане и тёмных очках. Алёна Сергеевна оторопела. – Да, я. Вы что-то хотели? – Вас. Вернее… Тут такое дело… Алёна напряглась. – Простите, мне некогда, – сказала она и, обогнув дородную даму, снова пошла. Но бесцеремонная отставать не хотела. – Нет, постойте! – стала настаивать она. – Дело в том, что мы с мужем планируем уехать на курорт, а вот отца оставить не с кем… – Ну, это не проблема – усмехнулась Алёна Сергеевна. – Наймите ему сиделку… – Да, что вы, чужой человек и в дом, разве можно? Пусть отец у вас пока поживёт. Я оплачу, конечно… И только теперь Алёна заметила сидевшего неподалёку в инвалидном кресле сухонького сгорбленного старичка. Тот, кажется, давно уже выжил из ума. Всё бубнил, да беспрестанно качался. Директор подошла к мужчине ближе, чуть наклонилась. – Как вас зовут? – спросила она. Пожилой человек мутным взором взглянул на Алёну. – Вы кто? – испуганно произнёс он и позвал: – Людочка… – Я здесь, па, – тотчас отозвалась громкоголосая, погладила руку отца и вновь уставилась на Алёну. – Так что вы мне ответите? Хозяйка учреждения выдохнула. – Ну хорошо, – наконец согласилась она. – Платные комнаты у нас имеются. Оформлять будем на какой срок? Просительница закатила глаза. – Думаю, месяца на два... – Но на два месяца это долго, да и выйдет дорого… – За это вы не беспокойтесь, – отрезала собеседница и протянула деньги. – Главное, чтобы отцу здесь было хорошо. Правда, па? – ласково спросила родственница – А как только мы с Вадиком приедем, сразу тебя заберём. Ага? – Да, – закивал головой пожилой человек и улыбнулся. – Да, детка, да…
Глава 1
Серёжка
Время близилось к обеду, и в Доме престарелых вновь пробуждалась жизнь. Из комнат стали доноситься голоса, позёвывания. Всюду захлопали, заскрипели двери. В бухгалтерии громко зазвонил стационарный телефон. А неуклюжая повариха в столовой снова рассыпала ложки. И в тот же миг по сонному мрачному зданию прокатился звонкий девичий смех. То юные медсёстры в белых халатах пытались выпроводить из сестринской назойливого посетителя. – Иди, Сергей Михалыч, – наперебой говорили они, – иди, да сегодня больше не приходи! Наконец барышни закрыли за мужчиной дверь, и тот, ничуть не расстроившись, остался стоять в коридоре один. Этого престарелого ловеласа в учреждении без исключения знали все. Было ему 67 лет. Бодр, подтянут, гладко выбрит, и ничего, что плетью висела рука, да за ухом блестел слуховой аппарат, то нашего героя мало волновало. Ведь как говорится: «Жениться, что заново родиться!». А уж он оформить отношения мечтал! А потому носил исключительно джинсы. Утром, днём, вечером, зимой и летом. Всегда… В них он ежедневно выходил на «охоту» – шастал по коридору, высматривая невесту для себя. Да не ту, что с палочкой из местных, а моложе. А потому бегал от здешнего «мачо» в основном медперсонал: Гуля, Соня и Верочка. – Ах, вы мои хорошие! – подкатывал к девушкам потрёпанный Дон Жуан. – Ах, вы мои родные! – Отстань, Серёжка! – хохотали девчонки. – Видишь, дел невпроворот. Не до тебя! Но ловелас не унимался, и так продолжалось добрые полдня, пока его не выгоняли… Сергей Михалыч взглянул на запертую дверь, вздохнул и снова улыбнулся. – Ну, что ж. Пожалуй, и в столовую пора, – отправился он по коридору, как вдруг заметил новенького. Тот сидел в инвалидном кресле в холе, а вокруг него столпились старики. – А пенсия ваша сколько? – как всегда задавали первый вопрос они. – Десять с полтиной. – Не густо. А зовут-то вас как? – Степан Мироныч… – А меня… И тут начиналось! Знакомились с новеньким исключительно все, и калеки-колясочники, и ходоки, и бабули в платочках, и дряхлые старики. Каждый был рад новому гостю. – И когда, говорите, вас заберут? – Обещали в начале осени… – В начале осени, – подумал про себя Сергей, – поедет этот постоялец к себе. А я снова здесь останусь. Ну, уж нет, – пригладил он свои жидкие пряди, вздохнул: – Так всё-таки кто? Гуля, Соня или Верочка?
Ишбика
Зелёным покрывалом раскинулась степь башкирская, зелёным бескрайним ковром. И казалось, ничего чудесней она в жизни не видела… Ветер трепал её детские пряди, обдавал ароматом полевых трав, а Ишбика, захлёбываясь от счастья, по тропе из цветов и полыни всё неслась… Бежала туда, где ждала её мама. Та издали улыбалась ей. Чёрные волосы, круглое лицо, раскосые глаза… – Мама – протягивала к матери свои руки Ишбика. – Мама… А женщина всё удалялась. – Пойдём со мною, доченька моя. Там хорошо. Там степи и поля. Будем с тобой коней на водопой водить. Ишбика… Тут старушка открыла глаза. – Я спала? – вдруг спросила она, кое-как повернулась на бок, с трудом села и посмотрела по сторонам. Знакомая комнатка, в углу тёмный шкаф, две тумбочки, два табурета, стол у окна. А за окном уже и не степь вовсе, а извилистая колея да частный сектор… Ишбика вздохнула. – Плохо, – сказала она и взглянула на пожилую соседку. Та лежала на кровати напротив, убитая горем, сама не своя. И причина тому, безусловно, была… Ишбика морщинистой рукой утёрла свои узкие глаза, по-башкирски зелёный платок повязала. – Вот раньше тут женщина жила, – вдруг произнесла она, – её Катериной звали. Так бедную пьяный сын избил да на крыльце замерзать оставил. А тебя, – махнула рассказчица рукой, – сыновья привезли сюда. Тут тебе и еда, и тёплые одеяла. Чего ещё надо? Ишбика снова посмотрела на безмолвную. – Как хоть звать-то тебя? – Азима, – неожиданно ответила та. – Татарка, что ли? – старушка сморщилась и, не дождавшись ответа, сказала: – А тосковать тебе не надо. Тоска она сердце разъедает. Думаешь, я не страдала? Сколько детей у меня? – бабуля закатила глаза и начала загибать пальцы. – Двенадцать. И не один мать к себе не забрал. Значит, – старуха вздохнула, – плохо я их воспитала. А раз так, чего уж теперь на судьбу пенять да тоской себя поедом съедать? Сама виновата. Ишбика ещё раз вздохнула и снова легла. – Так и будем теперь целыми днями лежать, молодость вспоминать да смерти дожидаться… – произнесла она и вновь закрыла глаза.
Избиратели
Этот дом был виден издали. Двухэтажный серый, он высился над одноэтажными деревянными на границе между городом и берёзовым лесом. Старый, ветхий, как и его обитатели, давно был готов закончить свой век, однако сделать это ему не давали. Здание периодически латали… Не капитально, конечно, а так… А потому хлипкие окна, прогнившие крыша и стены и теперь требовали перемен. Но где взять на ремонт средства? – Денег нет, – отвечали местные власти Алёне Сергеевне всякий раз при её появлении. – Денег нет… А потому выкручивалась директор сама, как умела. То спонсоров найдёт, то обратится за помощью в церковь, то какого-нибудь депутата доймёт. Вот и сегодня сидела Алёна напротив очередного «важного» человека. – Вы замужем? – отчего-то первое, о чём спросил её хозяин кабинета. – Простите, а это тут при чём? – Ну, как же? – народный избранник вальяжно откинулся в кресле, расстегнул модный пиджак, поправил галстук. – Женщина должна заботиться о детях, о муже своём, а не бегать всюду с протянутой рукой в поисках денег. – Значит, по-вашему, старики в заботе не нуждаются? – Ну, почему же, нуждаются. Но я считаю, первостепенно следует помогать малоимущим, сиротам и многодетным. – Но мои подопечные и есть такие… Депутат нахмурился. – Но, насколько мне известно, в вашем учреждении живут одни… – собеседник подумал немного, – бывшие алкоголики, сидельцы да бомжи? – Это неправда! – возмутилась Алёна Сергеевна – У меня несчастные старики! А если кто из них когда и оступился, то в том не вы ли виноваты?! – Я? – удивился напыщенный человек. – И вы, и наше государство! Или забыли о дефолтах, увольнениях, нищенских зарплатах?! Алёна подскочила на ноги. – И вообще, не хотите помогать, и не надо! – отправилась женщина к двери, а потом вдруг остановилась: – Вот интересно, неужели все депутаты такие? – Какие? – изумлённо вскинул брови народный избранник. – Бездушные и глухие… Алёна Сергеевна отчаянно махнула рукой и продолжила идти, но тут голос сзади её остановил. – Постойте, – неожиданно выдал хозяин кабинета. – Присядьте… И Алёна, повременив немного, медленно вернулась обратно. А собеседник, нахмурившись, сообщил: – Хорошо, я помогу, – произнёс он вкрадчиво. – Не сам, конечно. Партия. – Мужчина посмотрел на значок у себя на груди. – Всё-таки ваши подопечные наши избиратели… – Само собой – кивнула головой Алёна Сергеевна и улыбнулась. – Конечно, избиратели…
Конь
Тишина, сонная, угрюмая, казалось, уже навсегда поселившаяся в этих стенах, в последние дни неожиданно отступила. В здании случился нечаянный переполох. С лёгкой руки директора в учреждении начался ремонт. На этажах закипела работа. Строители меняли окна, двери, полы, старую проводку. Они стучали, красили, белили, но постояльцы были на них не в обиде. – Ничего, потерпим ради красоты, – говорили они. И лишь одного человека всё раздражало. – Расшумелись, скоты, – ворчал он на старающуюся молодёжь. – Кому эти ремонты нужны? В комнате пенсионера Конева закончила уборку нянечка Вера Петровна. – Ну, Николай, на тебя не угодишь, – взглянула женщина на убогого калеку, у которого не было одной руки и ноги. Небритый, осунувшийся сидел он в инвалидном кресле и без конца недовольно бубнил. – Посмотри, какое теперь у тебя окошко, – вытерла собеседница тряпкой пыль с подоконника. – Ты же сам говорил: «сквозит». А теперь? – улыбнулась пожилая особа и поправила на носу очки. – Не дует, светло, красиво… – Красиво, – зло повторил старик. – Да куда мне эту красоту, в пузо засунуть, что ли? – Почему? – удивилась Вера Петровна. – А что? В столовой всё равно хлеба не додают… – Как это не додают? Там вешают, как положено. И все, кроме тебя, довольны… – Кроме меня?! – вдруг рассвирепел несносный мужик и здоровой ногой пнул стоящее рядом ведро. Грязная вода тут же разлилась по чистому полу. – Ах ты, негодяй такой! – всплеснула руками расстроенная уборщица. – Ах ты бандит! Недаром тебя никто не любит! Вот и живи один! – Вот и буду! И вообще, пошла отсюда, курва!!! – Я курва?! – возмутилась женщина. – Да я за тобой, сволочью, хожу, дерьмо твоё убираю, тебя мою! А ты, значит, так? Ну, погоди! Нянечка переступила ведро. – Всё о тебе директору расскажу! Попомнишь! – Подумаешь, – ничуть не испугался старик. – Докладывай хоть Господу Богу… – Кон, ты и есть Конь! – ответила Вера Петровна и напоследок новой дверью хлопнула…
Иван да Марья
У покосившегося заборчика, где-то в тени акации было всегда прохладно. Здесь стояла небольшая лавочка, на которой любили посиживать двое. Он – Иван Кириллович Лапин, подполковник в отставке. Она – его жена Мария Карловна. – Карлуша моя, – любил называть женщину муж. – Моя дорогая Маша. Старушка, поправляя светлые кудри, смущалась, а после прикладывалась супругу на плечо. – Ну, что ты, Ваня, – произносила она и улыбалась. – Карлушей я была, когда молодой по гарнизонам с тобой моталась. А теперь, – женщина вздохнула тяжело, – уже не то. Ворона я стала старая… – Ты ворона? – поглаживая морщинистую руку жены, смеялся муж. – А я тогда кто? Мария отстранялась. – Ты мой герой. Да, да и не спорь. Я лучше знаю… – Не спорю, – соглашался Иван и тоже вздыхал. И было ему хорошо, как никогда раньше. Он чувствовал её заботу и тепло, а всё остальное становилось неважным. Неважным, что оказались в Доме престарелых они вдвоём… Но как это произошло? Банально… И пожилой человек, превозмогая душевные раны, припоминал. Когда-то у него был сын Павел, отличный парень, всё при нём – и ум, и стать, и характер. А главное, что он по стопам отца пошёл. Закончил военное, а после отправился служить… в Афганистан. На этом счастливая жизнь Ивана и Марьи оборвалась... Сначала были бесконечные переживания, затем известие о ранении сына, следом реабилитация, а после узнали родители, что Павел у них наркоман. И уж с этой напастью супруги не справились. Вернее, сделали всё, чтобы помочь сыну, продали квартиру, машину, дачу, долго его лечили. Но всё напрасно. Павел скончался… А дальше начались мытарства. «Правда, это ли важно? – думал про себя Иван. – Главное, что я сына собственного уберечь не смог и её…» Старик посмотрел на жену. – Прости меня, Маша. – За что? – удивилась женщина. – За Павлика нашего, и за то, что тебе жизнь сломал…
Глава 2
Захаровна
Такие места, как это, Алёна не любила: суетно, жарко, пыльно… Всюду сновали автомобили, бегал запыхавшийся народ, благоустраивающий квартиры. Здесь, на строительном рынке, люди скупали практически всё: электрику, обои, кафель, гвозди, паркет, шпаклёвку, ламинат… Алёна же зашла в павильон сантехники. – Здравствуйте. Вам что-то подсказать? – тут же подскочил к ней смазливый юноша. – Да, – ответила посетительница. – Мне нужен унитаз. – Она подумала немного. – Пожалуй, два… – А зачем вам два унитаза? – удивился молодой человек и тот час улыбнулся. – А-а-а, – догадался он, – для вас и вашего мужа… – Навроде того, – вздохнула Алёна Сергеевна и отправилась выбирать. А выбор, как не странно, оказался богат! Низкие и высокие, средние и большие, дешёвые и дорогие глянцевые предметы радовал глаз, а потому лишь через час, оформив заказ, Алёна освободилась. Она вышла на свет божий, на крыльце остановилась, закатила глаза. – Так, в банке была, в администрацию заходила, линолеум, унитазы купила. Осталось оплатить счета… Женщина быстро спустилась по лестнице. Теперь ей предстояло пройти к остановке автобуса по вещевым рядам. Однако не успела Алёна свернуть туда, как вдруг увидела знакомую. То была её подопечная, обитательница Дома престарелых Антонина Захаровна Круглова, немощная бабуля в стоптанных калошах, цветастом халате и роговых очках. Старушка стояла у забора и чем-то странным торговала. – Покупайте, – говорила бойкая, – шубку новую, – протягивала людям всю рваную фуфайку она. – Не будет ей сноса! А вот платок пуховый… Алёна подошла к «товару» ближе. – И почём? – спросила она, взглянув на половую тряпку. – Три рубля, – обрадовалась бабуля и, никого не узнавая, улыбнулась беззубым ртом. Директор всплеснула руками. – Да, три рубля это дорого! – Ну да? Я вон вчера самовар за рубь с полтиной продала! – А, ну если самовар. – Алёна подумала немного. – А тебе какими деньгами-то платить? Царскими? – Царские не надо, – замотала головой старушка. – Советские давай. За царские меня тятя из дома выгонит… – Ну, если так… Женщина открыла кошелёк, отсчитала мелочь. – На, – протянула деньги подопечной она. И Антонина тут же зажала их в кулак, а директор продавца под локоток взяла. – Пойдём-ка домой, Захаровна, – вздохнула Алёна печально. – Опять сбежала. И что с тобой делать? Не знаю. Торгашка ты моя!
Подружки
Это война, казалось, не закончится никогда. Она длилась неделями, а правильнее сказать, годами. С небольшими передышками, примирениями, слезами. А потом вновь разгоралась… Две закадычных подружки, два врага сходились лбами, да так, что невозможно было понять, кто из них прав, кто виноват. Главное, чтобы не покалечили друг друга, и то ладно… Одной склочнице было 75, другая намного старше. Ту, что старше, звали Нажия, её соперницу – Любашей. Одинокая Нажия когда-то в пожаре свой дом потеряла, Любу же «любящие» внуки в Дом престарелых сдали. Вот и коротали теперь старушки время вдвоём. Да если бы только мирно коротали! – Это ты мои очки взяла?! – сегодня с утра пораньше кричала на соседку Нажия. – Они на тумбочке лежали! – Я их не брала! – отнекивалась Люба – Ищи, где оставила, чего привязалась?! – Я привязалась?! – не унималась старая – А ну, пошла! – замахивалась на подругу клюкой она. И Люба, не помня себя, из комнаты бежала. Ковыляла по коридору так быстро, как могла, теряла тапки. – Убивают! – кричала бабуля. – Убивают!!! И тут на шум выходили соседи, ворчали. – Опять поругались… Старух разнимали. Те тяжело дышали, охали, причитали. – Это всё она! – жаловалась людям Нажия. – Это она мои очки своровала! – Я не крала! – вновь оправдывалась Любаша. – Сама их потеряла, дура старая! – А ты, можно подумать, молодая?! – Да уж помоложе тебя! И Сталина не оплакивала! И тут начинались классовые разногласия, до тех пор, пока не появлялась доктор Светлана Ивановна, полная шатенка в белом халате. – А ну, кто тут Сталина оплакивал?! – спрашивала она, потом смотрела на «закадычных» подруг, украдкой улыбалась. – Не угомонитесь – пеняйте на себя! Обеих лишу массажа! И старые наконец успокаивались, оправлялись, а после, продолжая ворчать, шаркали одна в свою комнату, другая в кабинет врача.
Лукич
Летнее солнце, не зная жалости, всё припекало, и не было от него спасения никому, ни ребёнку, ни дряхлому старику, каковым Леонид Лукич теперь и являлся. В такую погоду он всё больше посиживал в своей комнатке в одиночестве, ни с кем не общался, разве что с инвалидом детства Алёшкой, весёлым малым. Тот, безногий, приезжал к нему на низкой каталке, улыбался, да всё историю свою рассказывал. – Мать, когда от меня отказалась, думал всё, не переживу, а потом ничего, привык и даже понять её пытался. Ты знаешь, Лукич, я ведь и сейчас на неё зла не держу. Ну кому нужно такое счастье? – он посмотрел на своё обрубленное тело. – Никому… – Ну уж не скажи, – возразил сорокалетнему другу старик. – Другая мать за своё дитя жизнь отдаст. А твоя… – собеседник махнул рукой, пригладил окладистую бороду, крякнул. – Кукушка она у тебя. – Может быть и кукушка, – вздохнул Алексей и по-детски добавил: – Только я всё равно её люблю. – Он подумал немного. – Пожилая она, наверное, уже стала. Да и одна. Вот денег скоплю и к ней отправлюсь. – Куда-а-а? – удивился Лукич. Алёшка улыбнулся. – Город Уфа, старая часть, а там я её быстро найду… – Ну, ищи, ищи, – процедил старик. – Только уж потом обратно возвращайся. Не примет она тебя, дурака. Чудес на свете не бывает… – Бывает, – возразил Алексей. – Вот к тебе, к примеру, дочка приезжает? Чудеса? – Чудеса, – усмехнулся Лукич и вспомнил свою последнюю встречу с Марьяной. Явилась дочь к нему не одна, а со своим новым «мачо», лет так на 15 её младше. Но, несмотря на это, отец был дочери рад. – Здравствуй, Марьяша, – обнял он свою любимицу. – Здравствуй, папа. – Как дела? – Нормально. – Как мать? – Ничего, выживает… – Как это выживает? Я же ей отписал и дом, и гараж, и дачу. – Так она это всё продала. – Как продала? – В долги с кредитами влезла, вот и пришлось имущество банкам отдать. – Понятно, – Лукич покачал головой. – Выходит, всё, что заработал когда-то, пропало. – Пропало, – вздохнула Марьяна. Она подумала немного. – Пап, а ты мне денег не дашь? Леонид Лукич удивился. – Какие деньги, родная? – Ну, ты же бывший бурильщик, и у тебя наверняка что-то осталось. Нефтяные акции, например. А? – Нефтяные акции? – усмехнулся отец – А ты о них откуда знаешь? – Мать сказала… – Значит, мать? А она тебе не рассказала, как обманом меня обобрала да сюда отправила? – Пап, ну я же не такая… – Такая, дочка, такая, – старик вздохнул тяжело. – Нет у меня ничего… И тут Марьяна встала. – Значит, нет? – спросила она ещё раз отца. – Нет. – А откуда кровать новая, одеяло? Мужчина усмехнулся. – Заметила, стало быть? – Заметила. А ещё поняла. И правильно мать тебя в этот гадюшник сдала! – дочь засмеялась – Здесь тебе самое место, козлу старому! Марьяна пошла к выходу. – Подыхать будешь, не жди! – сказала она и пропала. – Вот тебе и чудеса, – вздохнул Лукич и вновь посмотрел на Алёшку. – Вот тебе и чудеса…
Смола
Жизнь в Доме престарелых текла размеренно. Утренний подъём, завтрак, прогулка, обед, сон и ужин. И каждый день повторял предыдущий. Правда, теперь шёл ремонт, но он не в счёт. А так, просто тоска зелёная. «Удавиться, что ли?» – подумала про себя Смола и сделала ещё одну затяжку. Морщинистая, как урюк, с редкими жёлтыми зубами, растрёпанная, седая, вся в наколках, она сидела на лавочке у входа под козырьком, тянула «Беломор» и вспоминала прошлое. О том, какой красивой когда-то была, о маме и о папе, о неродившемся ребёнке и загубленной молодости… Хотя об этом после… А сейчас… Старуха закашлялась. – Проклятая чахотка, чтоб тебя, – заворчала она, выбросила бычок, достала новую папиросу, прикурила, опять закинула ногу на ногу и продолжила вспоминать. Так вот. Родилась Смола ещё в советской Эстонии. Правда, тогда все девочку звали Томой. Томочкой Порошиной. А уж хорошенькой она была, не передать! Большие голубые глаза, золотистые волосы и коса до пояса. В семье Тамара была одна, а потому родители её обожали, баловали, ласкали, и всё бы ничего, если бы дочери всё это не стало надоедать. А потому росла Тамара капризной, дерзкою, часто обижала мягкотелую мать, в общем, творила что хотела… А в начале 60-х Порошины переехали в Ленинград. К этому времени Тома повзрослел и уже кое-что начала понимать. Правда, не в книгах да в учёбе, а в ресторанах да в моде… Одевалась девушка коренным ленинградкам под стать, а кумиром своим считала диву французского кино Бриджит Бардо. Ей подрожала, собственно ею и была. Да вот беда, нищие учителя отец и мать перестали ей позволять тратить денег столько, сколько она хотела. А потому Тамара пошла воровать. Постепенно, конечно. Сначала она стащила у своей подруги кольцо, потом бумажник у тётки в метро, затем в кинотеатре дорогое пальто. И пошло-поехало… А вскоре Тому и вовсе понесло. Она связалась с гоп-стоп компанией и уже обчищала квартиры состоятельных граждан. Собственно, за что и получила первый срок. Однако тогда ей дали немного, но этого хватило, чтобы свести в могилу сначала своего отца, а затем и мать. Вот так… И всё же жизнь Тамару ничему не научила. Освободившись, она вновь продолжила мошенничать, воровать, а однажды в пьяном угаре убила сожителя. И снова срок получила. Ну, а после и нечего вспоминать. Тюрьма стала для Томы вторым домом… Смола вздохнула тяжело. «27 лет по зонам. Шутка ли сказать? – старуха посмотрела на свои грубые ладони. – Так бы взять и кожу с себя содрать! Да поможет ли? Прошлое всё равно набело не переписать. Удавиться, что ли? – Тамара усмехнулась. – Это можно…» Она ещё раз вздохнула, выбросила очередную папиросу, встала и покачиваясь нехотя отправилась в корпус снова спать…
Глава 3
Маргарита
Сегодня у Алёны Сергеевны был выходной. Если честно, в последнее время она очень устала. Выматывали бесконечная беготня, проверки, отчёты, документация... В общем, сплошная головная боль… А ещё женщину доставал её муж – бывший школьный учитель Андрюша, который жил с ней под одной крышей и, собственно, кроме нотаций, ничего предложить не мог. Когда-то он привёз Алёну в этот город совсем юной девочкой и посадил под замок. – Будешь борщи варить и супруга любимого слушать, – сказал он то ли в шутку, то ли всерьёз, но оказалось, предрёк самое худшее. Сначала в семье появился первый ребёнок, следом второй. И всё поначалу было хорошо, если бы не одно «но»… Вскоре муж запил, бросил работу, пошёл налево, и детей пришлось кормить самой Алёне. Но об этом женщина вспоминать не любила. Что было, то было… Алёна Сергеевна вздохнула тяжело, вытерла лоб. – Жара, – сказала она. – И таблетка от давления не помогает. Хоть и говорят в срок пять баба ягодка опять, только это не про меня! Алёна вздохнула, встала с дивана, подошла к зеркалу. – Да-а, – разочарованно произнесла она и критически посмотрела на себя. Лишние килограммы на бёдрах, потускневшие светлые волосы, блёклые серо-голубые глаза. «От былой молодости уже ничего не осталось, – подумала про себя женщина. – А ещё эти морщины, седина…» Алёна Сергеевна отвернулась в сторону и вдруг вспомнила, как вчера ей привезли новенькую… Звали старушку Маргаритой, и в свои 72 она было не просто хороша, а обворожительна. Модный макияж, стильная причёска, красный лак на ногтях. В общем, не бабуля, а картинка… Однако дочь пожилой женщины была сама не своя. – Да вы на мать не смотрите, – сообщила она. – Это я её в порядок привела, накрасила, причесала, отмыла. – Молодая особа вздохнула. – Дело в том, что любит наша Марго бомжевать. Уж где я её только не находила – в канализационных люках, на свалках, в магазинах. А особенно предпочитает у церкви с попрошайками стоять. – Рассказчица покачала головой. – Стыдоба! Заберу её домой, накормлю, согрею, на работу уеду, а мать опять туда! И что с ней делать, не знаю. – Женщина подумала. – Может быть, здесь успокоится она? И тут Маргарита встрепенулась и посмотрела на директора. – Не верь ей, девка… Марго помолчала немного, потом посмотрела по сторонам, шмыгнула носом. – А вокзал у вас здесь есть? – Вокзала нет, – ответила Алёна. – Плохо, – сказала Маргарита, вздохнула, повесила голову и умолкла. А Алёна Сергеевна вернулась мысленно назад и засмеялась. – Вот тебе и Марго! Она снова посмотрела в зеркало. – А вообще-то я ещё ничего, – сделала вывод женщина и, довольна собой, отправилась поливать огород.
Раскаяние
Утро сегодня было особенным. Без надоевших солнечных лучей, без духоты и привкуса пота. Просто тихое хмурое утро… Сергей Михайлович выглянул в окно, громко зевнул, потянулся. – Свежо, – довольно произнёс он. Затем вдруг резко обернулся. Настенные часы показывали пять. – Опять? – удивился мужчина. – И что ты будешь делать, заново стоят… Старик поморщился немного и посмотрел на свои наручные. – Семь двадцать. А значит, пора натягивать варёнки, идти гулять, всем улыбаться, да бабёнок, что помоложе, соблазнять… Однако в этот раз хозяин комнаты не торопился. Он продолжал смотреть в окно и размышлять… «Отчего я раньше ничего не замечал? – вдруг горько подумал про себя мужчина. – Всё спешил, летел, отовсюду бежал, а главного в жизни так и не понял. Не познал чувства любви, семейного счастья, уюта домашнего очага, не услышал детского смеха и заветного слова «папа». Сергей Михалыч опустил глаза. «Как же поздно пришло осознание!» Он вспомнил всё – беззаботно прожитые годы, бесконечную вереницу страстей, женщин, которых обижал. Бывало, окрутит бабёнку, она плачет, а он ноги об неё вытирает и дальше идёт. Ни чувств, ни сострадания… А уж как ловелас берёг свой паспорт, и не передать! За всю жизнь ни одного штампа. Ещё чего, такого красавца охомутать! Старик вздохнул печально. «А теперь, рад бы к какой прислониться, да уж поздно, видать…» Мужчина посмотрел в небо. И тут к нему в мыслях пришла она. Та, которая всегда его любила, ждала и даже родила ему сына… – Ольга, – произнёс пожилой человек. – Простишь ли ты когда меня?..
Чёбот
Встал он сегодня, как всегда, спозаранку. Помылся, побрился, сделал зарядку, а после, ещё до обеда, перелопатил сто дел. Поговорил о политике с Иваном, поиграл в домино с Лукичом, покурил со Смолой, поругался с Конём, проводил до ворот Захаровну, та опять отправилась торговать. С Ишбикой перекинулся в карты, новенькому Степану Миронычу купил в аптеке лекарства, а потом занёс Азиме из столовой компот. – Кажется, всё, – облегчённо вздохнул пенсионер Дмитрий Чёбот. – Теперь можно и подремать. Он удобно уложил своё дряхлое тело на кровать, пригладил лысину и уже было стал засыпать, как вдруг в комнату к нему на костылях приковылял сосед Витёк Семёнов, рыжий хлипкий старичок. – Ты чего, спишь, что ли? – спросил он товарища сурово. – Сегодня ж пенсия, ни дать ни взять. А к пенсии, ты сам знаешь, бутылочка положена… Чёбот нехотя открыл глаза. – Нет, я что-то не понял? – сказал он удивлённо – Ну ладно я. А ты-то тут при чём? Ты же свою пенсию ещё в прошлом месяце пропил? Или забыл? А ну говори, кому сколько должен! – Ну, Мить… – Чего «Мить»? И больше не проси… Дмитрий перевернулся на спину, посмотрел в потолок, подумал. – А когда будут давать? – Кажется, в пять или щас, я точно не понял… Чёбот с трудом поднялся. – Ну, пошли… И друзья-товарищи побрели к двери с табличкой «Бухгалтерия». А там уже столпились старики в надежде получить долгожданные деньги. Правда, совсем небольшие, но всё же свои… В общем, где-то через четверть часа Дмитрий с приятелем уже были обладателями «кругленькой» суммы… – Так, одна, две, три… – не отрываясь считал казённые бумажки Витёк. – Это мои, – определил он в карман часть пенсии, – а это… – А это мои, – неожиданно забрал у друга причитающиеся ему купюры Чёбот, – твои долги… Дмитрий улыбнулся. – Ну что, пошли? – Куда? – сразу не сообразил расстроенный Виктор. – В продуктовый, дурень… – Ах, да, пошли… – Витёк помедлил немного, а после вдруг сделал жалостливое лицо. – Только уж ты, Мить, бутылочку-то сам купи. По моим теперешним деньгам, понимаешь ли, дорого... – Хорошо, куплю, – засмеялся Чёбот. И старики отправились в магазин. Но до него нужно было ещё идти. Виктор, подпрыгивая на костылях, за товарищем не успевал. – Ну подожди, – то и дело останавливал он друга, и тот покорно ждал. Ждал, а в это время думал. Думал о том, о чём думать ему было нельзя. О прошлом и настоящем, о потерях и разочарованиях, о своей, как ему казалось, никчёмно прожитой жизни. Чёбот тяжело задышал. В груди снова что-то кольнуло. Мужчина рукой взялся за сердце, застонал. Достал из кармана клетчатой рубашки пилюлю, закинул её себе в рот и разжевал. Минуту спустя лекарство немного успокоило его сердце, но не душу... И Дмитрий вновь вспоминал всё то, что вспоминать ему было не нужно… Служил он когда-то в милиции. Хорошо служил, исправно. Ловил преступников, рос в звании. До тех пор, пока не грянули лихие девяностые. А с ними разборки, убийства, коррупция, взятки, бандитизм… Но Чёбот ничего не боялся, ни перед кем не приклонялся, шёл напролом, перечил начальству, а однажды крутому вору в законе на горло наступил, да так, что кости у того затрещали. Если бы только Дмитрий знал тогда, что натворил! Чёбот вздохнул и стал вспоминать дальше. Наехали на него практически сразу, всё угрожали, обещали убить, и убили, только не его, а всю его семью. Дочь, жену, мать и маленького сына. Вот так. А после, – снова вздохнул старик – он запил. Вконец опустился, обрёк себя на жалкое существование, ведь жизнь для него потеряла всякий смысл… – Мить, кажись, пришли, – сообщил Витёк другу. – Ты о чём думаешь? – Да так, – пожал плечами старик. – Думаю о том, что бы нам с тобой такое купить. Может быть, «Путинку»? – Давай «Путинку», – улыбнулся обрадованный должник.
Нюра
Эту дряхлую старушку невозможно было ни с кем перепутать. Сухонькая, сморщенная, сутулая постоянно носила на голове чёрный платок и всюду передвигалась, как вьюрок. Звали бабулю Нюрой. Жила она в Доме престарелых уже лет девять и все эти годы посещала церковь. А ещё приобщала к вере стариков: то иконку кому занесёт, то намоленный поясок, то купит для болящего свечку. К тому же Нюра страсть как любила проповедовать. Вот и сегодня к двум закадычным подружкам заглянула на огонёк. Люба с полотенцем на голове лежала в постели, а Нажия на своей половине ела пирог. – Здравствуйте, сёстры, – благостно улыбнулась хозяйкам гостья и присела на стульчик в уголок. – Ну? Чего пришла? – спросила непрошенную Нажия. – С вами побеседовать. – С нами? А зачем тебе я? Ты же знаешь, у меня другая вера… – Знаю… – Вот с ней и беседуй, – кивнула мусульманка в сторону соседки, затем доела пирог, запила его чаем и тут неожиданно встала, доковыляла до шкафа и начала ручку двери завязывать на шнурок. Нюра в изумлении встала. – А чего это ты делаешь? – Не видишь, имущество своё сохраняю. А то вдруг эта воровка что-нибудь украдёт, – вновь посмотрела она на бедную Любашу. А Нюра руками развела. – Нажия, ну так же нельзя. Надо вам жить в согласии. Что говорит Господь? Но не успела она открыть свой рот, как вдруг дерзкая её прервала. – Твой Господь не Аллах. И мне не указ. И вообще, что хочу, то делаю. У меня правда своя. А ты давай ступай, пока я тебя за шиворот не прогнала… И Нора обиженная ушла, но домой не отправилась, а постучалась в комнату к Смоле. – Можно? – Чего тебе? – ответила ей та. – Я побеседовать, – сказала старушка и тихо вошла. Тамара, расположившись за столом, читала газету. – А, это ты, – произнесла она и очки сняла. – Ну, проходи. И Нюра тут же на краешек кровати присела. – Я слышала, ты в тюрьме сидела? – тут же спросила она. – Сидела… – Стало быть, грехи твои велики? – Велики. – Смола подумала немного. – А ты, значит, мне их отпустить хотела? Нюра замялась. – Отпустить не могу, но вот камень с души снять помогу… – Ты лучше себе помоги. Как сама-то тут очутилась? – Церкви квартиру отдала… – А-а-а… – Тамара усмехнулась. – Ну, это чтобы на машинах попы твои ездили? Нюра растерялась. – Попы? – Ну, да, батюшки, которым ты каждые выходные исповедуешься… Набожная половины из сказанного не поняла, но всё же помрачнела. – И одинокая ты, – продолжила Смола, – и жизнь твоя не сложилась, и детей нет у тебя. Так чем ты лучше меня? Разве что никого не убила… – А ты убила? – Да. Тамара снова надела очки, закашляла. – Прости, но мне ложиться пора… И тут Нюра встала и пошла, вернее, в стоптанных тапках пошаркала, но обидеться на заблудшую не успела. – Пойду-ка я лучше к лежачему в четвёртую палату, – уже в коридоре сказала она. – Помолюсь там у него, поплачу. Авось хоть старика глас Господень проймёт…
Глава 4
Наследница
Не прошло и нескольких недель, как Дом престарелых преобразился. Стены блестели свежей краской, столовая кафелем, туалеты унитазами. Но это было ещё не всё. В комнаты некоторых пенсионеров заехала новая мебель. И всё же, не смотря на все перемены, оставалось много недоделок. – Но это потом, – подумала про себя Алёна Сергеевна. – А теперь следует докупить лекарства, памперсы и бельё. Однако сейчас директор занималась другим. Вчера в учреждении умер одинокий старик, и теперь предстояло оформить документы на его захоронение. Процедура, так скажем, скверная, но у Алёны выбора не было, всё-таки не Домом малютки руководила… Женщина открыла подшитую папку и взглянула на чёрно-белую фотографию. Со снимка на неё смотрел добродушный человек преклонных лет, хороший, не вредный, правдивый, бывший фронтовик. Правда, судьба мужчины не сложилась. К девяноста годам он остался один. А дальние родственники, которым он доверился, его предали. Квартиру, что принадлежала ему, на себя переписали и про него забыли. Не навещали, не кормили, так что старик чуть с голоду не погиб. Алёна вздохнула печально. – Эх, Васильич, отличный ты был мужик! Ну, ничего, будет у тебя и венок, и оградка, и новенький памятник... Женщина отложила фотографию в сторону, как вдруг в дверь постучали. И тут же в комнату вошла неприятная особа лет сорока в ярко-красном платье и тёмных очках. В посетительнице Алёна узнала родственницу умершего, которую директор однажды встречала. – Здравствуйте, – сказала дама. – Я племянница Владимира Васильича Кузьмина. Вот, оформить наследство приехала… Хозяйка кабинета встала. – Но наследство оформляю не я, а нотариус, – удивилась женщина. – А вещи Владимира Васильича я уже описала, сложила, можете их забрать… – Я не об этом, – махнула рукой племянница. – Знаю, сберкнижка у него была… – Была, но родственник ваш мне её отдал и просил на скопленные деньги его похоронить. Вы, я думаю, этим заниматься не собираетесь? – Конечно, нет, – хмыкнула собеседница. – Только, я считаю, пусть его хоронит государство…. – Но государство памятник не поставит… – А зачем ему памятник? – Ну, как же? – удивилась директор. – Владимир Васильевич фронтовик, и он заслужил… – Заслужил, не заслужил, я лучше знаю, – фыркнула женщина. – Нет завещания, значит, деньги мои! Алёна Сергеевна покачала головой. – И вам не стыдно? Вы же и так у него всё забрали… Племянница сверкнула глазами. – Не стыдно, – рявкнула она. – И давайте закончим этот бессмысленный разговор. Отдайте… Директор открыла ящик стола, достала документ и протянула его просящей. – Возьмите, – сказала она и добавила: – Чтоб тебя так внуки хоронили… Родственница округлила глаза. – Да как ты смеешь?! – Смею. И вообще, пошла вон… После некоторой паузы напыщенная особа, скрипнув зубами, удалилась, и Алёна осталась одна. Она вновь села за стол, открыла папку, взяла фотографию. – Ну, что, Васильич, вот такие дала, – женщина вздохнула, – не будет у тебя теперь ни памятника, ни оградки…
Степан Мироныч
Вечерело. Медленно, будто нехотя, ушло за горизонт солнце, и на город опустилась мгла. Она накрыла собой и лес, и поле, и одноэтажные дома, что видел он из своего окошка. А немощный Степан Мироныч всё ждал. Ждал приезда дочери… – Где она? Всё ли ладно? – спрашивал он себя. – Скорее бы начало осени… Старик скучал… Скучал по той, что вырастил когда-то… Людочка появилась на свет совсем крошечной. Мать её при родах умерла, а потому все заботы о дочери легли на плечи отца. Степан Мироныч девочку кормил, купал, причёсывал, а как подросла, в первый класс отдал. После, конечно же, с уроками помогал, разные там проблемы решал, к тому же ещё работал. И вот как-то на производстве женщину повстречал, умную, хорошую. Но вот беда, Людочка её не приняла, а потому Степан Мироныч возлюбленную бросил. И после этого о женитьбе больше и не помышлял, никогда… Старик вздохнул печально. – Доченька, радость моя… Он снова посмотрел в окошко, но вдруг в дверь кто-то постучал. – Мироныч, чего в темноте сидишь? Иди к нам! – вызвал его знакомец Дмитрий Чёбот. И хозяин комнаты медленно, спотыкаясь, вышел в коридор. Он отправился в переполненный пожилыми людьми холл. Тот был небольшим, всего двадцать метров. В углу стоял громоздкий телевизор, у стен – несколько стульев, диван да стол. Степан Мироныч вновь сел к окну поближе и стал слушать разговор. А уж побеседовать старики любили… – Я когда маленькой была, – поглядывая на мужа Ивана, рассказывала Мария, – мы тогда в Калуге жили, а там война, зима, голод. В общем, как-то раз мама нас, ребятишек, собрала, одела, по сухарику выдала и повела к дороге. Шли мы долго, всюду сугробы, ночь скоро, пурга. А мама сама не своя. Подвела нас к какому-то мосту и говорит «Стойте», развернулась и пошла. И только тогда я поняла, что она нас бросила. Кинулась за ней, закричала: «Мама! Мама!», а она от меня. Правда, я всё равно её догнала. Говорю: «Мамочка, я кушать просить не буду! Только не бросай меня!». И тут мать на колени упала и зарыдала… Мария тоже заплакала, а Иван её обнял. – Успокойся, родная… – Да-а, – сказал Лукич и продолжил: – времена-а… Чего мы только с вами не повидали. – Он подумал немного. – А Хрущёва с его кукурузой помните? – Помним. – Старики закивали. – А талоны в 80-е да пустые прилавки? – Лукич вздохнул печально. – И что за правительства, будь они неладны… Старик замолчал, но тут заговорил Витёк Семёнов. – А я помню антиалкогольный закон, – вдруг выдал он. И пенсионеры засмеялись. – Оно и видно, – сказала Нажия. – Водку нельзя, значит, буду пить самогон… Витёк обиделся, заворчал и прочь поковылял. А старики продолжили общаться. Долго они ещё сидели, пока не наступило время спать. Тут собеседники потихоньку начали вставать, прощаться. А вскоре в холе уже никого не осталось, кроме Степана Мироныча, который всё продолжал смотреть в окно и ждать…
Внук
Что творилось с её подопечными в последнее время, Алёна просто не знала. Может быть, от жары устали, может быть, пересмотрели сериалов? Только вот в доме всё шло кувырком… Во-первых, пропала Марго. Она вместе с Нюрой в церковь отправилась, да так там на паперти и осталась. Следом отличился Конь. В очередной раз поругавшись с медперсоналом, он чуть не выбросился в окно. Ишбика в детство впала, никого не узнавала, да всё в куклы играла. А дальше хуже… Захаровну привёл участковый. Она, видите ли, после «успешной» торговли в городе заплутала. А вчера безногий Алёшка сбежал. «Не ищите. Поехал на автовокзал…» – сообщил в коротком послании он и был таков. Алёна прибывала в полной прострации. – Что делать? Может быть, успокоительное им подавать? – спрашивала несчастная врача Светлану Ивановну. – Не нервничай, Алёнушка. Это у них очередное обострение. Всё будет хорошо… – отвечала она. Но хорошо, казалось, уже не будет никогда. Однако… День сегодня случился такой, что и за все годы Алёниной работы и десяти таких не наберётся. Как обычно вечером женщина собралась домой, повесила на плечо сумку, вышла на крыльцо. Как вдруг… – Это вы директор? – спросил её светловолосый юноша. – Я, – удивилась Алёна. – А я к вам. Приехал за дедом… – За каким?– переспросила женщина. – За Леонидом Лукичом. Вы же его отпустите? Алёна Сергеевна обомлела. – Конечно, конечно, – обрадовалась она. – Пойдёмте… И быстро, стуча каблучками, полетела по лестнице. А вот и комната старика… Он сидел один и читал книгу, а увидев внука, выронил её. – Петька… Парень подошёл к родственнику ближе и обнял его. – Собирайся, я за тобой… Леонид Лукич весь затрясся. – Ну, как же? – Я квартиру для нас снял, – молодой человек улыбнулся. – Дед, не парься. Всё будет хорошо… Тем более и Маринка нас ждёт… – А Маринка это кто? – Это моя жена… Юноша открыл шкаф и стал выкладывать вещи. Потом повернулся к директору. – Оформляйте его. Он едет домой. Нечего ему здесь делать… И Леонид Лукич, уткнувшись в морщинистые ладони, заплакал…
Азима
Вот и подходило к концу очередное лето. Словно дымка таяли последние тёплые дни, тихие, мягкие. Природа постепенно увядала… «Доживу ли я до весны? – думала про себя Азима. – А надо ли? Ведь никому теперь старики не нужны…» Женщина вздохнула печально. «Разве что кладбищенским камням…» Азима поправила одеяло, встала, а зачем – и сама не знала. Наверное, захотела погулять? В последние время она наконец-то начала двигаться, разговаривать и даже о прошлом вспоминать. Правда, поделиться своими переживаниями теперь старушке было не с кем. Соседка Ишбика сошла с ума и жила в каком-то другом измерении. Азима вздохнула печально. – Пойду её искать – сказала она. – Как бы не случилось чего. А то опять упадёт, расшибётся, спаси её Аллах… Старушка тихонько помолилась и из комнаты вышла. Теперь у неё была забота одна…
Уроки творчества
Как такое Алёне пришло в голову, она и сама не знала. Просто захотелось стариков чем-то занять. А потому и придумала директор... [...]
Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за май 2019 года в полном объёме за 197 руб.:
|
 Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы. Литературные конкурсы Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:
Только для статусных персонОтзывы о журнале «Новая Литература»: 24.03.2024 Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества. Виктор Егоров 24.03.2024 Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо! Анна Лиске 08.03.2024 С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив. Евгений Петрович Парамонов 
 |
|||||||||||
| Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru 18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021 Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.) |
Вакансии | Отзывы | Опубликовать
http://www.kremlinrus.ru мобильный магнитно маркерный флипчарт. . Актуальные новые букмекерские конторы в России |
|||||||||||
