Юрий Балагушкин
ПовестьОпубликовано редактором: Игорь Якушко, 20.07.2007Оглавление 4. Часть 3 5. Часть 4 6. Часть 5 Часть 4
– О, как он идёт! – вдруг услышал я. Это был немолодой человек, с бородой, он стоял у подъезда и смотрел на меня, как будто добродушно посмеиваясь. – Как тебе сегодня? – спросил он. – Сносно. – Пока, как говорится, держишься, да? Я кивнул. Он поднял голову к небу, к солнцу, вздохнул. – Неплохой день, правда? А ты, кстати, куда идёшь? – Иду в восточную часть. – Ага. – А вы что, меня знаете? – Конечно! Ты что! Я тебя ещё маленьким помню, когда ты здесь жил. – Я здесь жил? – Ну да. А где ж ещё? Я внимательно посмотрел на это место, на этого человека с бородой, хотя кто знает, как он выглядел тогда? Мне вспомнились какие-то соседи, они то ли стучались в двери и входили, то ли стояли в дверях. Я увидел комнаты… люди в комнатах… деревья у стены дома, заросли – целая страна. Но здесь ли это было, я сказать не мог. Действительно ли это было? И… со мной ли? Воспоминания ничего мне внятно не говорили, они несли только отрывочные образы, чего-то общего из них не складывалось. – А ты помнишь, как я уезжал? – спросил он. – Я уезжал далеко-далеко. Все меня провожали… Это было так давно. Он замолчал и только попыхивал трубкой. – А куда отправлялись? – спросил я. – Наверно, в дальнее путешествие? – Дальнее, – повторил он. – Ещё какое дальнее. Я тогда и не представлял себе, каким дальним оно окажется. Куда меня забросит судьба. Кстати, пойдём прогуляемся в музей. Ты же знаешь этот музей. Музей был устроен из затонувшего корабля, который когда-то вытащили на берег. Теперь он стоял на опорах, сильно накренившись. Можно было посмотреть внутренние помещения и те вещи, которые были на этом корабле, когда он затонул. Непонятно только, откуда взялся корабль, ведь рядом не было моря. Также неизвестно, почему он нашёл своё последнее пристанище именно здесь – то ли корабль имел какое-то историческое значение, то ли как-то был связан со здешними местами. – Вы, наверное, много повидали? – спросил я. – Да… Знаешь, где я был? О… Я и не думал, что такие места могут быть, и что меня туда занесёт. Я видел такое… Забыть это нельзя. Но теперь я вернулся. И сегодня я не спешу. Сегодня? Нет, нет, только не сегодня. Ты ведь знаешь, какой сегодня день? Я кивнул. – Сегодня такой день, когда все возвращаются. Возвращаются Путешественники. Те, кто когда-то уезжал далеко-далеко. Сколько выпало на их долю, что они только не видели, чего только не испытали. А теперь они возвращаются и по-новому смотрят на нас. Возвращаются Путешественники. Ведь сегодня час пробил, и им суждено вернуться. Всё меняется, всё подошло к рубежу решительных изменений, всё изменится и уже никогда не будет таким, как прежде, всё теперь будет по-другому – и вот они возвращаются. Маленькие розы расцвели у старой кирпичной стены – время встречать Того, Кто Пришёл. Время пришло. Пора встречать Того, кто Пришёл. Мы поднялись по лестнице на палубу музея-корабля. – А вы кто, капитан корабля? – спросил я у этого человека. Тот сделал какое-то движение плечами, будто говоря: «Спрашиваешь!» Он по-хозяйски походил по палубе, потрогал снасти. Заняв место у штурвала, капитан посмотрел вдаль и сказал: – Полный вперёд! …Я попытался представить, как сейчас выглядит город сверху: словно что-то отпечаталось на нём, как будто зубы гигантского животного. Вы когда-нибудь слышали, как где-то поют? Такой далёкий-далёкий звук. Бывало, идёте где-нибудь, а там окно на втором этаже открыто, и так поют-поют… Может, для хора занимаются, репетируют. Или ещё для чего-то – а для чего вообще можно петь? – а, вероятно, и просто так. И вот так идёшь где-нибудь, и еле слышный звук доносится до твоих ушей. Поют… Где-то в доме или в поле, и не слышно, кто это – мужчина или женщина, и сколько их поёт, а только далёкий-далёкий звук. А всё равно как-то на душе спокойно становится. Где-то поют… Я вошёл в пустой двор и обнаружил там три памятника, почти заросших высокой травой. За одним из памятников я спрятался – он был вполне подходящий, чтобы спрятаться, с широкой спиной и небольшой композицией у подножия, так что вполне надёжно. Ну вот, отлично, а теперь можно идти. Единственно, где-то квартала через два я почувствовал запах специй. Странно. Ведь вокруг ничего, связанного со специями, не было. В частности, никакого производства. Хотя почему производства? Ну, просто потому, что за одни запахи нами иногда принимаются другие. К тому же сильные, устойчивые запахи как раз обеспечивает производство. Значит, откуда же запах специй? Он здесь немного неуместен. В принципе мог бы быть запах реки, хотя она не так уж близко, запах скошенной травы, или, может быть, мяса – это я бы ещё понял. Но присутствовал явный запах специй. Специи. Что это такое? Размолотые в порошок или просто какие-то зёрнышки, смешанные или чистые. Коричневого, жёлтого, красного и других цветов. Специи неисчислимы. Откуда они берутся – загадка. Они просто есть. Таковы эти специи. Это маленькое происшествие озадачило меня и насторожило. Ведь что-то сегодня должно произойти, что-то опасное. Нужно вовремя распознать его. И дальше придётся описать то, что, наверно, не очень понятно. Я и сам не совсем понимал, что это. Я присел отдохнуть, посидел, подумал, что вроде бы более-менее всё неплохо, я держусь. Главное – быть начеку, приглядываться к окружающему и к себе, не потерять себя в этом дне. Контролировать своё сознание. Пока я думаю и поступаю вполне разумно, надеюсь, так будет и дальше. Окно, которое загораживают ветки, угол деревянного стола во дворе, камешек, немного мусора – на каждый из этих объектов как будто смотрел отдельный глазок. Для каждой мелочи – глазок. Отдельные мелкие предметы и детали – это то, что видит одна ячейка-глазок. Словно чьи-то большие фасеточные глаза смотрели на мир. А может, я просто слишком внимателен? Слишком легко сосредотачиваюсь на вещах, далеко не первостепенной важности? Я подумал: если разные части города покрасить в разные цвета, но так, чтобы соседние цвета… так. О чём это я хотел подумать? Откуда эта мысль? Посидев немного, я тронулся в путь, и вскоре ясно понял, что начался… некий прилив. Это трудно объяснить. Но прилив был. Выглянуло солнце, его свет побежал по земле и домам, освещая их, и прилив начался. Я смотрел и не верил своим глазам. Ясно было видно, что в результате «прилива» появились пропавшие или исчезнувшие дома и места. Я был убеждён, что узнал пару зданий. Но ведь они давно уже не значились на карте города! И тот парк… ведь его ликвидировали давным-давно и сделали там другой парк. Нет, не могло это привидеться. Но надо было проверить. Однако я отказался от проверки. До этих мест было всё же далековато, а я решил не отклоняться от направления, сделав исключение лишь для улицы Зелёных плющей. К тому же, говоря начистоту, я испугался. Что произойдёт, если я посещу места, которых уже нет? А что будет, когда пойдёт «отлив», не останусь ли я там, не пропаду ли вместе с этими местами? Было ещё кое-что. Конечно, я не знал всех мест, которые сейчас появились и, следовательно, дальнейший мой путь мог проходить и через такие места. То есть, и не отклоняясь от своего направления, я подвергал себя опасности побывать в таких местах. Ну, тут уж ничего не поделаешь. Такой уж сегодня день. День охоты шмеля. Шаг за шагом. А ведь ходить – не моё призвание, это точно. У нас были свои занятия, которым мы посвящали своё время, как максимум возможного – прогулки вкупе с беседами о природе вещей, но не хождение, пронизывающее мир своим скальпелем, проверяющее его на чистоту и значимость. А теперь я – метеор, рассекающий пространство города, странник, знакомящийся с миром, но не знакомство – цель его странствия. И улицы – эти огромные точилки для карандашей… Не знаю, сейчас или раньше, но я почувствовал какую-то особенную свободу зрения, свободу восприятия. Подобно свободе обращения с предметами, теперь как-то по-другому взглянул на крупные формы, наблюдаемые вокруг. Я увидел их как одно целое. Казалось бы, ребро башни, каменный герб, крона дерева внизу и падающий на них свет никак не связаны. То есть они, конечно, связаны, но лишь тем, что находятся в одном месте и в одно время. Но я увидел их как бы неслучайное единство, как если бы они образовывали что-то вполне определённое, единое и в то же время бывшее частью целого – как сгиб у бумажной фигуры. И – только не перебивайте – мне открылось, что эти формы – лишь сжатый вариант чего-то – как фигура, сложенная из бумаги. И дальше мне захотелось разложить их и посмотреть, что будет. Мысленно я начал это делать, в воображении всё вокруг начало легко, без усилий разворачиваться, и постепенно стали угадываться, стали виднеться эти новые очертания… и тут это вúдение вдруг пропало. Меня окликнул чей-то голос. – Не скажете ли, который час? Это был человек, как говорится, не первой молодости, впрочем, опрятный, с ясностью во взгляде, разве что, пожалуй, несколько растерянный. Я порылся в карманах в поисках часов. – Чего-то без часов я. Да вы по солнцу примерно прикиньте. – Да уж, по солнцу, больше никак, – пробормотал человек, – впрочем, начинать уже пора, пора, пора. Это всё от нерешительности, от нерешительности. – Слушайте, я здесь как-то не совсем уютно себя чувствую, – обратился он ко мне. – Я ведь вообще как-то не совсем отсюда. – Да я и сам не совсем местный, иду с западной стороны. – Ага. Ну, вы может быть, обо мне слышали? Может, читали о гипотезе Н-ского? Правда, в обычных журналах не печатали… Хм. Ну всё равно, может, читали где-нибудь? – Гипотеза Н-ского? Нет, не помню что-то. – Вообще, тут дело не в гипотезе, просто, понимаете, как-то так не по себе в незнакомом месте. Вот не по себе просто. – А почему вы здесь оказались? – А я смотрю, вы вопросы все по делу задаёте. Сами-то наукой не занимаетесь? Нет? Жаль. Хотя, если бы знали, что со мной случилось, может быть, сказали бы: «А может, оно и хорошо». – А какая история с вами произошла? – Ну вот, я же говорил, – посмеивался человек, – вам в науку надо, не отвертитесь. Есть в вас эта пытливость, а образование – это не главное, наверстаете. Так вот, вы же знаете, какой сегодня день? Лишний раз воздержимся от упоминания. – Да уж… – И вот вы знаете, у меня есть на этот счёт своя очень интересная гипотеза, ну, правда, речь сейчас не о ней. Так вот, накануне сегодняшнего дня я проводил серию опытов… хм, ну вы знакомы с современными течениями в физике и химии? Ну, может, что-то слышали? Это пока такие робкие ростки, но, я думаю, в недалёком будущем из них выйдет новая научная картина мира, ни больше, ни меньше. И вот я проводил эти опыты, а для них необходимо было делать большое количество измерений, которые… Как бы сказать… ну, скажем так, измерений основных процессов, характерных для нашего «здесь и сейчас», для нашего участка обитаемого мира, что ли. Ну, не всех основных процессов, естественно, впрочем, точнее даже не процессов, а показателей, или, если совсем в строгом смысле слова, состояний. Я представляю, какие глаза были бы у профессора Л-ского, если бы я при нём назвал это «состояниями». Хотя у меня есть, что ему возразить. К тому же я для вас упрощаю, чтобы, так сказать, донести… Так вот, я кое-что здесь измерил, там кое-что, пришлось и к коллегам, смежным, так сказать, с поклоном ехать, ну нет у нас таких стационарных приборов, только переносные, а это, сами понимаете… Ну что такое переносные? Мне же надо точную картину получить, как что распределено, а не в общем. И вот я стал замечать такие вещи… То есть сначала как будто ничего необычного: да, бывает, показатели меняются, это связано с рядом факторов, потом, не все показатели влияют, и не все они меня в данный момент интересовали. А потом до меня как-то дошло: слушай, а почему это вот здесь это, а здесь вот это? Откуда это взялось? Причём сначала это мне представлялось такими небольшими странностями, я думал – да найдётся потом объяснение, ну а для чего не найдётся – не страшно, меня ведь тогда другое интересовало. Но потом я увидел, что между этими вещами видны какие-то связи, то есть не просто что-то такое мы видим не вполне для нас понятное, а что уже что-то такое вырисовываться начинает. Я вас, наверное, утомил. А потом я заметил, что вокруг меня что-то начинает происходить. Причём не то чтобы явное что-то, скажем, шпионит кто-то или там покушается на меня, что ли, а вот как бы чувствуется какое-то движение вокруг меня и моих опытов. И тогда я всё бросил и рванул сюда, вот уже несколько дней я тут… Так что, видите, занятия наукой порой несут опасность учёному. Кстати, я вспоминаю другой случай, когда я ещё я работал на кафедре… Кое-как мне удалось отвертеться от этого человека, поскольку он говорил длинно и, к тому же, ещё много хотел мне рассказать. Тем не менее, в том, что он поведал, было о чём поразмыслить. Значит, учёные что-то заметили накануне этого дня. Значит, объективно что-то было. Я двигался дальше. Сколько всего уже произошло. Сколько требовало обдумывания… Увидев на земле лейку, я поднял её. Лейка была с водой. Это хорошо, это приносило какое-то облегчение, а то, бывало, найдёшь что-то, а чего-то в нём не хватает. Скажем, валяется где-нибудь ручка, а чернил нет. И взять обидно. Ведь нету чернил. Так на что нужна ручка? И вот я шёл с этой лейкой. Я полил траву как следует, как только обнаружил траву в поле зрения. Эта трава нуждалась в поливе. Через какое-то время я заметил, что иду вдоль травы, которая цветёт. Ещё через какое-то время я проходил мимо уже созревшей травы с плодами. Что бы это значило? Не сменилась ли временная последовательность пространственной? Всё это было как мушиная возня. Или… охота шмеля? Я знал, что есть зелёные корма. Сочные корма. Грубые корма. Ядовитые корма. Концентрированные корма. Жмых (кроме хлопкового). Сказав так, вы не погрешите против истины. Против неё вообще трудно погрешить. Раздался грохот. Я быстро повернул голову и… успел заметить мелькнувший где-то впереди трамвай. Странно, что он так быстро прокатился. Может быть, там не было пассажиров. Или не трамвай, а детский поезд, он опять же почему-то пустой. Прогрохотал он как пустой. Как странно! В одной книге, читанной давным-давно, меня потрясла фраза: «Грибы растут 62 дня». Не сразу и разберёшься, а что же здесь потрясающего. Как мне кажется, в этой фразе всё определённо – 62, а не «60» или «около двух месяцев», «8-10 недель» и в то же время немногословно. А ведь могли бы написать, что, мол, при таких-то условиях, когда то-то равно тому, если, впрочем, не то-то и то-то, то 62 дня, а если по-другому, то и срок надо считать иначе. При этом под тем-то надо понимать то-то, а чтобы узнать, что это такое, см. раздел 2. Нет, здесь не так. Мир обрисован скупыми, точными движениями, словно мазками. Или даже не обрисован, а установлен. М-да. А вот у нас по-другому. Сейчас, например, вообще такое ощущение, будто насос качает. А начнёшь разбираться, где, кому, что – а, что там разбираться, толку всё равно не будет. А как хочется, чтобы было что-то надёжное, хоть в какой-то степени – словно травинка, лишь немного толще чем другие, но всё же выдерживающая воробья. Но. Но. Но. Но. Но. Что бы вы сказали, если бы я сказал вам, что я несу с собой некие семена? Что целью моего похода было именно посеять их при благоприятных условиях. Это было бы для вас, как говорится, ударом молнии. Вот я вроде хожу-хожу, вроде бы бесцельно, вроде бы сказав, что моя цель сегодня – идти с запада на восток, вполне невинно бродить, и вдруг – как так? Выясняется, что у меня с собой есть семена, что они у меня заранее заготовлены, что я их несу, что я их несу неспроста… Так-так-так. И вслед за этим – волна сомнения. Кто же он? Просто путник? Нет, он не так прост, он не тот, за кого себя выдаёт. Это было бы, как если бы я держал что-то такое за спиной, и вдруг – раз! – достаю руку из-за спины: смотрите! Вот это видали? Впрочем, никаких семян или чего-то подобного у меня с собой не было. И тут, как мне показалось, самое время проверить себя на идентичность. Итак, устный счёт – прошло, кто я, где, почему здесь нахожусь – прошло, некоторые существенные воспоминания – вспомнились. Проверка завершена. Вроде всё по-прежнему. Я тот, кто я есть. Кто же я? Проверь… Что истинно… Проверь… что в тебе… Отворится дверь, и спросят, кто ты… Кто ты… Дай ответ, дай ответ! Однажды ты проснёшься, и голос внутри скажет тебе, что ты теперь – совсем не тот, кем ты был. Значит, ты был кем-то, ты не был собой. И он тебе прикажет… забыть всё то, что ты считал своим… Прикажет идти… Он покажет, кто теперь твои враги. И ты поймёшь, что это – действительно враги. Просто ты раньше этого не видел. Тебе открыли глаза, ты увидел всё, как есть, увидел цель… наконец-то ты всё увидел и понял… встань и иди!
Оглавление 4. Часть 3 5. Часть 4 6. Часть 5 |
Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы. Литературные конкурсыБиографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:Только для статусных персонОтзывы о журнале «Новая Литература»: 24.03.2024 Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества. Виктор Егоров 24.03.2024 Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо! Анна Лиске 08.03.2024 С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив. Евгений Петрович Парамонов
|
||
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru 18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021 Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.) |
Вакансии | Отзывы | Опубликовать
|