Ангедония

 

Купить в журнале за сентябрь 2019 (doc, pdf):

 

На чтение потребуется 10 минут | Цитата | Скачать в полном объёме: doc, fb2, rtf, txt, pdf

 

 

 

 

Мальчики тусуются. Бородатые мальчики в рубашках цвета хаки, в вытертых добела джинсах и сандалетах на босу ногу, занимающие свои дни дежурным сидением на Бульваре за чашкой café aulait или бокалом blonde bieke и условно интеллектуальной болтовнёй – пренебрежительными высказываниями о Сэлинджере, к примеру, – такой же обязательной, как рубашки хаки, сандалеты и гашишная трубочка. Впрочем, гашиш они курили потому, что в Париже какого-то там 55-го, 56-го года он стоил дешевле, чем виски, а достать его было так же просто, как разменять фальшивый Джи-Ай-чек^[1]. А ночами в паршивых отелях среди тараканов и пустых бутылок и честолюбивых помыслов читали того же Сэлинджера запоем, про себя восхищаясь!.. И сами пытались что-то делать, писать. Вот они, или другие горлопаны в кофтах жёлтых и всяких, в питерских салонах 10-х гг., удручённые заботой о будущем – до хрипоты, до икоты.

Впрочем, как известно, лучше спорить о будущем, чем жить в нём.

«Ангедония», так назывался концерт, сыгранный Янкой Дягилевой и группой «Великие Октябри» в 1989-м. Ангедония – это диагноз, который можно поставить поколению.

Случайно ли, что две самые звонкие, самые тихие (тут нет противоречия) звёздочки – Саша Башлачёв и Янка Дягилева – ушли с небосклона отечественного рок-н-ролла почти одновременно, оба, что называется, по своей воле, добровольно.

Годом раньше Сашиного ухода перестало биться сердце Сашиного тёзки – Исачёва, одного из лучших, из тех, кого я знаю, работающих в последние лет тридцать. Ему было 32, когда отказало сердце. Трудно, невозможно передать впечатление от его полотен: баснословная смесь Индии и православия, тут и тяжёлое тицианово торжество пурпура на иссиня-чёрном, лиловом, тут и кроткое золото, и лазурь рублёвская… Во всяком случае, такое я вынес ощущение, увидев его картины в Воронеже, когда-то на передвижной выставке.

У Хлебникова: «Так есть величины, с изменением которых синий цвет василька (я беру чистое ощущение), непрерывно изменяясь, проходя через неведомые нам, людям, области разрыва, превратится в звук кукования кукушки или в плач ребёнка и станет им».

Саша Башлачёв, Дягилева, Исачёв – да многие! – были причастны иному, неведомому, доходили в своей душевной жизни, в духовном опыте своём до той стремительной неподвижности, которая так передана в русских иконах. Они существовали на скорости, для иных недоступной, на грани того хлебниковского мига, когда…

Оттого-то и в колокольчиках Башлачёва есть и молчание синей тайги, и набат Ивана Великого, и полёт чайки над свинцовой волной северных рек, и волнующее золото вызревающих хлебов.

И у Дягилевой – трепетное пламя у суровых раскольничьих ликов, и глаза трёхлетнего мальчика, следящего в окне за протяжным опаданием белых хлопьев, и тот миг, когда почка выпрастывает бледно-зелёную стрелку нового листа, и зеркала мещёрских озёр, таких глубоких, что, верно, и в полдень видят звёзды.

И кислая вонь порожняков, и резанные вены, и обмылок сороковаттного света коммунальных кухонь с приторной дрянью в налитых стаканах.

 

И оборванные трубки по телефонным будкам, где всё тот же запах – мочи и блевоты, и странные лица правителей новейших времён на телеэкранах, и руки старух, протянутые за подаянием, и гоношенье шпаны на детских площадках в недобрый час. И все, все, все…

Для них рок-н-ролл был не тем, чем был он для старших, не просто: «Рок-н-ролл, ром в рот, в стену сандалии» (Вознесенский). Для Башлачёва, Летова, Дягилевой, Ревякина и других рок-н-ролл стал судьбой, очень человеческой судьбой, где молитва мешается с бунтом, бунт – с молитвой. Судьбой – с верой и отчаянием, щемящей отрадой и сладостной мукой, и НАДЕЖДОЙ, и всем – всем!

Всякий настоящий поэт – а других поэтов вовсе не бывает – творит миф, свой собственный. Творчество поэта – это всегда мифотворчество, у каждого по силам его, из года в год, изо дня в день, из стиха в стих он творит миф, творит пространство собственного мифа. И всякая жизнь, прожитая в пространстве мифа, обретает неразменность человеческой судьбы, настоящей. Какой только и бывает судьба человека. А то ещё и рискует быть дарованной бессмертием, вечностью осенённой, став легендой. А легенда, безусловно, достоверна, как догма – в подлинном смысле, как дистанция, свободно выбранная человеком по отношению к Совершенному Образу, просто из деликатности, из боязни оскорбить этот Образ в силу собственной ограниченности.

Французы обращаются к Богу на «Вы», плосколицые дети степи или тайги хлещут своих Богов прутиком. Каждый имеет право на выбор дистанции, своей собственной. Впрочем, притягательность, притяжение Совершенства неодолимо, это нужно помнить всегда.

Всякий миф начинается на пороге осознания времени – и себя, себя во времени... На стыке – время и я, моё время (а время, которое может стать моим, может простираться в прошлое и в будущее – до бесконечности). Время и мы – это уже возможность коллективного миротворчества.

Башлачёв, Дягилева, а до них Моррисон, Хендрикс, Дженис Джоплин и многие другие не выиграли этого мира, да и не могли выиграть, они были заранее обречены, с самого начала, как всякий бунт обречён, и они знали эту свою обречённость. Они не выиграли ни этого мира, ни мира для себя, но разве – «ломтик июльского неба».

Мир выиграют другие, более удачливые. Им и достанется бесплодная земля, выжженная бунтом. Равнодушная земля. Земля эта досталась нам.

Бунт. Но, впрочем, ни аутсайдерства истошного, ни юродства. А скорее всего, в них вот та же розановская неподвижность обманчивая, когда движение происходит не наружно, но в душе совершается. И поистине там вселенные куролесят! Послушать ещё раз Сашину «Николину Гору» – столько тишины, сокровенной, даже не молитвы уже, но упования. Так, должно быть, берёзовые рощицы сквозные стоят на склоне лета на подмосковных холмах, молчат, и никто-никто не видит, не знает их молчания. Сколько прощания!..

Это и была молитва, не только бунт, и даже больше молитва, чем бунт. Их рок-н-ролл религиозен, это как, по выражению того же Розанова, «Боль жизни гораздо могущественнее интереса к жизни. Вот отчего религия всегда будет одолевать философию». Этим людям всегда больно жить, нестерпимо больно, и нет уже места умозрению.

 

И ведь это так не странно, что чем больше хочется жить, жить! – тем труднее всегда выжить. Потому что больно. Больно жизнь любить, и трудная она, любовь ответная, жизни – любящему её. «Несчастная жизнь она до смерти любит поэта и за семерых отмеряет и режет: эх, раз, ещё раз!» – знал Саша Башлачёв.

Перед смертью человек вспоминает всё, говорят. Есть люди, которые знают, что лицо – это парус солнца, люди, которые помнят всё. Только в этом пространстве – судьбы, дарованной Вечностью! – мыслимо это ежемгновенное запоминание. Только в этом состоянии возможна жизнь – Жизнь! Лицо станет светом, когда все эти скважины, пулевые отверстия, оставленные в душе мгновеньями, каждое из которых «единственно», составляются в ряд. И лицо хлынет светом. «Мне придётся променять осточертевший обряд на смертоносный снаряд, скрипучий стул за столом на детский крик за углом, венок из спутанных роз на депрессивный психоз, психоделический рай на три засова в сарай», – пела Дягилева, но и при всей своей обречённости и знании этой своей обречённости, они знали свою радость, у них всё было не случайно в судьбе, а знать, что всё не случайно в судьбе, значит знать, что ты не один. У них был Бог. И чтобы убедиться в этом, достаточно слышать их песни, хотя, конечно, личный душевный опыт и есть только личный опыт, и все они очень разные.

Так что, если уж ставить такой диагноз – «Ангедония», то нам, идущим за ними, в Бесплодной земле, у которых Бога нет. Ни бунта, ни молитвы. Без них нам трудно любить своё время, а тем, кто не любит своё время – не болеет им! остаётся одно... [...]

 

 

 

 

 

 

(в начало)

 

 

 

Внимание! Перед вами сокращённая версия текста. Чтобы прочитать в полном объёме этот и все остальные тексты, опубликованные в журнале «Новая Литература» в сентябре 2019 года, предлагаем вам поддержать наш проект:

 

 

 

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за сентябрь 2019 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению сентября 2019 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.