На тамбовском базаре

Март

Земля раздевалась
Под ласковым взглядом высокого солнца.
Снега уходили на север.
Весна начиналась.

В просторах небесных
Висели её колокольца –
Ведь жаворонки только в зените поют.

В теснине оврага
Бурлила вода, словно радость,
Сор зимы унося за собою.
Шёл пар от земли.
От людей доброта исходила.

Мать моя…

Мать моя –
Анастасия Степановна,
                     Пока весна в черёмухе смеялась,
                     Была убита пьяным хулиганом
В прекрасный вечер,
В час перед закатом,
Сулил который будущему лету
Обильный сбор и жаркую погоду.


Убита
В двух шагах от собственного дома,
Где над крыльцом –
Резной петух из жести…

Не стало матери… Ушла,
Оставив мне в тарелке поминальной
Горсть незабудок –
                     синие цветочки
по белому дешёвому фарфору.

О, белый стих,
Свободный и суровый!
Води моим
              трехперстьем по бумаге,
Чтоб встали строчки скорби и печали,
Прозрачные
              и горькие, как дым.

Летит планета в космосе безмерном.
В ней мать моя,
Скрестившая ладони,
Летит спокойно и не шелохнётся
Со скоростью немыслимой,
И звёзды
Торопят светом дальнюю дорогу.

А мать всегда боялась самолёта…

Земля моя!
Россия!
Мама! Мама!
Теперь уже их суть не разделить.
Берёзка – мама.
И дубрава – мама.
И речка – мама плещется у ног.
Травинка – мама.
Поле – тоже мама.
И мама – облако над родиной моей.
Рябину красную в ногах твоих затеплю,
Как только осень
Мне позволит корни
Без ран и боли отделить от места,
Что сок давало корням и плодам.

Зимой сюда нагрянут свиристели.
Ты покорми их ягодой с ладони.
Они расскажут,
Что на белом свете
Произошло, родная,
Без тебя.

Мгновения

Ещё я не знаю, что будет со мной.
Земля молодая, и я молодой.

Силосная башня колхоз сторожит.
Колхозная пашня за башней лежит.

А там, за пределом, какие края?..
Ещё не скудела деревня моя.

Ещё не редела в застолье родня…
И нету предела у майского дня.

Весеннее солнце легко на подъём,
И брызжет оконце небесным огнём

Горшочек с геранью… Черёмухи куст…
И лошади ржанье… И песня из уст.

Мгновения детства, как в палец игла.
Дорога сквозь сердце туда пролегла.

Меж селом и городом

Занавесочки, герани –
Окна смотрят молодо.
Вот они и стёрлись, грани
Меж селом и городом.

Крупноблочный,
сборный,
важный.
Посредине улицы
Дом стоит многоэтажный
На закат любуется.

Газ, вода, есть лифт,
                     А кроме –
Лоджии с балконами…
Три деревни в этом доме
Стали новосёлами.

В латы жаркие закован,
Запрокинув голову,
Голосит петух с балкона –
Ни к селу, ни к городу.

Мечта

То ль от облака тень серебрится,
То ли сад мой росой напоён…
Что ты ищешь, полночная птица,
Свив гнездо в бедном сердце моём?

Свет везде! Не заслонишь руками:
Светит яблони белый налив,
Светит молодо месяц лукавый,
Ненароком звезду уронив.

Закатилась звезда, потухая,
Оборвав светозарную нить.
Ту звезду ищет птица ночная,
Чтобы в сердце моём поселить.

Полуночные думы отравой
Переполнили сердце и грудь.
Птица канула в горькие травы,
Где звезда мне означила путь.

И теперь, и сегодня, и прежде…
Бьётся птица в порожней траве.
Сколько боли в последней надежде!
Сколько воли в помятом крыле!

Мише Разенькову

                            Кленёночек маленький матке
                            Зелёное вымя сосёт.
                                   Сергей Есенин

Ты гори, свеча, гори, хоть и не венчальная,
Деда с бабкой одари радостью нечаянной.

Знать, горела та свеча золотистым пламенем,
Коли вышел невзначай Михаильчик маленький.

Подарю тебе обновы, подрасти ещё чуток…
Хоть зовешься Разеньковым, – ты Макаровых внучок.

Эх, слова, слова, слова! Всё – слова расхожие…
Кудревата голова, на мою похожая.

Рубашонку теребя, бровку гнёшь подковою…
Я вынянчивал тебя, – дудочку кленовую.

Монолог самолёта

Мне сказали: «Жди лётной погоды,
Будет небо тебе по плечу…»
Лейтенант – золотые погоны,
Уж как я тебя прокачу!

Обещали ночные полёты.
Нам сегодня с тобой повезёт.
Я прошу, уберите колодки
И отдайте команду на взлёт!

Взмоем алой свечой над пределом
И растаем в ночной тишине,
Чтоб душа молодецкая пела
И струной отзывалась во мне

Пронесутся, как рваные клочья,
Облака, разбиваясь о грудь.
На экранах локатора точка
Обозначит, мерцая, наш путь.

Вижу в небе счастливые звёзды.
Две – на крыльях, как знаки судьбы.
Надрываясь, вибрирует воздух
В холостых оборотах турбин.

Лейтенант, из тебя выйдет маршал.
Нет приметы верней из примет,
Коль сегодня платочком помашет
Генеральская дочка нам вслед.

Монолог старого сварщика

На лавочке, сидя у дома,
Смотрю на забавы детей…
Я думал, не будет излома
Здоровью и силе моей.

И ловкостью брал я, и статью.
Себя и судьбу горячил.
Жёг пальцы расплавленной сталью, –
Огнём электродной свечи.

И ток до предела врубая,
Я с жизнью налаживал связь.
Смотрели – звезда молодая
В рабочей ладони зажглась!

Мне почестей громких не надо.
В металле отлита строка.
Монтажная знает бригада
Надёжность сварного стыка.

Я думал, не будет износа,
Предела не будет, конца…
Не надо о жизни вопросов!
Он знает. Спросите юнца.

Н.

*   *   *

Спасибо, милая, что ты на свете есть.
Хорош сентябрь, да только не зацвесть
Ни бабочке, ни вербе, ни траве…
Лишь паутинки тают в синеве,
Где безрассудной девочкой любим,
Я возносился, ветреный, как дым.

Наверное, и я был молодым?..

Венок податливый, татарник в чистом поле,
Мне сладко знать, что я в твоей неволе,
Как маятник в разбуженных часах,
Как поцелуй на скомканных устах,
Как одинокий месяц в небесах.

А ты во мне, любимая, во мне!
Как солнца луч, расколотый в волне.
И свет игрив на той волне случайной,
Как норов твой, весёлый и печальный.

…Вот миг один, – и нет слезы капризней.
О, Господи! Как жжётся пламень жизни!

Когда уйду… Когда закрою двери,
Ты не спеши. Я должен быть уверен,
Что над моей закатною звездою
Стоит любовь, хранимая тобою.

На берегу

Берег ты мой песчаный –
Жёлтые две косы…
Птицы кричат печально
В августе на Руси.

До самого донца светит
Воды предосенняя грусть…
В полдень усталого лета
Низко тебе поклонюсь.

Воды зачерпну ладонью –
Вода убежит в песок…
Кузнечик в траве трезвонит,
Что полдень ещё высок.

Но станет вдруг тесен ворот,
И высушит зной щеку.
Приснится весёлый город
Пыльному большаку.

Сонно шуршит солома.
Птицы летят на юг.
Словно у отчего дома –
Я виновато стою.

На дороге после дождя

Скажу спасибо технократам.
Комфорт – он всё-таки комфорт.
Летит машина. Путь накатан.
И трутся сумерки о борт.

Попутчик рядом – ни словечка!
Обочь зелёных деревень
Течёт асфальт, как будто речка,
Водой наполненная всклень.

Ах, речка, – шин рифлёных шорох,
и скорость выжата всерьёз…
Косяк рыбёшек краснопёрых
Метнётся вдруг из-под колёс.

Пролился дождик, и водица
Теплей парного молока.
Припала радуга напиться,
Да вот не пьётся та река.

Лишь на губах – он камень мёртвый.
Снуют гонцы во все концы…
А по приметам будет вёдро
И урожай на огурцы.

На закате

1

Всему черёд на свете
И каждому – своё…
В окне, как чёрный пепел,
Кружилось вороньё.

Горят ли где поленья
И горизонт багров?
А может, жгут творенья
Великих мастеров?

Снежок спокоен плотный.
И тихо меркнет свет.
Струёю самолётной
Проложен белый след.

Ну вот, по крайней мере,
Подведена черта.
А был ли я мудрее
Сегодня, чем вчера?

2

Я с утра ходил в контору:
«Здрасте!», «Здрасте!» – руки жал.
Самого себя пришпорив,
Вверх по лестницам бежал.

Всё завязывал узлы я.
И, хватаясь за бока,
Слушал старые, но злые
Анекдоты у ларька.

Сам загадывал загадки.
Где-то деньги выбивал…
И молчит в огне заката
День, убитый наповал.

На реке Вороне

Ждать не буду дня второго,
И других не надо дней,
Коли есть река Ворона
На Тамбовщине моей.

Август к вечеру привадил
Птиц на свежие стога…
Я приеду, на ночь глядя
На крутые берега.

Нынче жарок ветер страдный.
Путь-дорожка длинная…
Ты утешь меня прохладой,
Обними, как милая.

Месяц встал в одёжке новой,
Словно только из гостей…
За селом Коростелёво
Затихает коростель.

То ли звёзды налитые,
То ль над вётлами вдали
Загораются земные
Лучезарные огни.

На родине в Бондарях

Как наступит пора сенокосная!
День разбудит струну шмеля…
Незабудка в пустыне космоса,
Неспокойная наша Земля.

Капля жизни во мгле пространства,
На исходе двадцатый век,
Час неровен и может статься,
Я последний твой человек.

Свод небесный, и твердь, и воды
Запылают со всех концов,
Коль заступница мать-природа
Отворотит своё лицо.

Как взметнётся огонь прощальный,
Оборвётся струна шмеля,
Мир вернётся на круг начальный –
Станет дыркою от нуля.

У меня в окне куст сиреневый…
Соловьи на нём – без ума!
Как услышит себя Вселенная,
Коль захлопнутся свет и тьма?!

Неужели по следу ложному
Через тыщи и тыщи лет,
Пробивалась к нам искра Божия,
В Хиросиме оставив след?

Расплодились вороны, – не соколы!
Сточных вод тошнотворен дух.
Мёртвым снегом вокруг да около
Тополиный витает пух.

Родничок здесь, что солнце пестал,
Пересох, словно в зной гортань…
Я стою на тропинке детства.
Пусто в поле в такую рань.

Сердце воли, простора просит,
Быт натягивает удила.
Наезжаю всё реже в гости, –
Если б только одни дела!..



Пыль клубится в дали продрогшей.
В норах берега – крутизна…
Как юнцов не узнать подросших,
Мест отеческих не узнать.

Лишь всё тот же стрижиный говор,
Да берёза, как луч пряма.
А село моё, – вроде город.
Крупноблочные есть дома.

Городская кругом структура…
Сельхозтехники корпуса,
Клуб назвали – «Дворец культуры»,
Хорошо ли – не знаю сам.

Громогласно отчёты пишем,
Будто слово – делу венец.
Соблазнённый большой афишей,
Я вчера посетил «Дворец».

Не ханжа я! И сам любитель…
Но хотелось бы всё же знать,
Как же топот под усилитель
Дискотекою называть?

Понимаю! Беги за модой…
Только всё-таки оглянись,
Не забыть бы, откуда родом,
Речку малую – Ломовис.

Чтоб окно не закрыли вещи,
Не зазастили б мать-отца…
Ведь у этой погони вечной
Нет предела и нет конца.

Соревнуясь, качаем недра,
Рубим лес и пускаем дым,
Пораженье зовём победой,
С мощью атомной всё мудрим.

Скажем прямо – хвалиться нечем.
Не восполнишь былых потерь…
Берега уходящей речки,
Как разломы в земной коре.

Что уходит с полей крестьянин, –
Не про то теперь разговор!
Человек на земле хозяин,
А не жадный и беглый вор.




Вот опять за курганом дальним
Чей-то голос мне сердце жмёт, –
То ли плачет душа мирозданья,
То ли ток в проводах поёт,

То ль дорога гудит крутая
Непроезжая на погост…
Над прощальным и страшным краем
Взял с отвала я малую горсть.

Плоть живая кричала от боли.
Умывалась печаль слезой…
В неподъёмной моей ладони
Уместился весь шар земной.

На свадьбе

Дух народный, очнись и воскресни!
Над застольем глаза подними.
Забываются русские песни
В наши смутные горькие дни.

Я – в деревне на свадьбе колхозной,
Там, где ломится стол от еды,
Где снежок осыпается звёздный
У крыльца двухэтажной избы.

Время спеть бы про месяц багряный,
Про кольцо, что на белой руке…
Только ящик орёт окаянный
На заморском своём языке.

Чья вина? Мы не слышим друг друга.
Вот сосед, он не ест и не пьёт,
Я кричу ему громко на ухо,
Я смеюсь, ну а он не поймёт.

Хлещет бич одичавшего звука.
Что случилось с деревней моей?
Где напева сердечная мука
Под мелодию русских полей?

Красен дом, и хозяин спокоен,
И посуду не бьёт молодёжь,
Но утрачено что-то такое,
И названья чему не найдёшь.

Попросилось на улицу тело.
Коль душе всё равно не запеть…
Ах! Хорошее, милое дело –
На морозе снежком поскрипеть.

Звёзды в небе стоят. Как иголки.
Не уйти. Не свернуть от судьбы.
На луну, как голодные волки,
Телеграфные воют столбы.

На смерть отца

Ладья у скорбного причала.
А вкруг – соседи и родня…
Над восковой свечой печали
Трепещет бабочка огня.

Отыщет смерть свою причину…
Ещё мгновение, и вот
Ладья опустится в пучину
Невыносимо чёрных вод.

Родные тихо причитали.
Я не узнал в лицо отца!
Верните бабочку печали
В ладони Вечного Творца!

Струна тугая оборвётся.
Слеза мужская солона…
И будет горек вкус сиротства
У поминального вина.

На тамбовском базаре

Контуженый или дебилый,
Деньгу выбивая, небось,
Кого-то калечит громила.
Хозяин он здесь, а не гость.

Какую-то кличут Валюху.
Карманник руками прядёт.
Цыган покупает валюту,
А русский глаза продаёт.

Осилив похмельную муку,
Живущий всегда на авось,
Бомж тянет дрожащую руку.
Хозяин он здесь, а не гость.

От снеди прогнулась витрина.
На всё предложенье и спрос:
На мраморный срез осетрины,
На голову щучью и хвост.

Горячие пончики с пыла…
Торговище, мать-перемать!
Меняю я шило на мыло,
Но кто же мне будет менять?!

Я пуст, как помётная сука!
Базар барышами горазд.
И я б протянул свою руку,
Да кто же поэту подаст?