Свадебные песни

Свадебные песни

            1

Как ходила сваха в дом
хитрая,
говорила словеса свои,
сети ставила:
мол,
есть купец молодой,
слышь,
богатенький,
от любви слаб, бледен –
ты приголубь.

Как подарки нашивали ко мне
разные,
да не по сердцу были дары,
золоты,
кровью купленные, лихим
промыслом,
под мостом сидельцами с кистенём
до́бытые.

Как играли свадебку –
образа́
со стен, гвоздей падали
чёрные,
заходилось вороньё
хохотом –
ох, закогтили во́роны, вороний царь
лебёдушку.

Как поезд вдаль тронулся
от крыльца,
оглянулась на дом родной –
нет его.
Там туманы, пропасти,
гиблый вид,
там отца моего, матери моей
кресты.

Как приобнял меня жених,
муж младой,
так сердечко ретиво́е зашлось –
глухой стук.
А не знаешь, кого везёшь под родимый кров,
суженую,
то не похоть гоняет впустую желчь –
то голод мой.


            2

Жизнь окончилась моя –
заживу, томясь, другой,
была девичья, ничья,
стала женская, его.


            3

А мы будем жить с тобой в городе
среди белых стен,
где по улицам по широким толпою
крещёный люд,
где колокола звонят, где светло ночью –
фонари жгут, –
где соборный поп, о. Питирим,
нас анафемствует.


            4

А не так мы живём, как повелел Господь,
в светлы праздники плачем, скоромное в пост едим,
а ложишься ты спать и маешься ночь один,
а по весёлому делу моя с кем тоскует плоть.

Надеваем платье навыворот, запо́ем мы пьём песок,
со двора наметём сору в дом – и довольны в нём,
песни поём стрезва, плясом русским гнём потолок,
носим бремя – не я сама одна, мы с тобой вдвоём.


            5

Я устала таиться и плакать,
надо было весёлою быть –
удержала душевная слякоть
честь свою до тебя прокудить.

Сколько было играющих силой –
кудри ви́лись, и телом бодры, –
сохранила себя до постылой,
для осенней, ненастной поры…


            6

А в чужой стороне мне век теперь вековать,
а хожу я худая, лежу – не продавливаю кровать.
А молода была, глупа, всё ждала: заживу в дому
мужнем, новом, высоком, а чую – себя дойму.

Пью чего красно, сладенько – ох, страсть, голова болит,
и не расходишь боль, сонь, и к работе душа не лежит.
А муж придёт, с лаской полезет, так я вся дрожью дрожу,
как ни стараюсь, пробую, изгибаюсь – всё не угожу.


            *   *   *

Да только недолго мне, матушка, терпеть, мыкаться по чужим углам,
весна не начнётся, зима не кончится, а я уже буду к вам.
Вся земля нам, страдалицам, будет общая, станет пух;
ох, на чужом погосте, ох, не на отчем кладбище лягу я, отпустив ввысь дух.


            7

Тёмные ночи, в угаре и страхе,
ночи – надейся и жди
красного следа на белой рубахе.
Чтоб затеплело в груди,

тоже не будет. Давай же на эту
глупую, стыдную страсть
ты согласись, прими смерти примету –
первую тления сласть…


            8

Ох, часочек, мой часок,
часок утренний,
ох, заветный должок
неоплатный мой.
А кому выплатила я сполна –
вон лежит, ворочается,
кап-кап слюна,
всё никак не кончится…


            9

Миленькому моему, миленькому
оставила
денюжку-копеечку:
купи себе
пеньку, мать-верёвочку
висючую,
выбери обновочку
по случаю.


            *   *   *

А не увидишь более ты меня,
не пощупаешь;
а вспоминать любовь начнёшь,
так и сделаешь
дело над собой, мальчоночка,
ох, неправое;
а не любил бы ты меня, миленький,
а не знался бы.


            10

А не слаще ты, сахар-сахарок сахарный,
доли горькой моей, куска сиротского,
а не белей соли жгучей, не тяжелей
тугой плоти моей, тела женского.


            11

И что во мне творится, а?
Вместилище каких
сил тёмных, вод хозяйка я?
Доходов чьих лихих

я поле, чрево? В тьме моей
смесились плоть и кровь
в союзы нет темней, прочней –
в жизнь новую, я – новь

распаханная. Шли дожди,
хлестали по нагой.
Себя мне страшно – впереди
то, что не будет мной.


            12

Что в брюхе? – Время, тьмы его,
рост поколений, ход
за край – моё спит торжество
среди тишайших вод.


            13

А кого я рожу? – Ты узнай
стати зверя, гладь пёструю шерсть,
ты услышь клёкот орлий и лай
пёсий. Это, не думай, не месть –

это нещечко наше на свет
смотрит, морщится, это сама
жизнь заходится криком, и нет
ей предела. Ты сходишь с ума

от любви и несчастья, твой страх
и убьёт тебя – стану одна
надрываться у горя впотьмах,
колыбель колыхая, без сна.


            14

И, сделав дело, отошёл во тьму,
обставшую обоих. Жизнь за жизнь –
обмен нечестный. Кто б меня спросил,
готова ли я стать твоей могилой,
а будет сын, так Постумом назвать!


            15

Как я сердце бедное, на что размыкала
после тебя наследство моё великое?

Малыми, малыми я пила глоточками
водочку, сласть мутную с кипяточечком.

За помин души пила, для тепла пила,
для того пила, чтоб душа за тобой пошла.


            16

В страны уедешь белые на житьё-бытьё
райское. Мне чего? – Маета, вытьё.

Боли нет, как в обмороке душа,
омертвела, парна́я, к холоду твоему спеша.

Как ломоть отрезанный, я лежу,
черствею от воздуха, на свет гляжу.

Как ломоть отрезанный – не сжуёшь,
другим не доступная – а ты не ешь.


            17

Как ты умер – я рыдать,
кожу рвать, себя когтить;
не раздета – на кровать,
не трезва я – дальше пить,

не умыта – со двора,
поглядите, люди все,
в месте сердца что? – Дыра,
смерть на мне во всей красе.

На кого оставил? На
встречного – ищи его –
поперечного – одна
ради горя моего.

Встречи жду. Ужо тебе
и достанется, мил друг,
свет мой, тот в моей судьбе,
с кем совместный упряг туг.

Заговор от боли нутряной и сердечной

            1

Чёрная боль распадись, уйди,
оставь ретиво́е ровно стучать в груди,
с потом выйди из пор, хладным ливнем хлынь!

Сердце, тёмную – не захлебнись – теплынь
оставь в узких жилах, вдоль их гони,
не через край плесни!


            2

Перейди на беглого, на прохожего,
хворь, найди на меня похожего.
Перелети по ветру на кого живого,
на золотого, на красивого, на молодого.
Перетеки водою, дождём, ручьём
на тело бело – что не моё, хоть чьё.


            3

Распространись, поветрие, как злой слух дурной,
распространись над сонною, над бодрствующею страной!
Слушай ты слух, человек, и в него непреложно верь,
а кто смерти верит, тот ей широко отворяет дверь.


            4

За семью морями, семью ветрами
остров молодой из воды глубокой,
из солей – смерть – белых, валов свинцовых,
под звездой бегучей, далёкой, гиблой –
остров дурь-Буян – алатырник дикий,
где растёт трава – синева – плеск листьев,
мёртвая трава, из неё нить-нитка
тянется, прядётся – лён, лён – смерть-цветом.

Я слежу за нитью, её мельканьем:
пальцы – пробежь ловких – вдоль, вдоль – торо́пко –
дева, дщерь неспяща, играет нитью,
пока тянет-тянет – и мне быть живым…


            5

Сидит слепая, саван шьёт,
уколется – беда;
то песни жалкие поёт,
то песни без стыда.

Поёт о том, что вдалеке,
на чуждой стороне,
есть кто-то жив, – поёт по мне,
и нить скользит в руке.

И труд её от слёз промок –
и мой к ней в эту тьму
отводит путь на крюк, на срок,
немыслимый уму.


            6

Чёрную свечку ставлю, коптит её мёртвый воск,
горькие слёзы плавлю, весь в мыслях быстрых мозг.

Разное представляется – всё прошлое, и подробно;
зрение убыстряется – вспоминаю, смотрю беззлобно.

Чёрная свечка пламени кидает по ветру клочья,
сквозняк облетает голову, свечка льёт, кровоточит.

Чёрная свечка тает, как тает моя болезнь;
как, толстая, догорит, умрёт – так и мне воскресть.


            7

Долгими тропками ходил-ходил, собирал
травы разные, тайности лесные знал,

много чего слухом слыхивал от молвы,
ходил – мёртвой, живой находил травы.

Плоти трав мял зелёные, соки давил,
целебный напиток, панацейный, себе варил.

Понабрала трава с земли, неба силу свою,
я глотаю чего – будто землю ем, будто небо пью.


            8

С наговором,
с шепотком, с дымком,
кипятка –
свежа густая струя –
глотком
не обжигаюсь, целебная
горечь в нём.


            9

В жилы проникает,
хозяйски по ним идёт,
изымает боли,
счёт ведёт
стукам, чтоб ретиво́е
сверху вниз
не устремлялось, ухало.
Кровь из
вен брызжет лишняя,
в медь лиясь, –
бережёт меня воля вышняя.
Помолясь,
я отправляюсь здравствовать,
век жить,
над словесами царствовать,
заговоры творить.


            10

Мои окончены сроки,
а жизнь – она вот, течёт.
Условия лет жестоки,
дней идёт хитрый счёт.

И кто-то вдвойне заплатит
за лихву мою, втройне:
как жизни твоей не хватит –
другая отдастся мне.


            11

Как птица по небу,
отлетает пусть хворь-болезнь;
змейкой по камню
юркни, мелькни, исчезнь –
чтоб ни следа, ни шрама,
чтоб память, что о тебе,
была смутной самой
мне
в октябре.

Волк и лисица

            1

Погляди – как мертва лежу,
себе ворожу
добычу,
проголодь отвожу.

Подъезжай, мужик,
опускай вожжу,
подходи, сторожко меня пинай –
а ну как поднимет шкура вой и лай? –
а я неподвижность храню, как зеницу, ай!

А я видения вижу, и кровь холодна моя,
и холоднее тел тех лежащих в телеге рыб;
а я – испытай мя, старче, – почти мертва;
гляди-ка, взаправду синие
у меня глаза.

А я на весу свисаю с руки твоей.
Ох, блестит, переливается мех,
дунь – и взыграет он
рыжим огнём горячим;
представь – обовьёт вокруг
белую шею, смуглую воротник.

Да не к жёнке иди – не дарят таких, как я,
вашим бабам дебелым, – иди с села
в городской, богатый – шум, блеск – кабак
да такую же рыжую, чтобы в масть,
выбирай, старинушка, греби к себе.

Будет, что вспомнить в смертный, в постылый час,
когда тебя Бог взвесит, как ты меня, –
на весах покачнёшься, былинка нетяжела,
всё ты мужицкою, глупою жил судьбой,
а подобравши шкурку – сколько какой другой…


            2

Сколько удачи в голодную пору года!
Вода отдавала дары свои: навзничь рыбы
повалены – можно ехать; трещит погода
близким морозом; ну-кась, савраска, двигай…

Тоскливо глядеть в мёртвые – Русь – пространства;
серое трепыханье хладное за спиною
слышу; леса стоят торжественные, в убранстве;
вдали огоньки деревни, дом, печка с больной женою…

Рыжее солнце – ком на краю дороги – тпру, сивка! –
переступает глухо, фыркает недовольно.
Да, и хитрюгу вещую зимняя смерть добыла.
Хорошо умерла: от холоду-то не больно.


            3

Легла, добычу чую – так
близка, что зубом рвать
охота есть, – но пасть пуста,
слюны прогорклой хвать…

Плоть – нежно – рыбья – близко – да!
Заходится мой ум
весь в жадных мыслях: смерть, еда –
но дух суров, угрюм

желанья плоти обуздать
сумеет, чтобы в час
удачи все корысти взять,
не жалкую чтоб часть.


            *   *   *

Ну, время! И лиха беда
начало: по одной
я складываю вниз – я, да,
так мечу путь домой.


            4

Рыб добывший человек,
молчалив, суров, упрям,
хлещет одр и давит снег;
путь ухабист, долог, прям.

Он повытащил на свет
из тьмы, холода воды
рыбу красную и нет,
рыбу чёрную беды,

рыбу с белыми костьми,
пучеглазую глубин,
рыбу времени-зимы,
рыбу-мать и рыбу-сын,

рыбу неба и земли,
рыбу мёртвой тишины.
Не путём их увлекли
сети вверх, прервали сны

рыбьи, вещие; затем
им зима, густа вода,
чтобы смерть заспать совсем,
не проснуться никогда.


            5

Трепыханье серых масс
чувствую, волнует плеск
судорожный хищных нас:
человеков, зверей – всех.

Хищный дух и тухлый дух
смешиваясь, от возка
вверх идут, а было б мух
летом! – Зимняя тоска

нынче давит, холодит.
Вам что в воду – в белый снег,
кто хвостом пошевелит,
провожая тряский бег

наш в закат, кто ляжет – бряк! –
как летел – кратка дуга.
Вся свобода наша так…
Дар последний от врага…


            6

Еду, дорожка тряская
дрыг да дрыг;
досточками телега лязгая,
прыг да прыг.

Долог наш путь с пригорками
снежных глыб –
ох, и накормят мёртвую
тыщи рыб!


            7

Как в лабиринте человек плутает,
изгибы метит,
смерть его ведёт,
меня везёт – топор и кнут лежат
у смерти под рукой;
как человек,
решивший, что вернётся, метит путь –
на память не надеясь
(что в таких
опасных обстоятельствах запомнишь?
А камни одинаковы везде,
как снег),
он стрелки мелом чертит,
камень твёрдый
ножом толцит, то зубом –
будет скол –
примета рокового поворота, –
так путь от места смерти
я
пахучим,
долгим,
склизким чередом,
виющимся пока,
чтоб на морозе
коленцами немыслимыми вмёрзнуть
в путь санный,
отмечаю.


            *   *   *

На место смерти я вернусь с прибытком,
путь не дойдя,
увидев,
увильнув.


            8

Да не великий труд, волченька, братец мой,
большую корысть добыть:
пойди ты на озерцо,
да по-женски присядь
у проруби,
погулять
пусти в водах тёмных
большой да мохнатый хвост.

Ловитвы обычай, волченька,
завсегда прост.

Малой рыбоньке холодно быть
посередь мглы, тьмы,
и тоскливо ей плыть
на зимний солнцеворот,
водой брызгать.
Дай ей пути наверх,
дай ей свободы, волченька, –
плотью
отблагодарит.


            9

Ловись, рыбка малая карасёк,
ловись, большая – сом из осок,
ловись, рыбка вёрткая угорь-червь,
ловись, костяной да склизкий хват-ёрш.

Пора ли, лисонька?
Терпи, волчок!

Налим-лежебок – разевай роток,
щука-сестра – зубом востра,
боярин Осётр – рыб пасёт,
Царь Кит – водой кипит.

Пора ли, лисонька?
Терпи, волчок!

Все плывите: большие, малые – все –
повиснуть грузом богатым на хвосте-лесе!
Голод, брат вещий, всех нас к себе зовет:
волк голодает – и рыба средь толщи вод.

Пора ли, лисонька?
Тащи, волчок!


            10

Лиса
Я навожу морозы, воздухи замедляю,
облака разгоняю – смотрит благое небо
на большой зимний берег.
Озеро замирает,
ночь стоит,
вся в стеклянном воздухе высь сверкает,
звёзды друг друга видят,
их бел-бессмертный холод
над землёю гуляет
по синему
невозбранно... [...]

 

 

 

(в начало)

 

 

 

Внимание! Перед вами сокращённая версия текста. Чтобы прочитать в полном объёме этот и все остальные тексты, опубликованные в журнале «Новая Литература» в сентябре 2018 года, предлагаем вам поддержать наш проект:

 

 

 

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за сентябрь 2018 года в полном объёме за 197 руб.:

Банковская карта:	Яндекс.деньги:	Другие способы:
		Наличные, баланс мобильного, Webmoney, QIWI, PayPal, Western Union, Карта Сбербанка РФ, безналичный платёж
После оплаты кнопкой кликните по ссылке: «Вернуться на сайт магазина»		После оплаты другими способами сообщите нам реквизиты платежа и адрес этой страницы по e-mail: newlit@newlit.ru

Вы получите доступ к каждому произведению сентября 2018 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.