HTM
Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 г.

Сергей Жуковский

Неотправленные письма

Обсудить

Рассказ

  Поделиться:     
 

 

 

 

Этот текст в полном объёме в журнале за январь 2023:
Номер журнала «Новая Литература» за январь 2023 года

 

На чтение потребуется 16 минут | Цитата | Подписаться на журнал

 

Опубликовано редактором: Игорь Якушко, 29.01.2023
Иллюстрация. Автор: не указан. Название: не указано. Источник: https://avto.goodfon.ru/download/portret-portret-devushka-6807/1600x900/

 

 

 

I

 

Здравствуй, Сашенька!

 

Я хотела тебе написать обычное письмо, от руки, но на бумагу что-то постоянно капало, и слова расплывались. И потом: я не знаю – где ты нынче живёшь. С кем – знаю. Но не знаю – по какому адресу. Нет, конечно, письмо можно было передать через наших общих знакомых, но я не хочу никого ни о чём просить. Хотя меня постоянно спрашивают о тебе. Точнее – о нас. Я говорю: мол, ты уехал. Уехал далеко и неизвестно когда будешь. Ты ведь действительно уехал от меня. Точнее – от нас с нашей девочкой. Уехал, когда она ещё не родилась. Ты о ней знал. Знал – когда она родится. Но всё равно уехал. У тебя, правда, хватило смелости сказать мне, что у тебя – другая женщина. Я помню этот вечер. Я никогда его не забуду. Хотя я чувствовала, что тебя со мной уже почти нет. Нет, физически ты ещё как бы со мною был: мы разговаривали, ездили вдвоём в метро, даже спали вместе, но с каждым днём нас становилось всё меньше и меньше. Пока нас совсем не стало. Осталось два человека, которые ещё несколько месяцев назад друг дружку любили, были одним целым и даже хотели стать семьёй. А в тот вечер ты пришёл ко мне с каким-то не своим лицом. С чужим лицом. Я даже не сразу узнала этого другого человека. Этот человек присел на стул, помолчал и сказал несколько слов. Потом, не глядя на меня, поднялся и вышел из комнаты. Я услышала, как стукнула входная дверь, а потом откуда-то сверху увидела себя лежащей на полу. Так, говорят, видят себя люди в состоянии клинической смерти. Со стороны. Может, в тот осенний вечер я действительно умерла? Не помню. Просто ничего не помню. Или это была репетиция смерти? Раз нас больше нет, зачем же мне одной жить на этой земле? Незачем. Но в моём животике была наша детка, наша девочка, и, наверно, это она меня тогда спасла. Ей было около двух месяцев, но, наверно, ей очень хотелось родиться, радоваться этой жизни, стать взрослой и самой полюбить. Когда-нибудь. Чудесного парня. Умного, сильного, нежного. Конечно, полюбить взаимно, на всю жизнь. Полюбить страстно, беззаветно, всем сердцем. Как я любила тебя, Сашенька. Да, ей очень хотелось родиться, и летом она родилась. В июле. Потому и стала Юлькой. А когда мы с ней выходили из роддома, я почему-то представила, что вот отворится дверь, и я увижу тебя. И весь этот многомесячный ужас понимания, после осознания, затем принятия, как данность, того, что нас больше нет и никогда не будет, просто лопнет. Лопнет, как мыльный пузырь. Шпок. И ты, счастливый, нас обнимешь, поцелуешь кроху, и весело хлопнет шампанское. Но открылась дверь, и я увидела только свою маму.

Нет, ты не подумай, что я жалуюсь. Боль уже притупилась, и стало легче дышать, говорить, жить. Нет, я не жалуюсь, Сашенька. Я даже тебе благодарна. Да, может, это звучит глупо, но я благодарна тебе за твою любовь. Я благодарна тебе за нашу доченьку. Которую ты никогда не видел. Не видел, как она растёт, не слышал её первых слов, не радовался тому, как она чудесно играет на скрипке, а огромный зал филармонии ей аплодирует. Я благодарю тебя за то, что ты не соврал мне тогда, в тот вечер. И не стал врать потом, какими-то деньгами или заботами возмещая свой уход от нас. Это было бы не просто фальшиво, это было бы глупо и мучительно для нас обоих. Мы с девочкой ни в чём не нуждаемся, у нас всё есть. Я почти сразу после родов начала работать, правда, – дома. Не хотела Юльку отдавать ни в ясли, ни в садик, ни в другие чужие руки. Поэтому работала дома. Мой немецкий пригодился, ты же знаешь: я им владею отменно, уже лет с пяти вовсю шпрехала в Германии, где папка служил в ГСВГ[1]. А потом, когда Юлька подросла, и переговоры переводила, и на выставках работала, да и на приёмах в немецком посольстве не была на побегушках. Один бюргер из Гамбурга даже замуж звал. Ну какой – замуж? Какой – Гамбург? Там всё чужое. Люди, отношения, небо. Всё чужое.

Да, у меня были парни до тебя. Были мужчины – после того, как ты ушёл. Я не жила затворницей. Я – живой человек. Я – женщина, которая может принять искренние чувства и ответить на них.

Однажды Юлька о тебе спросила: мама, а где – папа? В лет семь спросила. Я не стала врать: мол, ты улетел на Марс или, прости меня, Господи, умер. Сказала правду. Надо стараться чаще говорить правду, да? Может быть, тогда жизнь станет правильной и ясной. Твой папа, сказала я, полюбил другую женщину и ушёл к ней. Ушёл, когда ты ещё не родилась. Юлька посмотрела на меня своими небесными очами и спросила: папа меня не любит? Я ответила, что нельзя любить того, кого никогда не видел. Юлька помолчала и ушла в свою комнату. И больше о тебе никогда не спрашивала. У неё – твоё отчество: Александровна. Но фамилия – моя. Лазарева. Так записано и в метрике, и в паспорте: Юлия Александровна Лазарева. Ведь Юлька – твоя родная дочь. Твоя, Сашенька. Возможно, когда-нибудь она захочет тебя увидеть. Я не стану ей давать твою почту или помогать тебя найти. Но и мешать не буду. А Юлька – упрямая девочка. Если чего-то захочет, то непременно сделает. Нет, «упрямая» – не то слово. Скорее – настойчивая. Ей в своё время музыканты и педагоги говорили: ну какая из тебя скрипачка? И слух – не идеальный, и пальцы – короткие, и многое другое. А Юлька добилась своего. По десять часов каждый день занималась, и теперь вот ей филармонии рукоплещут.

Я не знаю, Сашенька, зачем тебе пишу. Наверно, просто захотелось с тобой поговорить. Нет, не поговорить, а выговориться. И даже – не потому, что не с кем разговаривать так, чтобы тебя услышали и поняли. Просто нынче стало как-то не принято говорить по душам, без ролевых игрищ, экивоков, банальностей. И ещё захотелось с тобой поговорить потому, что ты остался для меня близким человеком. Да, ты ушёл от нас. Сердцу не прикажешь. Но ты мне никогда и ни в чём не врал. И я была с тобой честна. И потому приняла твой выбор как данность. С которой просто надо смириться. Не сразу, но приняла. Спустя годы поняла, что всегда лучше быть искренним, пусть даже эти искры правды ранят сердце и душу. Да, ложь может быть приятнее, многие люди живут во лжи и даже не понимают этого, но такая жизнь медленно, но неотвратимо выхолащивает душу. И человек становится неодушевлённым. Я это видела на примерах своих знакомых, и ещё раз благодарю тебя за то, что ты мне никогда не врал. И мы остались живыми, одушевлёнными людьми. Да, давно живущими своими личными жизнями, но мне хочется верить, что мы не стали чужими. Для меня, Сашенька, ты навсегда – близкий человек. Знай это. Прости, что говорила так сумбурно. Не отвечай мне, не надо. Прости меня.

 

Катя

 

 

 

II

 

 

Здравствуй, Саша!

 

Я знаю, что ты не получил моё письмо. Потому что я его не отправила. Не успела отправить. Уже в почте рамблера занесла курсор на кнопочку «отправить», как вдруг заверещал мобильный. Я схватила телефон, а там – тишина. Вообще – ни звука. Аллё, кричу, говорите! Говорите! А там – молчат. То есть, даже не молчат, а – полная тишина. Я почему-то испугалась. Очень испугалась. Это ты звонил? Саша, это ты мне звонил? Услышал, что я с тобой разговариваю, и решил позвонить? Ты же не знаешь номер моего телефона. Я за последние время три сотовых компании уже сменила. Последний раз, когда надо было по работе свой сотовый людям оставить, даже номер не могла вспомнить. Как-то так раз и выскочил из головы. Я же себе самой не звоню. Скажи мне: ты как-то узнал мой нынешний номер и решил позвонить? Или это просто ошиблись? Я потом тот номер сама набрала. Коньячку глотнула капельку, успокоилась чуток и набрала. Так опять – чёрт-те что. Нет, сначала нормальные длинные гудки были. Гудков семь-восемь. А потом они вдруг оборвались, и опять – тишина. Ни звука. Я, как дура, в эту тишину поаллёкала с минуту и номер сбросила. Потом, через недельку, одного знакомого попросила этот номер «пробить». Номер-то высветился. Наш номер, московский. Так знакомый этот на следующий день мне перезвонил и сказал: нет в базах. Сказал, вообще такого номера нет в базах никаких: ни гражданских, ни спецслужб, ни прочих. А он ведь, парень этот, – не лох какой и не юзер. Продвинутый по самое не могу в смысле всех этих дел компьютерных, инетовских. Мне опять вдруг страшно стало. Нет, сказала, конечно, знакомому своему: мол, не бери в голову, ерунда, нет так нет. А самой страшно стало. Не знаю – почему. И о тебе сразу вспомнила. Нет, не то что вспомнила. Я о тебе, Саша, и не забывала никогда. Просто опять подумала, что это ты звонил. Хотел мне что-то сказать, но передумал.

Я знаю, что мысль – материальна. Да и я, когда тебе письмо писала, не только думала о том, что пишу, но и проговаривала слова. Что-то – вслух, наверно. Тихо, конечно, чтоб Юльку не разбудить. Она так чутко спит, девочка наша. И спит чутко, и живёт чутко. На поверхности себя, как бы. Не внутрь, не вглубь, а наружу живёт. А когда на скрипке играет, кажется, что не инструмент поёт, а сама Юлька всеми своими нервами, всей своей душой радуется, печалится, волнуется. Мне даже иногда не по себе становится, когда на концертах её бываю. Просто мурашечки по коже начинают носиться. Так это всё – здорово и волнительно.

Я вот что забыла тебе сказать, Саша: ты ни в чём не виноват. Это я, дурочка, виновата в том, что ты ушёл. Ты ушёл, потому что я потеряла себя. А потом – и нас. Я не смогла нас сохранить. Да, конечно, всё случилось не в один момент, не сразу. Я теряла нас около года. Теряла капельками, чуточками, мгновениями. Эта потеря нас происходила, а я этого не замечала, не чувствовала и не понимала. Недаром говорят, что женщина – хранительница очага. Очаг надо хранить. Иначе придётся его хоронить. Что с нами и случилось. Я нас не сохранила, не уберегла. Да, училась в инязе тогда как очумелая. Работала параллельно, чтоб и папку с мамкой, и нас поддержать, и чтоб практика была, и связи нужные копились. И не сберегла нас. Упустила. Самое главное в своей жизни профукала. А когда ты меня привёл в чувство, уже поздно было. Нас не стало. Я даже не попыталась нас вернуть. Я ничего не сделала, чтобы мы остались вместе. Ничегошеньки. Мне подружки всё нашёптывали: ах, какой негодяй, женщину беременную бросил, ух, какой подлец, ох, какой такой-сякой, а я, дурочка, молчала. Не послала их далеко да подальше. Всех – хором. А молчала. Да, это я виновата в том, что ты ушёл. И правильно сделал. Надо быть честным перед собой и другими. Полюбил другую женщину – уходи. Никакие дети, никакие деньги, никакое прочее не может быть оправданием жизни во лжи.

Сердце только – не на месте. Юлька что-то задумала. Вида не подаёт, но я чувствую: другой становится. Нет, вроде бы, – такая же открытая, озорная, душевная, но что-то с девочкой происходит. У неё в этом году было много гастролей с оркестром: и по стране, и за рубеж трижды летали. Италия, Греция, Китай. Везде – с успехом. Подарков мне кучу привозила. Хохмила. А нынче притихла как-то. Устала, может. Много выступлений, записи в студиях, смена стран, часовых поясов. Да, наверно, устала. Но вот, на днях буквально, так на меня посмотрела, что аж оторопь взяла. Пришла вечером домой и в дверях кухни застыла. Я с готовкой вожусь, по мобильному болтаю, телик гремит, а Юлька в дверях стоит и на меня смотрит. И молчит. Не мигая, на меня смотрит и молчит. Я телик вырубила, сотовый – тоже, Юль, что случилось, спрашиваю. Молчит. Стоит и молчит. Перчики фаршированные будешь, спрашиваю. С икоркой баклажанной. Молчит. Смотрит на меня и молчит. Потом повернулась и в комнату свою ушла. А у меня сердечко так ёкнуло, что аж ноги подкосились. На табуретку присела, отдышалась. Потом к двери Юлькиной подошла, прислушалась. Ни звука. Тишина. Как – при звонке телефона того странного. И мне опять страшно стало. Что – самое страшное? Неизвестность. Ночью никак не могла уснуть, только под утро задремала. Проснулась около двенадцати, а в квартире – тихо. Мимо комнаты Юлькиной проходила, хотела войти, поговорить, а потом думаю: чего будить? Пусть ребёнок отоспится. Суббота. И так с утра до ночи – на ногах: репетиции, концерты, записи и всё такое прочее. Потом кофе выпила и зашла всё-таки. Юльки нет, двух футляров со скрипками какими-то дорогущими – тоже, ноутик её навороченный пропал, сумку большую гастрольную и половины вещей в шкафу не нашла. На мобильный звоню – «вне доступа», квакает. Вечером, правда, вернулась. На табурет кухонный присела. И говорит: мама, я ухожу. К своему парню. Он меня любит, я – его. Мы решили жить вместе. Кто же он, спрашиваю. Из оркестра вашего? Ты его не знаешь, отвечает. Я вас познакомлю, говорит. Потом. Не сейчас. Я, дурочка, пошутила тогда ещё: не бандит какой, спрашиваю. Не бандит, говорит. Архитектор. И – инженер-строитель. Строит бизнес-центры, аквапарки, клубы и прочее. А ещё, говорит, от музыки – без ума: джаз, классика. У меня опять сердце ёкнуло. Ты ведь, Саша, тоже и проектировал много, и строил, и на гитаре здорово играл. А как, спрашиваю, зовут твоего парня? Сколько – ему? Или – тайна? Не тайна, отвечает. Миша, говорит, зовут, тридцатник. И встаёт: меня ждут, мама, мне пора. И в прихожей дверь – ба-бах! Я аж вздрогнула. Никогда Юлька дверями не гремела, всегда – аккуратненько, тихонько. А тут как громыхнула. На весь дом. Я к окошку кинулась, смотрю: дитя родное в громадную чёрную джипяру ныряет, и машина важно так, медленно со двора выруливает.

Да, забыла тебе сказать, Саша. Я тебе письмо отправила всё-таки. Отправила и не успела из почты рамблера выйти, как мне новое входящее выскакивает. Я его открываю, а там сообщается, что письмо не доставлено по причине того, что такого адреса не существует. Твоего адреса не существует. Как так? Думала: ошиблась в буковке какой, раз пять проверила адрес – нет, всё правильно набрано. Позвонила парню одному продвинутому, он сказал, что адрес электронной почты либо удалён пользователем, либо взломан, либо заблокирован самим ресурсом. Что это значит? Как это удалён? Зачем? Кем? Ты сам, что ли, удалил? Почему?

Вот сейчас перечитала всё, что написала. И первое письмо, и это. Не знаю: оправлять ли снова? Нужно ли тебе это всё? Ты ведь с тех пор, как ушёл, нами не интересовался. Не писал, не звонил. Ну, да: другая женщина, новая жизнь, работы, наверно, много интересной. Зачем мы тебе? К чему? Нет, всё-таки попробую отправить. Не обижайся, Саша. Пусть это не нужно тебе, но это надо мне. Мне самой. Не знаю, почему. Нет, конечно, знаю. Думаю, и ты это знаешь.

 

Екатерина

 

 

 

III

 

 

Саша, Господи, я только об этом узнала. Юлька примчалась. В восемь утра. Я спала ещё. А Юлька как заорёт. Никогда в своей жизни от неё такого ора не слышала. Как ты могла, мама, орёт. Как ты могла?! Отца... [👉 продолжение читайте в номере журнала...]

 

 

 



 

[1] ГСВГ – группа советских войск в Восточной Германии.

 

 

 

[Конец ознакомительного фрагмента]

Чтобы прочитать в полном объёме все тексты,
опубликованные в журнале «Новая Литература» в январе 2023 года,
оформите подписку или купите номер:

 

Номер журнала «Новая Литература» за январь 2023 года

 

 

 

  Поделиться:     
 
507 читателей получили ссылку для скачивания номера журнала «Новая Литература» за 2024.02 на 28.03.2024, 12:03 мск.

 

Подписаться на журнал!
Литературно-художественный журнал "Новая Литература" - www.newlit.ru

Нас уже 30 тысяч. Присоединяйтесь!

 

Канал 'Новая Литература' на yandex.ru Канал 'Новая Литература' на telegram.org Канал 'Новая Литература 2' на telegram.org Клуб 'Новая Литература' на facebook.com Клуб 'Новая Литература' на livejournal.com Клуб 'Новая Литература' на my.mail.ru Клуб 'Новая Литература' на odnoklassniki.ru Клуб 'Новая Литература' на twitter.com Клуб 'Новая Литература' на vk.com Клуб 'Новая Литература 2' на vk.com
Миссия журнала – распространение русского языка через развитие художественной литературы.



Литературные конкурсы


15 000 ₽ за Грязный реализм



Биографии исторических знаменитостей и наших влиятельных современников:

Алиса Александровна Лобанова: «Мне хочется нести в этот мир только добро»

Только для статусных персон




Отзывы о журнале «Новая Литература»:

24.03.2024
Журналу «Новая Литература» я признателен за то, что много лет назад ваше издание опубликовало мою повесть «Мужской процесс». С этого и началось её прочтение в широкой литературной аудитории .Очень хотелось бы, чтобы журнал «Новая Литература» помог и другим начинающим авторам поверить в себя и уверенно пойти дальше по пути профессионального литературного творчества.
Виктор Егоров

24.03.2024
Мне очень понравился журнал. Я его рекомендую всем своим друзьям. Спасибо!
Анна Лиске

08.03.2024
С нарастающим интересом я ознакомился с номерами журнала НЛ за январь и за февраль 2024 г. О журнале НЛ у меня сложилось исключительно благоприятное впечатление – редакторский коллектив явно талантлив.
Евгений Петрович Парамонов



Номер журнала «Новая Литература» за февраль 2024 года

 


Поддержите журнал «Новая Литература»!
Copyright © 2001—2024 журнал «Новая Литература», newlit@newlit.ru
18+. Свидетельство о регистрации СМИ: Эл №ФС77-82520 от 30.12.2021
Телефон, whatsapp, telegram: +7 960 732 0000 (с 8.00 до 18.00 мск.)
Вакансии | Отзывы | Опубликовать

Поддержите «Новую Литературу»!